«Оперативное счастье! Я провожаю ее в Коломенском, а другие на следующей остановке берут в ней жуликов…».
На всякий случай он поинтересовался:
— Куда они шли по составу? К последнему вагону или к голове поезда? — В служебном купе последнего вагона ехали инкассаторы.
— От хвостового вагона. В голову поезда…
Ожидание в приемной затягивалось. Денисов прошел в соседний кабинет, набрал номер Бахметьева — ему не требовался личный прием у начальника отдела.
Денисов, товарищ полковник. Просили связаться с вами по поводу…
— Минутку…
Tрубка донесла голоса разговаривавших в кабинете людей. Потом Бахметьев сказал:
— Я прошу тебя заняться несчастным случаем лично.
— А кражи?
Он значился старшим группы по борьбе с вокзальными кражами, замещал отсутствовавшего заместителя начальника отделения уголовного розыска; выполнял еще с десяток срочных ответственных поручений.
— Случай кажется необычным… Хотя все очевидно! Не знаю, как объяснить… — со стороны могло показаться, что Бахметьев разговаривает с равным. — Понимаешь?
— Понимаю.
По опыту работы Бахметьев оставался бывшим сотрудником ОБХСС и следователем, то есть специалистом, привыкшим к четкой отработанной системе сбора доказательств: нарядам, спецификациям, накладным — всему, что при тщательном анализе указывает обычно истинную подоплеку событий.
Практической сметки розыскника, непосредственно изо дня в день занимающегося черновой работой, — «школы» он не получил, и было ясно — уже никогда не получит. Того, что он ценил в старшем группы по борьбе с вокзальными кражами.
— Как только, — сказал Бахметьев, — ты придешь и скажешь, что все ясно, нет никаких вопросов, я передам материал дознавателю. Он вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, а ты вернешься к кражам…
— Вас смутило появление Белогорловой в Коломенском?
— Куда она ехала? Добровольно или по принуждению? Куда делось кольцо или перстень… Что с «Запорожцем»?
— Я дал о нем ориентировку. По дороге и по городу.
— Мы сможем закончить проверку после ответа на все вопросы. Надо опросить близких, родных. Может, они что-то знают. Необходимо выявить дополнительных очевидцев.
— У меня есть, — Денисов рассказал о тучном, о близнецах. — Я постараюсь их разыскать.
В кабинете продолжали разговаривать, иногда Бахметьев тоже вставлял несколько слов — он умел заниматься несколькими делами сразу.
— Обратил ли ты внимание? «Запорожец» стоял у ремонтирующегося здания, а потом оказался в районе Красногб Строителя. Может, кто-то из бывших жильцов получил там квартиру? Как мыслишь? — «Мыслить» — было его любимым словечком. Бахметьев замолчал. Денисов представил, как он достал чистый платок, отвернувшись от всех, поднес к поврежденному на фронте глазу. — С тобой будет младший инспектор…
— Кто?
— Ниязов.
«Годится», — подумал Денисов.
— Он будет опрашивать пассажиров, направляющихся через пути к
Варшавскому шоссе. Если близнецы и тот — другой — живут в этом районе, через пару дней они будут у тебя…
Голоса в кабинете зазвучали громче. Бахметьев круто закруглил разговор:
— Держи меня в курсе. Дежурным я приказал произвести дополнительный осмотр места происшествия. Действуй.
Спустившись с антресоли, Денисов по диагонали пересек по-утреннему пустой центр-альный зал. Несколько десятков пассажиров под ребристыми сводами нового здания не очень бросались в глаза. Радио не умолкало ни на минуту, передавая все ту же привычную поездную и вокзальную информацию…
— От пятой платформы отправлйется…
— Проверьте, не остались ли у вас билеты отъезжающих пассажиров?
— Доброго вам пути!..
У отдела милиции под знаком «Стоянка служебного транспорта» Денисов увидел машину с шашечками. Такси появилось в его отсутствие. Денисов подошел ближе, прочитал сквозь стекло: «Гладилин Геннадий Иванович».
Рядом была наклеена фотография. Родственник пострадавшей выглядел на ней импозантно. Фотография была выполнена в первоклассном ателье — в распределении света и тени чувствовалась опытная рука ретушера.
На сиденье впереди лежала книга. Денисов прочитал:
«Мигель де Унамуно». Все это утро ему встречались-имена, о которых он ничего не слышал.
В дверях его сразу окликнули:
— К тебе Человек! — Новый дежурный, не в пример Антону, действовал быстро, со всеми вытекающими из этого преимуществами и издержками. — Вот этот товарищ… — он оглянулся на сидевшего в приемной.
— Гладилин, — таксист поднялся.
Он выглядел сверстником Денисова — лет двадцати восьми, но много тяжелее, с полным, оплывшим лицом и высокими бесцветными бровями. На
Гладилине была куртка с таксистским значком и шапка из пыжика.
— Пойдемте, — пригласил Денисов.
Они поднялись в кабинет. Гладилин, несмотря на вес, шел пружинистой спортивной походкой, внимательно вглядывался в лица— встречавшихся сотрудников, словно искал знакомых.
В кабинете Денисов предложил ему стул, сам устроился на широком подоконнике, рядом с колонией комнатных растений.
— Инспектор розыска Денисов, — сказал он. — О случившемся вы, без сомнения, уже знаете.
— Мы ездили с женой в Склифосовского… — Гладилин поперхнулся.
Казалось, он не может побороть скрытую внутреннюю напряженность: — Видели лечащего врача.
— Что он сказал?
— «Исход неблагоприятный. Но когда? Это вопрос времени…» — Гладилин передал интонацию реаниматора. — Собственно, говорила с ним больше жена…
Денисов помолчал.
— Давно женаты?
— Семь лет.
— Все это время знаете Леониду Сергеевну?
— Пожалуй.
— А взаимоотношения?
— Хорошая сестра, хороший товарищ. О матери заботится.
— Виделись часто?
— Как сказать? — Гладилин ограничился полувопросом.
— В пансионат вы приезжали?
— По пути почему не заехать… — он так и не овладел своим голосом, каждую минуту мог пустить «петуха». — С «Запорожцем» помочь, что-нибудь передать для матери…
Денисов встал с подоконника:
— В последний раз давно ее видели? — Он подошел к столу.
— Дня четыре назад.
— Вы приезжали?
— Она. Привезла обои.
— Для вас?
Гладилин перевел дыхание?
— Связались с ремонтом…
— Только оклейка? — спросил Денисов.
— Еще ванна. И кухня.
— Материал запасли? Кафель?
— Плитки нет, — Гладилин не упомянул о ящике в «Запорожце», возможно, не хотел вызывать новые вопросы. Денисов ничего не сказал, сменил тему:
— Вы ведь с ночи? Не отдыхали… Тяжелая смена была?
— Сегодня? Как сказать… План сделал. Самое главное!
— И поспать удалось?
— Прикорнул часок-другой. Заехал в один двор.
— Далеко?
— В Медведкове, — Гладилин назвал противоположный район города.
— Концы большие были? Красный Строитель?
— Не был. Малые Каменщики, Медведково, Домодедово… — он поставил
Аэропорт последним. Может, потому, что путь туда проходил поблизости от места происшествия.
— Значит, в районе Варшавского шоссе были? — Денисов заинтересовался.
— В восьмом часу вечера…
"За час с лишним до несчастного случая… — подумал Денисов. —
Случайное совпадение?.."
— «Запорожец» Белогорловой не встретился? Она тоже была на Варшавке.
— Я слышал. Нет, не встретился.
Продолжать не было смысла, Денисов снова изменил тему разговора:
— По-вашему, Белогорлова хорошо водила машину?
Гладилин осторожно вздохнул:
— Неплохо.
— Могла она поручить кому-то машину, чтобы самой поехать поездом? —
Денисов поправил бумаги на столе. — Условия езды вчера были тяжелые… Как думаете?
— Трудно сказать. Погода, конечно, мерзопакостная.
— Может, вы знаете, кто из ее знакомых лучше, чем она, водит машину?
Есть такие?
Гладилин посмотрел на инспектора, помолчал.
— Имеете в виду меня?
— Но в это время вы были в другой части города.
— В это время? — он завозился на стуле. — Про это время я, по-моему, ничего не говорил…
Ремонтировавшееся здание в грудах отсыревшего кирпича и щебенки выглядело днем скучным, лишенным ночного ореола таинственности. Вместо зиявших накануне оконных глазниц в одном и в другом месте виднелись вновь вставленные рамы. Несколько рабочих возились у приставленных к стене досок. Начинался обед — со двора в направлении стеклянной шашлычной тянулись люди.
Не привлекая внимания, Денисов вошел в подъезд.
Попавшийся навстречу парень в каске, в пыльной робе равнодушно посмотрел на него. По проложенным от входа мосткам Денисов прошел к лестнице, где накануне лежал подобранный им игрушечный скоморох в шутовском колпаке с оборванным бубенцом, стал подниматься по ступенькам.
На втором этаже мусора было меньше, в падавшем из окна морозном свете струилась мелкая кирпичная пыль.
