— Да, стараемся, — кивнул Ваганов. — Сделаем образцово-показательное заведение. В будущем Ильинское нам весьма пригодится. — И улыбка тронула его тонкие извивающиеся губы.
— Ну что, приступим, господа, — воскликнул Кузьмин, разливая по рюмкам водку.
Майор Брагин налил себе немного коньяку.
Мы сдвинули рюмки, и Ваганов произнес тост:
— За начало славных дел!
Мы выпили, стали закусывать горячим тушеным мясом. Медсестра подкладывала нам салат, который сама приготовила из крабовых консервов.
— Спасибо, мы сами, — сказал Кузьмин, давая понять, чтобы медсестра удалилась.
Та вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Я навалился на салат, который после тошнотворной больничной кормежки казался необыкновенно вкусным.
— А нашему Турецкому можно пить? — вдруг беспокойно спросил Ваганов у Кузьмина. — У него не возникнет осложнений?
— Уверен, уже никаких. Однако много все же не следует, Сергей Сергеевич, то есть Александр Борисович. Мы еще один препарат не испробовали. Хотя он в сочетании с алкоголем даже более эффективно действует, как и девятый номер, но все же лучше не усердствовать. — Кузьмин отодвинул от меня рюмку. — Извини, Александр Борисович, лучше минеральную.
Я равнодушно пожал плечами и сказал, что им, светилам медицины, виднее.
Немного закусив, Ваганов поднялся, взял с дивана папку и передал ее мне. Я стал рассматривать фотографии. На оборотах фотографий были написаны имена, фамилии и должности. «Вячеслав Грязнов…» Я повертел фотографию Грязнова, спросил у Ваганова:
— Кто это?
— Неужели не помнишь, Александр Борисович? — удивился генерал.
— Первый раз вижу.
— Это ваш будущий коллега по работе, запомните его хорошенько. А вот на этой фотографии — Меркулов, государственный советник юстиции третьего класса, расследует дело по ГКЧП, он ваш друг и начальник…
— Начальник? — нахмурился я.
— Совершенно верно.
— А это кто?
— А это вы сами, — улыбнулся Ваганов.
Я смотрел на собственную фотографию, где был снят на кладбище во время похорон Татьяны Холод. Моих фотографий здесь было штук пятнадцать. Я сделал изумленное лицо и прошептал:
— Не может быть! Как похож, это просто фантастика! Ну поразительно, как похож, — качал головой я.
Ваганов с майором Брагиным переглядывались и поддакивали мне.
— Ну, если я так похож на этого следователя, никаких проблем не будет! Только мне нужно хорошенько всех запомнить, потом нужна… эта самая… как она называется? Нужна легенда! Где сейчас этот следователь Турецкий находится, он живой или нет?
— Да, живой, он упрятан в надежном месте. Сидит в тюрьме в Германии, — ответил Ваганов.
— А что он совершил?
— Он расследовал убийства одного банкира и одной журналистки, но неудачно. Вляпался в грязную историю в Германии, и немцы его посадили.
— Ясно, что дело темное, — протянул я. — А что за банкир, крутой какой-нибудь? Кто его прикончил?
Вместо ответа Ваганов кивнул на майора Брагина. Я сделал удивленное лицо, которое потом исказилось ненавистью.
— Леонид, ты, что ли, замочил банкира?
— Нет, не я, вернее, не совсем я… Но мы забегаем вперед, Александр Борисович, я уже заканчиваю составлять для вас отчет о вашем расследовании этого убийства. Вы его скоро подробно изучите на досуге.
— Так кто убил банкира с журналисткой, мне лично очень интересно, — сказал я, отодвинув тарелку и показывая, что я весь внимание.
Майор Брагин глянул на Ваганова, тот кивнул в знак согласия.
— Она сама виновата, — начал майор Брагин.
Его прервал Ваганов, бросив Брагину в лицо:
— Мы тоже хороши! Вернее, я допустил оплошность, разрешив этой корреспондентке побывать у нас в военном городке.
— Журналистка узнала о наших планах?! — с притворным ужасом воскликнул я.
— Нет, ничего она не узнала, — хмуро ответил Ваганов. — Меня уговорил этот Гусев, председатель правления «Славянского банка», чтобы я пустил журналистку, его подругу, на нашу базу. Он говорил, что надо запечатлеть нас для истории, оставить хронику событий… Но этот Гусев оказался проституткой, и мы его убрали вместе с журналисткой.
— Обоих сразу? — удивился я.
— Да, и так удачно получилось — обоих одним махом, — добавил майор Брагин не без самодовольства. — Мы и сами не ожидали.
— А что, этот банкир был вашим человеком? — спросил я.
— Да, был, — кивнул Ваганов. — Через его банк мы проводили денежные средства, которые поступали от продажи за границей некоторых видов вооружений. Теперь ищем другие каналы… Доверять его замам я не могу, — сказал Ваганов, наливая себе немного водки.
— А что за вооружение продавали, если не секрет? — спросил я невинно.
— В основном по мелочам. Единственная крупная сделка, которую удалось провернуть, — это продажа партии «Пики-2» одному восточному товарищу. Но Гусев решил часть денег присвоить и к тому же продать нас всех контрразведчикам… Пришлось все материалы у журналистки изъять, а банкиру вынести «строгое предупреждение» с летальным исходом, — усмехнулся Ваганов. — Ваш двойник, этот следователь Турецкий, как раз занимался распутыванием всей этой истории. Но, увы, у него ничего не получилось, — добродушно улыбался генерал-майор.
— Так я этим делом занимался?! — изумился я. — Теперь до меня дошло! Но все равно не ясно, за что эту журналистку пришили, она тоже знала о заговоре? Чтобы не разболтала?..
— Она вместе со своим любовником собирала компромат на вашего покорного слугу, на меня, — поклонился Ваганов. — Нашла, с кем тягаться… Но это она делала с благословения председателя правления банка Гусева, который хотел выйти сухим из воды. Бедная женщина перепутала «дипломат» с документами с «дипломатом» со взрывчаткой, — вздохнул Ваганов. — И ее угораздило открыть бомбу не в редакции, а как раз в машине того, кому тоже был вынесен уже приговор. Действительно, удачно получилось…
— А кто ей дал «дипломат» с бомбой? — спросил я, испытывая чудовищные муки от того, что у меня чешется нога, к которой приклеен пистолет.
Мне неимоверных усилий стоило не выхватить сейчас «стечкина» и не всадить три-четыре пули в этот улыбающийся рот генерал-майора с тонкими извивающимися губами.
— Вот его фотография, — сказал майор Брагин, достав из пачки фотографий фото Самохина Александра Александровича. Он должен был подменить «дипломат». Но не выполнил порученного — вы прочтете в том докладе, который я для вас написал, Александр Борисович, что Самохин тоже был убит, в его руках рвануло взрывное устройство. И это с ним произошло потому…
Брагина прервал генерал Ваганов:
— Потому, что рыба гниет с головы. Надо было сразу отсекать голову Гусеву, а не начинать с его прихвостней. Самохина переманил на свою сторону один отставной генерал, генерал-майор Сельдин, которому я поручил убрать Гусева, а старикашка струсил. Пришлось нашему Леониду вместе с этим Самохиным, — кивнул Ваганов на фотографию, — сначала покончить с генералом, который коллекционировал золотишко. Но Самохин тоже вдруг струсил, видимо, почувствовал, что его так же, как генерала Сельдина, могут убрать, после того как он подменит «дипломат». И этот парень решил выйти из игры, однако от нас не уйде-е-ешь! — поднял палец вверх Ваганов. — Шутишь, брат, не уйдешь! К тому же этот парень, на которого ты возлагал столько надежд, — Ваганов посмотрел на молчавшего Брагина, — воришкой оказался. Стащил у убитого генерала его коллекционное золото, наверное, хотел с золотишком от нас за границей скрыться. Самохин просчитался. Он не знал, что у нас много друзей, — Ваганов улыбался, раздумывая, выпить ему сейчас еще одному рюмочку водки или подождать следующего тоста. — Этот парень, Самохин, не рассчитывал, что некий Матецкий, Матюша на меня работает, и попросил его спрятать золотые монеты в «мерседесе». А Матецкий — настоящий вор в законе, профессионал! Он не стал мелочиться ради каких-то двух десятков золотых монет, которые ему Самохин обещал за то, что тот все золотишко пристроит. Матюша возьми да и сообщи Брагину, который возглавлял группу наблюдения за журналисткой, банкиром и остальными негодяями, что Самохин решил нас кинуть и выйти из игры…
— Кстати, этот Самохин еще и баксы остался мне должен, — сказал Брагин Ваганову. — Он мне два месяца назад в преферанс проигрался вчистую…
— Ничего, Леонид, потерпи, уже скоро мы будем у руля власти, — кивнул Ваганов. — Будет у тебя баксов — завались…
— Да, опасные вы люди, — вздохнул я. — Значит, ты, Леонид, Самохина грохнул?
Брагин как-то странно посмотрел сначала на меня, потом перевел взгляд на Ваганова и с внезапной злобой и брезгливостью протянул:
— Не понимаю, зачем мы сумасшедшему докладываем: кто убил да кого убил? Расследование взрыва «мерседеса» передано госбезопасности, а значит, считай, закрыто.
