— Стой, падла! — крикнул Фикса и, прицелившись, держа револьвер уже двумя руками, выстрелил еще раз. Стрелял он хорошо…
Лось добежал до забора и попытался на него взобраться. Из пробитой пулей шеи хлестала кровь. Лось пытался ее зажать рукой, но силы уже покидали его.
— Вы чего творите?! — вскинулся, наконец, непонимающий, что происходит, Чиф.
Он подскочил к Фиксе, и ударил его по руке связкой ключей. Фикса выронил оружие, но быстро нагнулся и револьвер снова оказался в его руке.
— Не дергайся! — крикнул Фикса. — А то и тебя грохнем!
Глаза у Чифа выкатились из орбит, и он отскочил к воротам.
— Вы с ума сошли, пацаны! Да я вас сам сейчас! — С этими словами он запустил руку в барсетку и быстро достал ПМ: — А ну, суки!
— Э, не дури! — к нему поспешил Слон, но Чиф направив на него пистолет, надавил спуск.
В стволе не было патрона, и выстрела не последовало. Вспомнив, что надо передернуть затвор, Чиф судорожно наложил левую руку на пистолет, но в этот момент Фикса подскочил с боку и выстрелил Чифу в голову, ладонью закрываясь от кровавых брызг.
Чиф упал, однако сразу же поднялся и бросился бежать к машине. Он уже добежал до нее, но запнулся и снова упал. Кровь из головы хлынула на траву. Слон кинулся к нему, но Чиф перевернулся и все же выстрелил из пистолета. Слон шарахнулся в сторону, стараясь спрятаться за машиной. В этот момент Чиф с трудом поднялся и побежал на дорогу, воя от страха и боли.
Фикса выстрелил еще два раза по убегающему, но не смог попасть в бегущего, а догонять вооруженного они не решились — запросто можно было словить пулю промежду глаз. Вернулись к Лосю. Тот лежал возле забора и судорожно рвал траву. Глаза его закатились, а кровь под ним образовала лужу.
— Это тебе привет от Макара! — сказал умирающему Слон, деловито достал из кармана складной китайский нож, разложил его и несколько раз ткнул в еще бьющееся сердце.
Вскоре Лось замолчал и перестал шевелиться.
— Все, сваливаем! — Слон привстал и огляделся вокруг.
Фикса и Слон подбежали к водосборной бочке и быстро смыли с себя мелкие пятна крови. Потом они сели в машину и выехали на дорогу. По пути они высматривали убежавшего Чифа, но так его и не увидели.
Несколько дачников наблюдали за происходящими событиями издалека, боясь подойти поближе. Когда джип уехал, один из них побежал за милицией…
Чиф лежал между грядок на соседней даче и плевался кровью. Пуля вошла ему в правую щеку, выломала несколько верхних коренных зубов, задела язык, и вышла под левым ухом, повредив челюсть. Его мутило. Пистолет он сжимал белыми от перенапряжения пальцами. Одной рукой Чиф перевязал рукавом рубашки голову, но кровь продолжала идти внутрь, и ему приходилось часто сглатывать и сплевывать. Нужно было что-то делать, и побыстрее. Из-за страха попасться на глаза Фиксе и Слону, Чиф вышел на окольную дорогу, через два дачных участка.
Слабеющими ногами он добрел до какого-то дачника, садящегося в «Жигули» и, пригрозив пистолетом, заставил везти себя в больницу.
По дороге Чиф выбросил пистолет и потерял сознание.
Фикса матерился Слона за то, что тот не добил Чифа. Слон злился, и они чуть было не подрались. Если бы это произошло, Слон имел все шансы накостылять меньшему по размерам Фиксе.
— Дурак Чиф. Стоял бы, не дрыгаясь, остался бы жив.
— Ты что, жалеешь его? — усмехнулся Фикса. — Если бы не мы его сейчас, завтра он бы нас на тот свет справил…
— Да сдох он, наверное… — предположил Слон.
— Не сдох, — возразил Фикса. — Как пить дать, не сдох. Ранен, но не сдох. Выкарабкается и нам тогда придет полный песец. Знаешь, есть такой северный лис…
— Сейчас не сдох, потом ласты склеит, — Слону очень хотелось верить, что Чифу пришел конец. — Ты же ему в самую башку пулю засадил. Ему кранты!
— В башку, да не в мозги. Кажется, только щеки прострелил…
— Сойдет. И так крякнет… заражение там, всякое такое…
— А это что? — спросил Фикса и указал на пятно крови на плече Слона.
Слон удивленно потрогал пятно и сказал:
— Он, сволочь, попал в меня! Ну, падла, найду я его!
— Тебе в больницу надо, — резонно заметил Фикса. — А то может загноиться и будет хуже. Могут даже руку отрезать. Это называется… а, не помню. Короче отрежут тебе руку и все. Поминай, потом, как звали.
— Сам знаю! — Слон не любил, когда ему указывали.
— Только менты сейчас все больнички пробивать будут. Надо в деревню какую-нибудь ехать, глухую…
— Что ты мне мозги паришь? Я и сам знаю. Поехали к моей бабке в Покровку.
— Сейчас?
— А когда? Менты через десять минут город перекроют, и тогда вообще не выскочим. Чиф-то, наверно, всё ментам доложит… за ним не заржавеет…
Фикса свернул на гострассу. Через пять минут они выехали из города и понеслись в глубь глухой дальневосточной тайги.
— Отлежишься, оклемаешься… — сказал Фикса. — Я тебе потом привезу все, что надо…
— Водки и девку погрудастей… — усмехнулся Слон. — Чтоб время задаром не терять…
— Тебе лишь бы девку погрудастей…
— А что еще можешь предложить?
— Мальчика…
Старая шутка рассмешила Слона, и тот засмеялся через боль.
— Гангрена… — сказал Фикса минут через пять. — Вспомнил!
— Чего? — не понял Слон. — Чего ты говоришь?
— Я говорю — гангрена!
— Что это?
— Это то, из-за чего тебе руку отрежут, если вовремя не прооперировать…
— Да пошел ты! — Слон постарался целой рукой дать Фиксе подзатыльника, но тот вильнул рулем, машина шарахнулась на встречную полосу, и вернулась назад, распугав нескольких участников дорожного движения…
— Тихо, не дергайся! Тебе переживать вредно…
— Вылечусь, тогда ты — попал… — усмехнулся Слон.
Фикса в начале заржал, как лошадь, потом, посмотрев на рану, сказал:
— Ты хоть до лета доживи, доходяга…
Людка со своей подругой Олей Уткиной, известной в городе поставщицей наркотиков, сидела на кухне и рассказывала о своей никчемной жизни. Жизнь у Людки не задалась — муж, сделав двух детей, свалил, куда подальше заниматься неизвестно чем, старший сын, наркоман, давно уже сел за найденную в кармане «гильзу» и освободиться должен был только через пару лет. Оставалась еще дочка, на которую Людка возлагала свои последние надежды — Оксанка вроде бы нашла себе нормального парня, хоть и рано ей еще, но это — жизнь… да в техникум поступила, может, выучится, да жизнь свою наладит немного лучше, чем родители…
Разговор у женщин затянулся. Оля принесла бутылку хорошей дорогой водки, которой Людка не видела никогда, да закуски, да что-то там на завтрашнюю опохмелку… разговор был серьезный. Оля предлагала раз и навсегда решить все финансовые трудности…
— Ты же знаешь, за мной стоит сам начальник милиции! Кто что тебе сделает? Вот меня, к примеру, когда начальник отдела по борьбе с наркотиками капитан Кутахов взял с «ханкой» на въезде в город, я позвонила своему полковнику, Кутахову тут же дали понять, чтоб рыло не долбил, и я спокойно дальше поехала…
— Ты что, ему платишь? — спросила Людка. Оля сейчас говорила такое, что у нормального человека в голове не укладывалось…
— Ну, не просто так же он со мной работает… а вообще, это не твоего ума дело. Твое дело будет такое: я тебе буду привозить «ханку», а ты будешь ее продавать.
— Наркоманам?
— А кому же еще «ханка» нужна? Им, родимым. Если б их не было, я бы себе такой дом не отгрохала…
Людка вспомнила дом, в котором жила ее подруга — крепкий двухэтажный сруб, отделанный новейшими строительными материалами… да бассейн во дворе, да гараж на две машины…
— Так они ж страшные… вдруг полезут?
— На хрен посылай всех. Говори, что будут иметь дело со мной! Да ты их не бойся! Они тебе вообще-то ничего не сделают. Ты для них будешь как мать родная! Ты сейчас этого просто не понимаешь, но как только начнешь, сразу все поймешь! Ты же им будешь продавать то, что для них нужнее всего на свете — наркотик. Они же без него никак…
— А блатные?
— А что блатные? Они знают, что я с начальником милиции работаю и на мои «подачи» не лезут… ну, так что? Принимай решение! Что, я зря тебе это все рассказываю? Зря тебе секреты открываю?
Оля уже несколько недель всячески ублажала Людку — возила на природу, на шашлыки, водила в сауну, оплачивая все сама, даже свела с мальчиком, который готов был драть Людку день и ночь, чем доставлял бабе, давно забывшей, что такое мужчина, огромное удовольствие…
Людка подсознанием понимала, что ничего не бывает в этой жизни халявно, знала, что каким-то образом придется ей рассчитываться за все «добряки», предоставленные хитрющей Уткиной. Так как было ясно и понятно, что, работая сторожем на автостоянке, Людка никогда не сможет расплатиться за все эти кутежи, она понимала, что отказать она просто уже не может…
