Добротный, из светлого кирпича девятиэтажный дом, в котором жил Байков, располагался в начале Ленинского проспекта. Сыщики поставили машины поодаль друг от друга. В подъезд войти не удалось: дверь была заперта на цифровой замок, а на звонки никто не отзывался. Но вскоре из дома вышла супружеская пара, и Гуров с Крячко вошли в подъезд, поднялись на седьмой этаж, остановились у стальной двери, позвонили.
– Что дальше? – пользуясь правом подчиненного, Крячко, задавая вопросы, смотрел ехидно. – Будем ждать, когда они изволят вернуться?
– Станешь продолжать в том же духе, я тебя оставлю до утра здесь, а сам отправлюсь спать, – ответил Гуров и вновь позвонил.
В ответ брякнула цепочка соседней двери, и густой уверенный голос произнес:
– Если вы к Григорию, то он в больнице.
В узком дверном проеме, который пересекала солидная цепочка, мелькнул генеральский погон. Гуров встал так, чтобы хозяин мог его видеть, и мягко сказал:
– Добрый вечер, товарищ генерал-лейтенант, – и протянул в щель удостоверение, полученное от Орлова. – Давно увезли Байкова, куда и что с ним случилось?
Генерал долго не отвечал, сопел, видимо, изучал удостоверение, затем документ вернул и неохотно ответил:
– Опоздал ты, полковник, этого прохвоста давно надо было сажать.
За дверью раздались легкие шаги, шепот, затем дверь прикрыли и тут же распахнули. Генерал сверкал золотыми погонами в глубине квартиры, а на пороге стояла пожилая, очень стройная, со вкусом одетая женщина.
– Здравствуйте, господа, и проходите. Сыщики оценили качество паркета, сняли ботинки, надели лежавшие у вешалки тапочки.
– Меня зовут необычно – Мария Ивановна. На моего генералиссимуса внимания не обращайте. Случай тяжелый и безнадежный, – она махнула тонкой рукой.
– Маша! – подал голос хозяин, но в прихожую не вышел.
– Миша, по коням и поставь чайник. Мы будем в гостиной. И дом, и планировка квартиры, и мебель были пятидесятых годов – все солидно, крепко, основательно, очень чисто. Хозяйка улыбнулась Крячко, разрешила Гурову поцеловать ей руку, пригласила в столовую, в центре которой располагался овальный стол, охраняемый полудюжиной стульев с высокими резными спинками.
– В этом году справляли золотую свадьбу. Я терплю этого бандита-большевика всю жизнь, – голос женщины звучал тепло. – Он приличный, а по сегодняшним меркам – порядочный человек.
Коллеги переглянулись, понимая, что женщина одинока, ей необходимо выговориться, если хочется что-то узнать, необходимо терпеть.
Мария Ивановна выставила на стол сервиз из прекрасного фарфора, прокомментировав:
– Михаил в Германии украл.
Генерал сменил китель на домашнюю куртку и беззлобно ответил:
– Каждую чашку кровью обмыл, Машенька, причем своей лично, народной не прикрываюсь.
– Молчи, старый, – супруги пикировались, поглядывая друг на друга ласково.
Хозяйка разлила жидковатый чай, указала на вазочку с сушками, неожиданно звонко рассмеялась.
– Конечно, мы в жизни за разными столами сиживали, но гакой натюрморт наблюдали частенько. Так вас, молодые люди, интересует наш сосед – Григорий Байков?
– Мария Ивановна, простите ради бога, это крайне неприлично, я понимаю, но вы женщина благородная, – с этими словами Гуров извлек из кейса бутылку виски и коробку шоколадных конфет.
Хозяйка свела красиво очерченные брови, пожала плечами, вздохнула:
– Что ж, люди, как люди, – слабые, – и поставила на стол хрустальные рюмки.
Крячко молча разлил виски, распечатал конфеты, а Гуров, глядя в основном на женщину, сказал:
– Мы с вашим соседом в одной фирме служим. Утром у нас несчастье произошло, мы договорились после семи вечера созвониться и встретиться. Звоним, а он трубку не берет, вот и подъехали узнать. Так что же с ним случилось? Часов в пять он был у меня в кабинете и вполне здоровенький.
Генерал смотрел из-под кустистых бровей насмешливо, явно не веря ни одному слову. Хозяйка тонкими пальцами поправила прическу, ответила нерешительно:
– Точно не могу сказать. Григорий, когда его санитары выносили, не то чтобы без сознания, но вялый был. Мне объяснили, что ему сделали обезболивающий укол. Якобы Гриша на нашей лестнице оступился, какой-то нерв в спине повредил, до квартиры еле дополз и вызвал “скорую”.
– А вам не позвонил?
– Я тоже удивляюсь. Чуть что – он ко мне: “Мария Ивановна, Мария Ивановна”. То с дочкой посидеть, то еще что.
Генерал выпил. Тряхнул седой шевелюрой.
– Что, дети малые, взяли Григория, факт – взяли! У вас извечно, – он глянул на Гурова, – не то что руки, пальцы друг с дружкой во вражде живут. Вон рядом, в Первую градскую его повезли, отделение неврологии, пойдите, разыщите. – Генерал вновь налил и быстро выпил, боялся, что жена остановит. – Что я, не видел, как “скорая” берет? Григорий только дверью стукнул, а они уже здесь. Известно, вкололи, уложили, к носилкам привязали, чтобы не выпал.
– Простите, дочке его вроде пять лет, – сказал Гуров. – Где она?
– Даша? Около шести она из сада сама вернулась, это у нас во дворе, заглянула к нам, сказала, что идет к бабушке. Тут совсем рядом.
– Девочка часто ходит к бабушке? – спросил молчавший до этого Крячко.
– Нет, та как выскочила замуж, так, пожалуй, здесь раз всего и была, а Даша сама к ней не ходила.
На улице Гуров закурил, хотел что-то спросить, но сказал иное:
– Давай здесь, какие имеются, концы подберем. Ты – к матери Байкова. Ничему не верь, пока не увидишь девочку своими глазами. Пять лет, с ней и поговорить можно. А я в больницу, попробую отыскать героя. Хотя там, конечно, в такое время сам черт ногу сломит, врачей нет, справочная не работает...
– Не пыхти, – перебил Крячко. – Если его взяла “скорая”, то в приемном отделении тебе все сообщат.
– Ты как всегда прав, – ответил Гуров, отпирая “жигули”. – Адрес матери знаешь?
– Учи меня, учи, – Крячко сел в “мерседес”. – Встречаемся через тридцать минут на той стороне.
– Нет, встречаемся у меня на квартире. Кто первый прибудет, тот готовит ужин, – Гуров сел в “жигули” и через несколько минут подъехал к Первой градской больнице.
К удивлению сыщика найти Григория Байкова не составило никакого труда. В приемном отделении тут же сказали, что такой больной поступил сегодня в 18 часов 47 минут, направлен в отделение неврологии, и даже вежливо объяснили, где данное отделение найти.
В отделении, кроме больных, которые курили на лестничной площадке или разговаривали с родственниками, никого не было. Гуров заглянул в одну палату, в другую и наконец наткнулся на сонную, смертельно уставшую, медсестру, которая, сидя за столиком, грела ладони на стоявшем перед ней чайником.
– Около девятнадцати?.. Байков?.. Чернявый, с носом? Якобы обострение радикулита? Ущемление у него? Совесть ему ущемили, – говорила сестра без злости и без иных эмоций. – Заведующий вокруг него танец с саблями исполнял, велел отдельную палату выделить. И мне действительно тяжелую больную пришлось в общую переводить. Миллионщики чёртовы.
– Капризен, слов нет, – льстиво согласился Гуров. – Где его найти?
– Вторая справа, – сестра отвернулась и прижалась щекой к чайнику. – Знобит, сил нет.
Гуров тихонечко вошел в указанную палату, попривык к темноте, разглядел белую кровать, услышал ровный храп и зажег свет. В палате стоял телевизор, телефон, воздух был чистый, абсолютно не больничный. Из-под одеяла торчала смоляная шевелюра Байкова, который спал, свернувшись калачиком, и похрапывал. Гуров осторожно приподнял одеяло, увидел лишь нос, но это был нос, который производил впечатление. Сочетание такого уникального носа, смоляных волос и бровей не вызывало сомнения, что в кровати спит юрист фирмы “Стоик” Григорий Байков.
Гуров облегченно вздохнул, вернулся к двери, где его поджидала медсестра, которая не могла расстаться с чайником.
– С больным можно поговорить? – спросил Гуров.
– С больным! – фыркнула медсестра. – Перцовый пластырь, растирка, шерстяной платок и, если совсем бездельник, день можно поваляться дома. Хулиганье!
– По-вашему, он симулянт? – спросил Гуров.
– Ну, дернуло его слегка! – сестра выпроводила Гурова из палаты, закрыла дверь. – Знакомства, деньги, нежелание претерпеться и, пожалуйста, – отдельная палата! Это при нашем-то положении! Валюта! Сегодня за зеленые, можно койку на Луне получить.
– Не понимаю, – Гуров привычно пожал плечами. – Пусть и отдельная, но ведь палата! Хоть потолок в алмазах, так ведь больничный потолочек-то! Сестра, давайте я с ним переговорю, он вмиг вам место освободит.
– Поезд уже ушел, господин хороший. Я по приказу заведующего ему такую дозу новокаина и снотворного вкатила, что теперь до утра.
– До утра, так до утра, – согласился Гуров и взглянул на сестру милицейским взглядом, после которого у сыщика никто удостоверения не спрашивал. – Мне во сколько подъехать? Хочу сам зашнуровать его ботинки.
