С этой встречи в кафе в апреле 1965 года и завязалась дружба между Андреасом и Ермунном. За столиком в «Люнгсетстуа» собралась компания гимназистов, которых объединял интерес к дискуссиям политического, религиозного и философского характера. Помимо Андреаса и Ермунна был там и Симон Хегген, вернувшийся с китобойного промысла и неожиданно для всех тоже поступивший в гимназию. Кроме них, там сидели Улав М. Лёкенг, весьма эрудированный сын мелкого крестьянина из речной долины, и Вебьёрн Стуррённинген, убежденный социалист девятнадцати лет от роду. Было решено организовать дискуссионный клуб, который бы собирался по крайней мере раз в неделю. Местом встреч назначили вестибюль гостиницы «Люнгсет». Там было довольно тихо, и там, в отличие от других баров, им не отказывали в пиве.
Дискуссионный клуб получил название «Радар–форум», что являлось сокращением от слов «Радикально–аристократический форум». Это претенциозное название появилось в результате долгих споров и препирательств. В политическом отношении компания была весьма разношерстной, что, впрочем, воспринималось ее членами как достоинство. Симон и Андреас представляли ярых консерваторов, Вебьёрн и Ермунн были активными членами Социалистической народной партии с самого дня ее учреждения. Улав М. занимал позицию где–то посередине. Сходились они лишь в одном: необходимо заняться искоренением религии. Она калечит человеческие души.
Однако название у них все–таки было «Радар–форум», и впервые они обратили на себя внимание общественности, когда, взявшись за руки, выстроились перед группой «Маранафа»,[33] под собственный аккомпанемент певшей на площади. К ним присоединилось множество народу, и «маранафовцы», рассердившись, собрали свои инструменты и покинули площадь. Антихрист явился им в обличье пятиглавого гимназического чудовища.
Заседания, которые «Форум» проводил в гостинице, оказались чрезвычайно полезными с интеллектуальной точки зрения. Андреас был прекрасно подкован в области философии и читал им настоящие лекции. Они громко и часто весьма предвзято рассуждали о политике. При этом поглощалось много пива.
Особенно оживленно прошел вечер, когда они обсуждали книгу, заказанную через книготорговца из Осло Квиста. Книга была прислана из Англии, написана Ральфом Хьюинсом и называлась «Quisling, Prophet without Honour».
Члены «Радар–форума» были первыми норвежцами, прочитавшими эту книгу, «Квислинг, непонятый пророк», которая впоследствии была переведена на норвежский язык и наделала много шума.
Первым о книжке каким–то непостижимым образом узнал Симон. Судя по всему, она могла дать материал для полемики. «Нацизм вообще дает много поводов для полемики, тем более в Люнгсете», – заявил Ермунн. Итак, книга была куплена, прочитана и подверглась обсуждению. «Форум» единогласно пришел к выводу, что произведение это – гнуснейшее. Хьюинс пробавлялся подлым враньем. Даже Симон, отец которого во время войны служил в. германской армии, был беспощаден в своем приговоре этой дичи. В нацистских симпатиях никого из членов «Радар–форума» заподозрить было нельзя. Хотя Симон по некоторым вопросам высказывался весьма уклончиво.
Однажды «Форум», по предложению Симона, пригласил на свое заседание человека со стороны. Он жил в это время в гостинице и был, кажется, торговым агентом какой–то фирмы. Симон знал его с давних пор. Это была своего рода знаменитость. Звали его Бергер Гранлунн, он десять лет провел в плену после битвы под Сталинградом, где сражался на стороне немцев. Семья уже считала его погибшим, и когда он вернулся на родину и написал книгу о своих невероятных приключениях, это вызвало сенсацию.
И вот он участвует в заседании «Радар–форума». Пьет пиво и рассказывает. Пива он, кстати, пьет много. Среди прочего он обращается к теме евреев. Евреев он не любит, считает их опасными, и религию их тоже. У них ведь собственная версия Библии, утверждает Гранлунн. И все другие народы представлены в ней как люди низшего сорта. Евреи стремятся к мировому господству.
Замахав протестующе руками, слово взял Вебьёрн.
– А как насчет Гитлера и немцев?
На минуту среди членов «Форума» воцарилось молчание. Слышно было лишь, как кто–то наливает в стакан пиво. Ермунн обратил внимание на ночного дежурного, стоявшего за конторкой и явно прислушивавшегося к разговору. Это был Педер X. Грён, бывший батрак с глёттенской усадьбы. Теперь он работал портье в гостинице, а до этого был сторожем в лавке Арманна Тилте.
Вебьёрн встал из–за стола. Ему понадобилось в туалет. Ермунн пошел с ним.
– Смотри, как получается странно, – обратился Ермунн к Вебьёрну, – просто даже поразительно. Мы сидим в гостинице захолустного горного селения в Норвегии. Владеет гостиницей Адольф Торстенсен, переселившийся сюда несколько лет тому назад. Фашист. Портье гостиницы – Педер X. Грён, появившийся здесь после войны. Фашист. И за нашим столиком сидит фашист, который хвастается своими военными и послевоенными подвигами. Лавка подержанных вещей по соседству с гостиницей тоже принадлежит человеку не местному и фашисту. Аптеку напротив держит опять–таки приезжий и фашист. То же можно сказать и о многих наших знакомых. Какого черта они все сюда заявились? Чем их так привлекает Люнгсет?
– Ты говоришь, поразительно. Да это просто умопомрачительно. Здесь многое умопомрачительно. – Вебьёрн опьянел, и разговоры о серьезных материях не совсем укладывались у него в голове. Приятели побрели обратно.
Остаток ночи они просидели в номере Гранлунна, где пили вино. На другой день члены «Радар–форума» не могли припомнить почти ничего конкретного, однако у всех создалось впечатление, что состоялся полезный обмен мнениями.
Окончились выпускные экзамены. Настала пора торжеств. Дискуссиям и прочим мероприятиям подобного рода пришлось потесниться из–за нескончаемых сборищ и праздничных ночных посиделок. Почти каждый вечер где–нибудь да отмечали это событие. А майские ночи в Люнгсете – белые.
В один из вечеров многие выпускники собрались у Доярки – пользовавшейся популярностью учительницы английского языка по имени фрекен Люсебу. Она запасла ящик шампанского, которое охлаждалось у нее в ванне. Среди приглашенных были Ермунн, Симон и Улав М. Все чувствовали себя превосходно, и, когда бутылки опустели, а Доярка утомилась, лишь немногим из выпускников захотелось сразу идти домой. Симон, Улав М. и Ермунн кружили по улицам в районе площади.
– Что–то хило сегодня с народом, – пожаловался Улав М.
– Никого, – подхватил Ермунн.
– Одни мы, – буркнул Улав М. – А где же выпускницы в своих зеленых шапочках?
– Их и след простыл, они слились с зеленым пейзажем, от которого их невозможно отличить весной, – прощебетал Ермунн.
– Нужно их вспугнуть, – изрек Улав М.
– Эге–гей! Выходите, выходите, снимайте свои шапочки, чтобы вас стало видно. Эге–гей! – вопил Ермунн на пустынных улицах. Но откликалось ему только эхо.
– Который час? – внезапно спросил давно примолкший Симон.
– Четверть третьего, – отвечал Улав М.
– Идите за мной. – Симон пошел вверх по улице к Музейному парку.
– Эй, ты куда? В этом направлении никакие девушки не живут, – запротестовал Ермунн.
– Идите–идите, я вам покажу кое–что интересное, – только и сказал Симон. Ермунн с Улавом М. двинулись за ним.
У лавки пиломатериалов Яна П. Хансена Симон остановился. Ермунн и Улав М. вытаращили на него глаза.
– Загляните во двор, – сказал Симон.
– Во двор? – изумился Ермунн.
– И будьте осторожны, ребята, – предупредил Симон. Они крадучись обогнули угол дома. Бросили взгляд в огромный задний двор, относящийся к лавке пиломатериалов. Двор был битком набит машинами.
– Что это значит? – шепотом спросил Улав М.
– Угадайте, – отвечал Симон.
– Собрание, – сказал Ермунн, – встреча нацистов. – Многие автомобили были ему знакомы. В том числе новенький «мерседес» с немецким номером.
Симон утвердительно кивнул.
– Только молчок, ребята. Я сам об этом узнал случайно.
Они еще немного постояли. Улав М. предложил дождаться окончания встречи и посмотреть, кто выйдет. Однако Симон запротестовал. Опасно, сказал он. Они побрели обратно к площади, Ермунн и Улав М. – нехотя, нога за ногу. Они сгорали от любопытства и никак не могли понять, чем это опасно – попытаться выяснить, кто участвовал в сборище. Но Симон стоял на своем, и точка. Пусть скажут спасибо, что он вообще им такое показал.
Ребята разошлись по домам. Ермунн отправился к своей девушке, Ингунн. После праздничных вечеринок он часто ночевал у нее – в комнатке, которую она снимала. Она была из соседнего городка и в предыдущем году поступила в люнгсетскую гимназию.
«Радар–форум» просуществовал еще год. Осенью Симон, Андреас и Ермунн поехали продолжать учебу в Осло. Здесь «Форум» сразу привлек к себе внимание. Члены клуба возглавили кампанию по сбору подписей среди гимназистов, выступавших против выдвижения Хьелла Бондевика на пост министра по делам церкви и просвещения. Набожный Бондевик, член Христианской народной партии, казался им неподходящей кандидатурой для столь высокого поста. В результате кампании по стране были собраны десятки тысяч подписей, однако из–за вмешательства могущественных сил все старания пошли прахом. В «Дагбладет» появилась язвительная передовица под заголовком «Лепта из Люнгсета». Больше члены «Радар–форума» не рыпались.
