В насупленном лице Данилова что-то неуловимо изменилось. Это было похоже на тень досады, растерянности и раздражения. Он слегка отступил в сторону и сдержанным жестом указал Гурову, в каком направлении двигаться.
– Вы должны понимать, что мы действуем по приказу, полковник! – жестко сказал он. – Ничего личного. У вас приказ и у нас приказ. А сейчас вы обязаны выполнить приказ, который я вам отдаю. И это последнее предупреждение.
– Да и в самом деле – что резину-то тянуть? – согласно кивнул Гуров. – Как говорят в народе, раньше сядешь – быстрее выйдешь. Пошли, герои невидимого фронта!
Он с некоторым сомнением посмотрел на здание управления, до которого так и не добрался сегодня, и последовал за своими молчаливыми спутниками. Его усадили в машину на заднее сиденье, и оба сопровождающих, Данилов и еще один, уселись по бокам, как бы опасаясь, что Гуров по дороге может сбежать. Третий уселся за руль, и они поехали.
Ехали, впрочем, недолго. Квартала через три машина вкатилась в неприметные ворота, которые охранял милиционер в форме, и остановилась в тесном дворике, где, кроме асфальта и каменных стен, ничего не было. Гурова завели в серый дом, на дверях которого не было никакой вывески, и по скучному казенному коридору доставили в такой же кабинет с решетками на плохо вымытых окнах.
– Нас не тревожить! – строго предупредил Данилов своих молчаливых подручных, усаживаясь за старомодный рыжего цвета стол с массивной тумбой и поцарапанной столешницей. – Меня ни для кого нет! Запомнили? Все! Идите!
Они остались в кабинете один на один.
Данилов указал Гурову на привинченный к полу стул и, больше не глядя на него, принялся ворошить бумаги, которые достал из ящика стола.
– Итак, начнем, – сказал он через минуту, выдержав драматическую паузу. – Ваше имя...
После выполнения необходимых формальностей наконец перешли к главному. Надо сказать, что Гуров, несмотря на всю свою досаду, ждал с нетерпением, что за обвинение ему предъявят. Он уже смутно догадывался, что оно будет непременно связано с событиями прошедшей ночи, но как именно – пока не понимал.
– Хорошо, Данилов! Теперь ты выяснил, кто я такой, – попросил Гуров, когда паспортная часть закончилась. – Скажи уже, кого я замочил. Изнываю от нетерпения.
Хозяин кабинета поднял глаза и несколько секунд сверлил Гурова тусклым недобрым взглядом. Видимо, от такого взгляда задержанному должно было становиться не по себе. Гуров и в самом деле чувствовал себя неуютно, но верил, что вся эта чепуха должна вот-вот благополучно разрешиться, а потому не слишком переживал из-за уловок дознавателя. Кстати, Гурову опять начало казаться, что где-то он видел Данилова раньше. И тот смотрел на Гурова так, будто знал его с незапамятных времен. Словно еще сто лет назад Гуров нарочно отдавил ему ногу в автобусе и не извинился при этом. Стоило бы порыться в памяти, поискать там светлый лик стража закона по фамилии Данилов, вот только момент для этого был совершенно неподходящий. Данилов не давал Гурову ни минуты передышки.
– Где вы были, Лев Иванович, вчера в промежутке между девятью часами вечера и полуночью? – бесстрастно спросил Данилов, буквально впиваясь в Гурова глазами.
«Так и есть, – мысленно выругался Гуров. – Эта история нарастает, как сосулька на апрельском солнце. Только на душе что-то темновато...»
– Это очень непростой вопрос, подполковник, – сказал он. – Не знаю даже, как тебе на него ответить.
– А вы отвечайте правду, – хладнокровно заметил Данилов. – И постарайтесь все-таки соблюдать субординацию. Вы здесь не с проверкой, а на допросе. Прошу не тыкать!
– Ах, вот оно что! Годится! В таком случае, вот – не знаю, что вам и ответить, гражданин начальник! Устраивает? Небольшие у вас запросы, Данилов. А меня вот не устраивает. Я хочу наконец знать, в честь чего затеян весь этот спектакль. Я человек терпеливый, но рано или поздно выхожу из себя, неплохо бы вам это учесть на будущее.
– Да вы не кипятитесь, Лев Иванович! – снова впадая в снисходительный тон, сказал Данилов. – Никого здесь вы не испугаете. Знаете, какие люди сидели у меня на этом стуле? О-о-о! Сказать страшно. Тоже грозили, ногами даже топали... Но все равно потом делались тише воды, ниже травы. Под тяжестью неопровержимых улик.
– Ну вот что, гражданин начальник, – решительно сказал Гуров, выпрямляя спину. – Это не я тебя пугаю, это ты пытаешься на меня страху нагнать. Только со мной эта ерунда не пройдет. Зря мучаешься. Говори прямо, что у тебя на меня имеется? Не размазывай кашу по тарелке. Иначе я вообще откажусь отвечать на любые вопросы! Посмотрим, как ты тогда запоешь! Не тыкайте ему, видишь ли! А не веди себя, как мальчишка!..
– Ну, хорошо, – делая кислую мину, сказал Данилов и подтолкнул в сторону Гурова какую-то бумагу. – Можете ознакомиться. Это копия протокола экспертизы. А это... В общем, вы обвиняетесь в умышленном убийстве гражданина Безуглова Андрея Андреевича, одна тысяча девятьсот семидесятого года рождения...
– Кого? – Гуров не скрывал своего удивления. – Впервые слышу такую фамилию.
– Возможно, этот гражданин был известен вам под другой фамилией, – предположил Данилов, выкладывая Гурову под нос фотографию, на которой был изображен сравнительно молодой человек с квадратной челюстью, бычьей шеей и маленькими безмятежными глазками. – Узнаете?
Гуров, безусловно, узнал изображенного на портрете парня. Это был вышибала из ночного клуба «Алина», заманивший его в ловушку и заперший его в другом кабинете.
– Ну, узнаю, – сказал Гуров, внимательно глядя на Данилова. – И что же? Вы хотите сказать, что он убит?
– Факт насильственной смерти подтвержден судебными медиками, – с деланным простодушием ответил подполковник. – А вы будто не знаете!
– Откуда же мне знать, когда я видел его вчера живым и здоровым, – сердито сказал Гуров. – На умирающего он меньше всего был похож. Очень странно!.. А с чего вы решили, что это я его убил?
– Ну как же? – пожал плечами Данилов. – Вы вторую-то бумагу прочтите, Лев Иванович! Там все сказано. Потерпевший скончался от остановки сердца после проникающего ножевого ранения. А отпечатки пальчиков на рукоятке ножа ваши, Лев Иванович! Ошибки быть не может! Исключена! Вам как профессионалу объяснять не нужно, насколько все это серьезно. Понимаю, аффект – человек вы, судя по всему, горячий...
– Нормальный я человек! – перебил его Гуров. Он не мог поверить своим ушам. – Какие, к черту, отпечатки? Что за бред?
– Не бред, а официальное заключение, – назидательно промолвил Данилов. – Зачем же отрицать очевидное? Со своей стороны порекомендовал бы вам следующую линию поведения – вы во всем сознаетесь и упираете на состояние аффекта. Ясно же, что вас спровоцировали. В этом случае наказание вам назначат по самому минимуму. Может быть, даже дадут условный срок, учитывая ваши заслуги... Между нами, погибший фрукт был тоже с гнильцой...
Это подлое «тоже» особенно взбесило Гурова. Но он сдержался, помня про другие слова Данилова, – подтверждать его версию о состоянии аффекта он не собирался ни признаниями, ни своим поведением. Он расслабился и посмотрел на Данилова даже с некоторой иронией.
– Ладно, не буду размахивать шашкой, – сказал он усмехаясь. – Еще поборемся, гражданин начальник. Ты, гляжу, уже все по полочкам разложил. А мою версию случившегося послушать не хочешь?
– Только об этом и мечтаю, Лев Иванович! – любезно ответил Данилов. – Не возражаете, если я магнитофончик включу?
Под шорох магнитофона Гуров вкратце поведал Данилову обо всех перипетиях вчерашнего вечера. Данилов слушал сосредоточенно, изредка едва заметно кивая. Казалось, в показаниях Гурова его ничто не смущает.
– Таким образом, получается, что меня не только заманили в ловушку, – закончил Гуров, – но еще и подставили самым изощренным способом. Я испугался за жену и захотел поскорее выбраться из клуба. Дверь была заперта, и я воспользовался ножом, чтобы вскрыть замок в двери. Видимо, на это и был расчет. Этим ножом убили затем вышибалу клуба и вызвали милицию. Круг замкнулся.
Данилов по инерции продолжал кивать головой, но потом вдруг остановился и в упор посмотрел на Гурова. В его тускловатых глазах засветилась насмешка.
– Занятную сказочку рассказали, Лев Иванович! Значит, не хотите следовать добрым советам? Упорствуете? Ну, ваше дело! Как бы не пришлось потом локти кусать.
– С чего бы это? – сердито спросил Гуров. – Я знаю, что не убивал. С какой стати буду на себя наговаривать? Чтобы тебе, Данилов, приятное сделать? Ты сам-то веришь в то, что мне шьешь?
– Рад бы не поверить, – живо сказал Данилов, – да факты! Факты – упрямая вещь, Лев Иванович! Улики! Представляете, в суде? Орудие убийства...
– Ну и что орудие? Я же объясняю, как это могло быть...
– Объяснения ваши я слышал, – хмыкнул Данилов. – А кстати, почему вы все время говорите о каком-то ночном клубе, Лев Иванович? Где вы встречались с погибшим? Что за кабинет упоминали? Это кабинет ресторана «Малина»?
