– Ну, во-первых, я номера не знал, а во-вторых, у меня был почетный эскорт, – хмыкнул Гуров. – Так что добрался я без приключений, а Самойлова я в вашем доме, Михаил Михайлович, спрятал.
– А я к тому времени уже все наши вещи перенес в ту квартиру, адрес которой мне Сашка дал, в магазине продуктов купил и туда же оттащил, а потом в гостиницу вернулся Леву дожидаться, – встрял Крячко. – Он пришел, и мы с ним разыграли небольшую комедию, чтобы те, кто нас слушал, не заскучали. Только мы за время нашей работы научились друг друга не то что с полуслова или полувзгляда, а с полмысли понимать, вот и получалось, что говорим мы одно, а имеем в виду совсем другое, но оба знаем, о чем речь идет, чему надо верить, а чему – нет. А еще мы засветили адрес, по которому жить будем, чтобы показать, вот какие мы все из себя прозрачные. Ну, а там, поужинав, пошли к вам разговаривать.
– Только я предварительно отдал Стасу список всех фигурантов, за которыми нужно было присматривать – я его в музее у Ивана Георгиевича составил да еще в гостинице вписал туда информацию про Корня, о котором узнал только что, – добавил Лев Иванович. – Итак, что я знал к моменту нашего с вами разговора? Тарасов живет не по средствам, и источник его немалого материального благополучия неизвестен. Вы мне сказали, что ему не приплачиваете, вывод: он что-то замутил сам! Вопросы: где, что, с помощью кого? Где, было понятно сразу – на территории бывшего ГУЛАГа 313. Объясню, как я это понял. Тарасов вторым… – подчеркиваю: вторым! – узнал о том, где именно погиб отец Михаила Михайловича. Если бы заведующий архивом сказал ему об этом первому, он бы что-нибудь придумал, например, назвал губернатору номер другого лагеря, но теперь ничего исправить было нельзя. И Тарасов запаниковал, испугавшись того, что Михаил Михайлович захочет туда слетать. А информация о предстоящих полетах поступает куда? В том числе и к нему. И вот он узнал, что Косолапов на следующий день собирается вылететь с инспекционными поездками как раз в ту сторону. Что произошло бы в том случае, если бы губернатор сел на своем вертолете на территории бывшего ГУЛАГа? Да его бы там просто убили! А вы все, узнав о его исчезновении, причем вместе с вертолетом, подняли бы по тревоге свои службы безопасности, задействовали бы свои вертолеты и нашли бы это место, в чем я нимало не сомневаюсь. Что было бы дальше, можно только предполагать. Бойцы расстреляли бы преступников и освободили заложников. А может, бандиты, предварительно расстреляв заложников, сами после убийства губернатора попытались бы сбежать. Но в любом случае сладкой жизни Тарасова пришел бы конец, а может, и самой его жизни – тоже. Значит, нужно было не допустить этот вылет, причем навсегда, чтобы исключить малейший риск быть разоблаченным. У Тарасова на подготовку была только одна ночь, и оперировать он мог только тем, что было под рукой, то есть карабином и «СВД», потому что после того, как произойдет покушение на губернатора, любое его лишнее телодвижение вызовет подозрение, тем более что его в городе и так не любят. Что же он придумал? Он стреляет с чердака здания областного управления из «СВД», а я это еще до его допроса понял по углу вхождения пули, Кравцов же сразу после выстрела подбрасывает карабин и гильзу в бизнес-центр. И такое распределение ролей вполне объяснимо – ну, негоже генералу полиции самому бизнес-центр обыскивать. Потом, после операции, когда пуля от «СВД» поступает в руки того же Кравцова, которому поручено вести дело, он меняет ее на пулю от карабина, и дело с концом, а в случае чего всегда можно сказать, что врачи в калибрах не разбираются, вот и ошиблись. И тут облом! Во-первых, ваши родные, Михаил Михайлович, пулю им не отдали, сказав, что передадут ее только следователю из Москвы. А во-вторых, сам факт того, что из столицы ожидаются следаки, Тарасову тоже душу не грел. А потом и мы со Стасом им на голову свалились! Вот они и забегали, как подскипидаренные! И нас «жучками» обвесили, как новогоднюю елку шарами, и вещи наши, и номер в гостинице. На что они рассчитывали? На то, что мы лопухнемся и слопаем их версию о заказе и исполнителе из Москвы, косточками не похрустевши? Или они сумеют изъять у нас пулю еще до того, как мы поймем, из какого оружия она выпущена? Вразумительного ответа от них я так и не добился, думаю, они от страха просто не знали, что и предпринять. А когда Тарасов понял, что я вышел на финишную прямую, дал приказ о моем устранении. На этот вопрос я ответил?
– Да, все ясно, – покивали мужики.
– Перехожу ко второму вопросу: что? Что именно можно было делать на территории бывшего ГУЛАГа? На чем вообще можно делать такие большие деньги? Торговля оружием? Как перевалочная база ГУЛАГ вполне подходил, но!.. Вояки такое хлебное дело никому не отдадут. Торговля живым товаром? Отпадает. Наркотики? Да, деньги там крутятся бешеные, и производство в бывшем лагере можно было бы организовать, но возникают большие сложности с их распространением – место-то ведь очень отдаленное, куда можно долететь только вертолетом. Предположим, Тарасов туда прилетал, забирал груз и куда-то его отвозил, а дальше что? У вас в аэропорту собаки натасканные, им без разницы, чей вертолет, облают, и как он потом объясняться будет? А в самом городе вы эту заразу извели. А после разговора с Иваном Георгиевичем я понял, что это либо золото, либо алмазы, но, скорее всего, второе, потому что для промывки породы нужно много воды, которой там поблизости нет, а вертолетом столько не навозишься. Вывод: алмазы, которые тогда в ГУЛАГе, явно незаконно, для собственного обогащения, руководство добывало, потому что иначе не стали бы уничтожать всех тех, кто об этом хоть что-то знал. А если учесть, что Тарасов каждые два месяца в Благовещенск к дочери летал, откуда до Китая рукой подать, то вопрос их вывоза и последующей реализации решался очень просто – они же не звенят! Да и кто бы решился досматривать генерала полиции?
– Но заключенных же куда-то возили, а там, в лагере, лично я никаких машин поблизости не видел, – возразил Романов.
– Я так думаю, что их просто возили по кругу, чтобы запутать, а на самом деле месторождение находилось где-то совсем близко, куда можно пешком дойти.
– Так если добыча возобновилась, значит, кто-то из знавших эту тайну все-таки остался в живых? – заинтересованно спросил Матвей – ну да, это же был его профиль.
– Все расскажу, ничего не утаю, – пообещал Гуров. – Итак, я пришел к выводу, что это алмазы! Вопрос третий: кто же их добывает?
– И ты тогда спросил, кто у нас в области на предприятиях работает, если местного населения не густо, а узнав, что китайцы, стал интересоваться, не бегут ли они, – понятливо покивал Виталий.
– И вы ответили, что за все годы человек шестьдесят сбежали, причем особенно много за последние три года. Ключевые слова здесь: три года! Три года назад сюда приехал Тарасов, три года назад у Корня большая часть группировки куда-то делась, но вот три-четыре человека остались, три года назад стали массово исчезать китайцы. Вот и вся разгадка! Как видите, ларчик открывался очень просто!
– Но Тарасов-то откуда мог об алмазах знать? – удивился Матвей.
– А это еще проще. Дело в том, что перед вылетом сюда один человек очень обоснованно предположил, что за покушением стоит Москва, причем имелся в виду не сам город, а… Ну, вы понимаете. Но если это, так сказать, госзаказ, то кто-то должен был тылы киллеру прикрывать. У смежников не очень-то поинтересуешься, а вот по своему ведомству я справки навел. И что же я узнал? А то, что генерал-майор Юрий Петрович Тарасов – потомственный милиционер, и отец его милиционером был, правда, так высоко не забрался, а вот дед, причем его полный тезка и заслуженный работник МВД, был начальником 313-го ГУЛАГа!
– Так вот откуда ноги растут! – воскликнул Косолапов.
– Вот именно! От него-то маленький Юрочка все и узнал! Да еще и записи свои с планами и всем прочим тот ему оставил. И, когда представилась возможность, Тарасов-внук подсуетился, чтобы сюда попасть, а служил он до этого, как я уже говорил, в Курске.
– Но как же он не побоялся с этим уголовником Корнем связаться? Как они вообще могли скорешиться? – недоуменно пожал плечами Геннадий.
– Вот и это меня тоже очень заинтересовало. Дело в том, что, как мне сообщил Орлов, по документам, у Корня первая ходка была по 58-й, и отбывал он в 313-м ГУЛАГе, как раз в то время, когда там начальником был Тарасов-дед. И показалось мне очень странным, что политический вдруг превратился в уголовника-садиста.
– И тогда ты захотел посмотреть его дело, – сообразил Матвей.
– Да! Только в архиве вашего ФСБ такого дела не оказалось, а в архив местного МВД я, по вполне понятным причинам, обратиться не мог. Да и без толку это было бы, потому что там хранятся только дела умерших заключенных, а дела тех, кто из лагерей живым вышел, по истечении срока давности уничтожают.
