Роман Добрый - Сыщик Путилин (сборник)

Ознакомительная версия.

– Простите, Аглая Тимофеевна, мы, кажется, вас напугали? – направился к ней Вахрушинский. – Неужели Анфисушка не предупредила? Мы к мамаше, по торговому делу. Позвольте представить вам незваных гостей.

Путилин, назвав меня и себя вымышленными купеческими фамилиями, низко и почтительно поклонился красавице в сарафане.

– Очень приятно… – раздался ее певучий голос.

Она все еще пребывала в сильном замешательстве. Путилин, удивительно ловко подражая купеческому говору и даже упирая на «о», стал сыпать кудреватые фразы. Я видел, что он не спускает пристального взора с лица красавицы, но главное – с белого коленкорового платка, покрывавшего ее голову.

– Эх, Аглая Тимофеевна, сразу видно-с, что вы с Волги-матушки, с нашей великой поилицы-кормилицы!

– Почему же это видно? – усмехнулась молодая Обольянинова.

– Да как же-с? Я и сам на Волге жил. Где в ином месте можно сыскать такую расчудесную красоту? Вы извините меня, я человек уж немолодой, комплиментом обидеть не могу. А потом и наряды-с: у нас теперь в Питере все норовят по-модному, а вы-с вот в боярском сарафане. Эх, да ежели бы к нему кокошничек вместо белого платочка…

Быстрым, как молния, движением девушка сорвала с головы коленкоровый платок. Я заметил, как сильно дрожат ее руки.

– Извините… я совсем забыла, что в утреннем наряде щеголяю…

Глаза ее сверкнули. Губы тронула тревожная усмешка. Женщина в черном, Анфисушка, явилась и доложила, что «сама» извиняется, что из-за недомогания не может нас принять.

– Ничего-с, в следующий раз заглянем! – проговорил Путилин.

Когда мы вышли, он обратился к Вахрушинскому:

– Вот что я вам скажу: дело ваше далеко не легкое. Однако надежды не теряйте. Помните только одно: вашего сына нужно как можно скорее отыскать. Он в серьезной опасности.

Возвращаясь к себе, Путилин был хмур и задумчив.

– Белый или черный… Черный или белый… Гм… – бормотал он себе под нос.

Я не проронил ни слова, потому что хорошо знал привычку моего гениального друга говорить с самим собой.

– Скажи, пожалуйста, – вдруг громко обратился он ко мне, – тебе никогда не приходила мысль, что черный ворон может обратиться в белого голубя?

Я уставился на Путилина во все глаза:

– Бог с тобой, Иван Дмитриевич: ты задаешь такие диковинные вопросы…

На другой день, часов около четырех, ко мне приехал Путилин. В руках он держал чемодан, под шубой я заметил перекинутый через плечо ремень дорожной сумки.

– Я не мог предупредить тебя раньше, потому что был по горло занят. Если тебе улыбается мысль совершить со мной одно путешествие…

– Куда?

– В Москву. Но поторопись. До отхода поезда остается совсем немного времени.

Я наскоро уложил чемодан, и через час мы уже сидели в купе первого класса. Утомительно долгой дорогой (тогда поезда ходили куда медленнее, чем теперь) Путилин не сомкнул глаз. Просыпаясь, я заставал его за просматриванием каких-то бумаг-донесений. Откинувшись на спинку дивана, он что-то бормотал себе под нос, словно заучивая необходимое наизусть.

– Ты бы отдохнул, Иван Дмитриевич… – несколько раз обращался я к нему.

– Некогда, голубчик! Надо зубрить особую тарабарщину.

– Скажи, мы едем по тому таинственному делу об исчезновении сына купца?

– Да. Ах, кстати, я забыл тебе сказать, что сегодня по этой же дороге, но несколько раньше нас, проследовали знакомые тебе лица.

– Кто именно? – удивился я.

– Старший приказчик Вахрушинского и красавица в бархатном сарафане с белым платочком на голове.

– Как? Откуда ты это узнал?

Путилин расхохотался:

– Прости, но ты говоришь глупости! Ты вот называешь меня русским Лекоком. Какой же я был бы Лекок, если бы не знал того, что мне следует знать?

– И какова же причина их столь внезапного отъезда?

– У первого – желание как можно скорее спасти от опасности своего молодого хозяина, у второй… как бы тебе получше объяснить?.. Ну, загладить свой промах с белым коленкоровым платочком, что ли…

– Стало быть, этот приказчик будет помогать тебе в деле розыска молодого Вахрушинского?

– О да! И очень… – серьезно проговорил мой гениальный друг, этот великий русский сыщик. – А теперь не мешай мне, спи.

Сквозь полудрему, овладевшую мной из-за мерного покачивания поезда, до меня доносилось бормотание Путилина:

– По пиво духовное… По источника нетления…

«Что за чертовщину несет мой знаменитый друг?!» – неотвязно преследовала меня докучливая мысль.

Подъезжая к самой Москве, Путилин мне сказал:

– Из многих дел, свидетелем которых ты был, это – одно из наиболее опасных. Если меня не разорвут в клочья, я окончательно уверую в свою счастливую звезду.

К моему удивлению, лишь только поезд подошел к платформе, как мы увидели направлявшегося нам навстречу Х., любимого агента знаменитого сыщика. Путилин о чем-то отрывисто его спросил, и мы все вместе тронулись в гостиницу для приезжих, оказавшуюся чрезвычайно грязным заведением и находившуюся на одной из окраин тогдашней патриархальной Москвы.

– Почему тебе пришла фантазия остановиться в этом вертепе? – спросил я Путилина.

– Так надо… – ответил он.

Несмотря на то что уже наступил вечер, мой друг отправился куда-то в сопровождении агента Х. и вернулся далеко за полночь. Поздним вечером второго дня нашего пребывания в Москве (в течение всего этого времени Путилин почти не бывал дома) он вытащил чемодан и, порывшись в нем, достал из него какое-то странное облачение.

– Необходимо, доктор, немного преобразиться. Сегодня мне предстоит нанести весьма важный визит.

– Мне? – спросил я с легким укором. – Но отчего же не нам?

– Увы, мой друг, на этот раз я никого не могу взять с собой туда, куда собираюсь. Дай бог, чтобы хотя бы мне одному удалось туда проникнуть!

– Стоило мне тогда понапрасну тащиться в Москву… – недовольно проворчал я.

– Не говори так. Ты и мой милый Х. – вы можете мне оказать существенную помощь. Слушайте. Пока я окончательно не убедился в правильности своего предположения, я по многим соображениям не хочу обращаться за содействием к моим московским коллегам. Вдруг знаменитый гастролер оскандалится! Конфуз выйдет… Я оставлю вас неподалеку от того места, куда постараюсь проникнуть. У меня есть сигнальный свисток с очень резким звуком. Если вы его услышите, можете с револьверами наизготовку немедленно бросаться ко мне на помощь. Кстати, голубчик Х., вот вам приблизительный план.

И Путилин подал агенту листок бумаги, на котором было что-то начертано.

Перед тем как надеть пальто, в каких обыкновенно ходят мещане, Путилин облачился… в белый плащ-хитон с изображением красных чертей.

– Это что такое? – попятился я от него.

– Мантия Антихриста, любезный доктор! – тихо рассмеялся Путилин. – Кто знает! Быть может, она избавит меня от необходимости прибегать к револьверу. Последнее было бы весьма нежелательно. Ну, а теперь в путь!

Была половина двенадцатого, когда мы покинули нашу затрапезную гостиницу и углубились в глухие улицы и переулки этой удаленной от центра московской слободы. Темень стояла страшная. Не было видно ни зги. Улицы были совершенно безлюдны. Только время от времени откуда-то из-за заборов доносились злобный неистовый лай и вой цепных собак. Вскоре мой отважный друг замедлил шаг.

– С минуты на минуту мы подойдем к нужному месту.

Перед нами, на левой стороне улицы, черной массой высился дом, за ним тянулся ряд построек. Все это скопление сооружений было обнесено высоким дощатым забором.

– Ну-с, господа, я встану здесь, у ворот. Вы переходите на другую сторону. Вы помните, Х., тот забор, окружающий пустырь, который мы с вами вчера осматривали?

– Еще бы, Иван Дмитриевич! – с готовностью ответил агент.

– Ну, так вы с доктором за ним и притаитесь.

Время тянулось медленно. Где-то послышался крик первых петухов. Почти одновременно с их криком на пустынной улице стали вырисовываться темные силуэты людей. Они крадучись, боязливо подходили к воротам таинственного дома, в котором не светилось ни малейшего огонька.

Поскольку, господа, я люблю рассказывать связно и последовательно, то позвольте мне теперь продолжить историю со слов самого великого сыщика – Ивана Дмитриевича Путилина. Вот что он поведал мне о своем смертельно опасном посещении этого таинственного дома.

Я, рассказывал он, зорко вглядывался в ночную тьму. Лишь только я увидел приближающихся людей, как сейчас же трижды постучал в ворота.

– Кто там? – раздался тихий голос.

– Человек божий… – так же тихо ответил я.

– А куда путь держишь?

– К самому батюшке Христу.

– А почто?

– По пиво духовное, по источник нетления.

– А сердце раскрыто?

Ознакомительная версия.