– Язык у людей без костей, что угодно мелят, – лениво, без обиды ответил Крячко. – Вчера Иван Сидорович на работу рано пришел?
– Как обычно, без пятнадцати девять...
– Уезжал днем? Он вообще часто отлучался из офиса и где бывал? – спросил Крячко.
Рассуждал оперативник незамысловато: раз в документах главбуха ничего интересного не было, значит, человек подхватил секретную информацию на стороне – и решил составить график трех последний дней убитого. Где он бывал, с кем встречался, о чем говорил?
* * *
Григорий Байков, юрист фирмы “Стоик”, в прошлом году отметил тридцатилетие, четвертый раз женился и третий раз неудачно. Первая жена Григория умерла при родах, и он не успел понять, удачная была его первая попытка начать семейную жизнь или нет.
Дочка осталась жива, росла здоровенькой на руках своей бабушки, матери Байкова, женщины еще молодой, интересной и не собиравшейся заканчивать свою жизнь в бабках. Мать, которая рассталась с отчимом Григория с год назад, внучку любила, но и себя обожала, потому в третий раз вышла замуж и намекнула сыну, что Дашенька, – так звали девочку, – существо хотя и очаровательное, но ребенок должен жить с родителями. И Байков двухлетнюю девчушку забрал к себе, в однокомнатную квартиру, и быстренько подыскал для нее маму. Молодая, хорошенькая, сама считавшая себя красавицей, избранница продержалась в однокомнатной обители Гриши Байкова менее полугода. Она желала – кто ее осудит! – беззаботной жизни и мужа, который бы ублажал, развлекал, в общем, соответствовал. А получила чужого ребенка, заботы, которые не к чему и перечислять, и замордованного мужика. Григорий в тот год заканчивал вечерний юрфак и начал работать во Внешторге, где получал нищенскую зарплату. Где у претендентки в красавицы были глаза до загса, остается гадать. Справедливости ради тоже самое можно было бы сказать и в адрес самого Байкова, так как супруга и не изображала любовь к детям и тягу к семейному очагу.
Григорий женился еще дважды. Со стороны казалось, что человек упрямо пытается начать новую жизнь по старому сценарию: все жены походили друг на друга, разве что следующая оказывалась стервознее предыдущей.
Парадоксально, но факт, Григорий Байков лишь в выборе супружницы был опрометчив и неразумен. В остальном он проявлял себя как человек хваткий, даже жесткий, дальновидный. Можно смеяться сколько угодно, но он разбирался в людях и был осторожен в знакомствах. В фирме “Стоик” Байков работал чуть ли не со дня ее основания. Борис Андреевич Юдин своего юриста ценил, так как последний не раз доказывал свою проницательность и неподкупность – качества, ценимые во все времена.
Узнав, что главбуха расстреляли, Банков заперся в своем кабинете, припомнил события последних месяцев и понял: он дошел до края, еще шаг – и падение неизбежно. Однако, просчитав возможные варианты, юрист убедился, что и обратной дороги для него нет, точнее есть, но одному никак не выбраться, нужна квалифицированная помощь. Шеф помочь не может, о сотоварищах по мозговому центру фирмы и говорить не приходится, остается только начальник службы безопасности. Дело в том, что у Байкова были знакомые, как на Петровке, так и в Министерстве внутренних дел. Только появился Гуров, юрист навел о нем справки. Он не делился полученной информацией с коллегами – совершенно не к чему, чтобы люди знали, какой ас пришел в фирму. Байков словно предчувствовал приближение развязки и понимал, что только маститый сыщик сможет оказать помощь.
Необходимо сегодня же встретиться с Гуровым, выложить все начистоту, пусть гений сыска и решает, как ему, Григорию Байкову, жить дальше.
* * *
Разговор с Юдиным затянулся, но, как Гуров и предполагал, ничего конкретного не принес. Гуров не любил торопиться с оценками, впитывал информацию, позже, оставшись один, начинал разбираться, благо памятью обладал прекрасной, выборочной. Он мог забыть, как зовут случайного знакомого, но прекрасно помнил имена, клички, характеры, даже мельчайшие приметы многочисленных преступников, с которыми работал.
– Не будем спешить... Однако складывается у меня впечатление, я для твоей фирмы человек малополезный, – сказал Гуров. – Такое обтекаемое слово “малополезный”. Охранников я тебе подберу, а с убийством вряд ли разберусь.
– Не пори горячку, Лев Иванович, – сердито ответил Юдин. – Как ты сам любишь выражаться, еще не вечер.
– Человек еще не придумал слова “криминалистика”, а уже изрек: кому выгодно? Невозможно расследовать преступление, не понимая, кому оно выгодно. А я в финансовых вопросах на уровне таблицы умножения. Видишь ли, твой главбух узнал, что ему знать не полагалось...
– Ты хоть и умен, а говоришь глупости, – перебил Гурова Юдин. – Следуя твоим рассуждениям, ты не можешь расследовать никаких преступлений, кроме бытовых. Убьют архитектора... биомеханика... Существуют тысячи профессий, в которых ты ни черта не смыслишь. Я тебя и слушать не желаю!
– Я не знаю, с какой стороны и подступиться, – Гуров вздохнул, безвольно опустил руки, решая, не переигрывает ли в своей растерянности. Он прекрасно помнил, как однажды ему сказали, что актер он бездарный.
Но Юдин смотрел сочувствующе, даже вздохнул в унисон. Он не ведал, что Гуров никогда не бросает начатого дела, тем более если произошло убийство, к тому же он хотя и косвенно, но виноват. Да Гурова сейчас от данного расследования не то что плетью – обухом было невозможно отшибить. С каждым часом он все больше наливался злостью и упрямством. В подобных случаях его товарищи и подчиненные начинали жаться по углам, даже генерал Орлов, друг и начальник, старался с Гуровым встречаться пореже, ожидая, пока “Левушка не определится во времени и пространстве”.
– Ты мое предложение принял и приступил, должен слово держать, – сказал Юдин, поглядывая с опаской на расхаживающего по кабинету Гурова.
– Купля... продажа... контракты... поставки! – повысил голос Гуров. – Я в этом не смыслю ни... совсем! Я не знаю полномочий бухгалтера. Может бухгалтер передернуть без твоего ведома?
– Бухгалтер многое может, но он был занудный, въедливый, честнейший человек, и его документация в полном порядке.
– Убийство не случайное, а заказное. Это я тебе говорю! Так за что же его убили?
– Ты сыщик – узнай.
– Не буду! Я хозяйственными делами в жизни не занимался!
– Будешь!
– Так дай же мне хоть что-нибудь! – Гуров протянул руку, сложив ладонь горсточкой, словно нищий.
Гуров не верил, что генеральный директор ничего о причинах убийства не знает. Человек часто скрывает какой-то факт, считая, что последний не имеет к существу дела никакого отношения. Случается, человек не может выделить главное событие из общего потока повседневных дел и в своем умолчании бывает вполне искренен. И наконец, самое скверное, Юдин может быть замешан в криминале, который совершался с его молчаливого “неведения”.
– Мне нечего тебе дать, – ответил шеф, и Гуров почувствовал, что он лжет. – Как все нынешние бизнесмены, мы ходим по грани дозволенного, порой переступаем черту, но в российских законах сегодня ни один юрист в мире не разберется. Но наша жизнь типична для сегодняшнего дня, иначе и шага не сделаешь, я уж не говорю о прибыли. Тебя это не касается. Я тебе сказал, у нас уходит информация, мы терпим финансовый ущерб...
– А я тебе говорю, что ты лжешь! – перебил Гуров. – Знаю, ваши трали-вали касаются налогов. Но налоговое управление не нанимает автоматчиков.
– А это твоя головная боль.
– Согласен. Мы с тобой однажды бились об заклад. Помнишь?
– Насчет бриллиантов, которые находились в “мерседесе”? – Юдин непроизвольно улыбнулся.
– Верно. Говорю, как тогда: я пойду к тебе работать шофером, если в ближайшее время тут кого-нибудь снова не прихлопнут... или того хуже...
– Хуже не бывает...
– Ты же знаешь, что бывает. И главное! – Гуров ткнул Юдина в грудь так больно, что шеф охнул и упал в кресло. – Когда я это дерьмо разгребу, ты вспомнишь сегодняшний день и признаешься, что мог мне помочь и не помог.
В дверь стукнули, на пороге появился Крячко, мгновенно оценив ситуацию, попятился, пробормотав:
– Ничего срочного...
– Станислав, заходи, мы тут играли в детскую игру “веришь не веришь”. Выяснили, что не верим другу другу абсолютно, потому решили дружить до гробовой доски. – Гуров махнул рукой в сторону кофеварки. – Рабочий день не кончился, потому не предлагаю крепкого.
– Игра интересная, и решение вы приняли верное, – Крячко прошел мимо Гурова, глянул мельком, отметил, что голубые глаза шефа как бы прихвачены ледком, и искренне улыбнулся Юдину, так как генеральному директору в этот момент не завидовал. – Пить я ничего не могу, кофе и чай у меня в горле булькают.
На пульте управления раздался щелчок, затем уверенный, с чуть заметной хрипотцой, голос секретарши:
