с небес. Она выскочила прямиком из ада.
— Это всего лишь шкатулка, — напоминает Нина.
Гарт качает головой.
— Так что я поступила разумно. И не более того.
Гарт задумывается. Философию Нины он находит интересной. Но, как бы то ни было, согласиться с ней он не может. Убивать людей, конечно, допустимо, если они делают что-то плохое. Если этого заслуживают. Но ради прибыли? Нет. Он осознал это лишь тогда, когда Элизабет объяснила ему, что Лука Буттачи не убивал Саманту. Лука знал, что она мертва, поскольку работал с копами. Что почти не менее плохо, но все же…
При этом Лука сам убил много других людей. Когда убиваешь кучу людей, надо быть готовым, что однажды тебя сбросят с многоэтажной автопарковки. Когда-нибудь и Гарта кто-нибудь сбросит с высоты или собьет, к примеру, грузовиком, и у Гарта не будет к нему никаких претензий. Но Калдеш?
Калдеш не заслуживал смерти.
— А ведь ты могла его не убивать, — говорит наконец Гарт. — Можно было бы засучить рукава на работе, знаешь ли. Наладить жизнь, расплатиться с долгами… Взять на себя часть ответственности за свои же проблемы.
Нина кивает:
— Может, и так, но все вышло намного проще.
— Ты плохой человек.
— Всю жизнь я старалась быть хорошим человеком и не вылезала из бедности, — отзывается Нина. — Теперь я стала плохой и вдруг разбогатела.
— Убийство моей жены тоже было разумным поступком?
— Твоей жены? — переспрашивает Нина. — Саманты? Я ее не убивала.
— Не лги мне, — предупреждает Гарт.
— Я убила Калдеша, — говорит Нина. — И он ничего не почувствовал. Но твою жену я не убивала. И какой смысл был обещать мне пять миллионов фунтов, если ты думал, что я убила твою жену?
— Ты убила ее, — настаивает Гарт. — И никаких пяти миллионов не будет. Я договаривался только о том, что заставлю тебя признаться, а взамен мне будет позволено свалить.
— Кем позволено? — переспрашивает Нина.
— Попробуйте угадать, — говорит Джойс, присаживаясь за стол вместе с Элизабет и Богданом.
— Нет, это… Что вы здесь…
Больше Нина не может вымолвить ни слова.
— Давайте пройдемся вместе, — предлагает Элизабет. — Только чтобы без борьбы и суеты. Гарт, у вас есть двадцать минут, чтобы исчезнуть.
— Премного благодарен, — говорит Гарт и протягивает свой телефон Элизабет. — Я все записал.
— Но вы не можете этого сделать, — обретает дар речи Нина.
— И все же делаем, дорогая, — отвечает Элизабет. Она поворачивается к Гарту. — И куда вы теперь?
— В Испанию. Я люблю тапас. А вы будьте деликатны со своим горем, дайте ему время.
— Обязательно, — кивает Элизабет. — Если вы перестанете убивать людей.
— Обещаю, мэм, только кроме самых плохих, — говорит Гарт.
Он поворачивается и уходит, сопровождаемый своей массивной тенью. Все смотрят ему вслед.
— То есть вы просто так его отпустите? — спрашивает Нина, которую Богдан теперь ведет к автостоянке.
Элизабет и Джойс идут позади.
— Да, таковы условия сделки, — подтверждает Элизабет.
— А я могла бы заключить с вами сделку? — спрашивает Нина.
— Нет, дорогая, — говорит Джойс.
Нина оглядывается по сторонам:
— А что, если я закричу?
— Тогда я начну кричать тоже, — отвечает Элизабет. — И, поверьте, этот крик, возможно, не получится прервать.
Температура где-то ниже нуля, но при этом идет проливной дождь. Митч Максвелл карабкается по огромной куче отходов на свалке в Танбридж-Уэллсе. Под ним гора из металла и слизи. Запах пристает к нему, пока он ползет к вершине, оскальзываясь и проваливаясь в мягкое. Со лба катится отвратительный пот, который он даже не может вытереть из-за невыразимо гнусных пятен на перчатках. Все это время он копал и зарывался в глубины в поисках шкатулки, которая спасет ему жизнь. К этому моменту он уже превратился в перепуганное животное, ковыряющееся в отбросах ради выживания. Он думает о своей яхте, пришвартованной в Пул Харборе. Однажды он даже пригласил футболиста Джейми Реднаппа на барбекю. Он думает о своих конюшнях возле дома, о лошади дочери, о лыжном походе, который они запланировали на зимние каникулы. Он думает о телевизорах с сенсорными экранами и кашемировых свитерах, о водке премиум-класса в золотых бутылках и ВИП-местах на боксерских поединках. Он думает о первом классе в самолетах «Бритиш Эйрвейз», об ужине в ресторане «Скотс», о том, как с него снимали мерки для костюмов в элитном ателье «Оливер Браун» на Слоун-стрит. О за́мках с вертолетными площадками и стаканчике алкоголя на ночь. Он думает о легкости, комфорте и тихой дорогой роскоши.
Он думает о своих детях, об их школах и их друзьях с бассейнами. Металлический штырь прорывает его куртку и ранит руку. Он ругается, оскальзывается и падает. Кровь сочится сквозь куртку, когда он лезет обратно вверх на кучу. Вонючие отходы жизни человеческих масс. И где-то в этой куче зарыта шкатулка. Где-то в этой куче находится его спасение.
Он встречается с Ханифом в два часа — в отеле рядом с аэропортом Гатвик. Ханиф попросил его принести с собой шкатулку и сказал, что если Митча там не увидит, то найдет его и убьет.
Однако Митч не собирается сегодня умирать. Только не после всего, через что он прошел. Только не после той жизни, которую он сам создал для себя, — начиная от дома, в котором вырос, и заканчивая домом, которым наслаждаются его дети. Он жалеет, что успех ему принес героин, но он родился в таком месте, где особого выбора не было. С этим он вступил во взрослую жизнь и в этом достиг результатов.
Но если он найдет шкатулку, вернее, когда он найдет шкатулку, со всем этим будет покончено. Лука мертв, и афганцы больше не смогут ему доверять. Пришло время диверсифицироваться. Он разговаривал с производителями английских игристых вин. Есть один участок земли в Сассексе, в Дитчлинге: южный склон, меловая почва, все как надо. Митч его купит, и они начнут управлять настоящим бизнесом.
А что, если он не найдет шкатулку? Тогда меняем план. Он поедет в Гатвик, как задумал, но, вместо того чтобы зайти в бар отеля «Рэдиссон», он направится прямиком на регистрацию, и не успеет никто глазом моргнуть, как он уже вылетит в Парагвай трехчасовым рейсом. У него есть там давние знакомые.
Жена и дети улетели сегодня утром. Келли живет с ним достаточно давно, чтобы знать: если Митч говорит, что надо собирать чемодан и
