— А ты не говорил об этом с Шортеллом?
— Нет, он в отпуске, в Монтане.
— А с Майком Брюнингом?
— Я ему не верю, не скажет он правды. Помнишь, Дэнни говорил, что он отлынивает и только мешает ему?
— Что же ты мне сразу не сказал, Микс!
— Да я все прикидывал, думал, как к этому лучше подойти.
— И как же? Базз усмехнулся:
— Может, Лофтис — главный подозреваемый, а может, и нет. Я достану убийцу педов, кто бы он ни был.
Теперь усмехнулся Мал:
— А дальше что?
— Арестую его или убью.
— Ты рехнулся.
— А я думал, может, ты тоже подключишься, У рехнувшегося капитана больше шансов…
— У меня большое жюри, Микс. А послезавтра — суд по опеке.
Базз хрустнул пальцами:
— Подключишься?
— Нет. Это чистое безумие. И ты не похож на человека, склонного сентиментальничать.
— Я считаю себя его должником. Оба мы должники.
— Ты совершаешь ошибку, Микс.
— Взгляни на это так, капитан: предположим, Лофтис — убийца-психопат. Ты берешь его до созыва большого жюри, и тогда УАЕС шустро низвергается вниз вместе с водой в унитазе.
Мал рассмеялся. Базз тоже рассмеялся:
— Нам понадобится всего неделька. Возьмем, что сможем из материалов большого жюри, поговорим с Шортеллом, узнаем, что есть у него. Берем Лофтиса, а дальше — как бог даст.
— Большое жюри — дело серьезное, Микс.
— Комми Лофтис, за которым числится четыре «мокряка», сделает тебя таким героем, что ни один судья в штате не посмеет вякнуть против тебя в деле об опеке. Подумай.
Мал переломил карандаш пополам.
— Мне нужна отсрочка суда, позарез нужна, а на Лофтиса мне наплевать.
— Значит, договорились?
— Не знаю.
Базз решил взять быка за рога:
— Ну хорошо, капитан. Я думал пронять тебя карьерой, но, видно, ошибся. Тогда подумай об Апшо.
Как важно ему было распутать это дело, и как ты вон из шкуры лез, посылая его против Клэр де Хейвен. Теперь подумай, что они с Лофтисом могли сделать с мальчишкой, что он после этого перерезал себе горло. Тогда ты…
Мал отвесил ему звонкую пощечину.
Базз еле сдержался, чтоб не дать сдачи.
Мал бросил листок с фамилиями на траву:
— Я с тобой. Но если из-за этого сорвется мое большое жюри, пеняй на себя! Это я тебе прямо говорю.
Базз улыбнулся:
— Слушаюсь, капитан!
— Значит, на этот раз, как я полагаю, ни обмана, ни притворства не будет, — сказала Клэр де Хейвен.
Слабенько для начала: Мал знал, что она раскрыла Апшо, но большое жюри уже на подходе.
— Нет. Дело касается четырех убийств.
— Вот как!
— Где Рейнольде Лофтис? Мне надо с ним побеседовать.
— Его нет, а я уже вам говорила, что ни он, ни я никаких имен не называем.
Когда Мал вошел в дом Клэр, он увидел на кресле «Геральд» за прошлую среду. Значит, она уже видела заметку о смерти Дэнни, которую сопровождало его фото в форме курсанта полицейской академии. Клэр закрыла дверь. Больше никакого притворства: она хочет знать, что ему надо. И он прямо сказал:
— Четыре убийства. Никакой политики, если только ваш рассказ это не опровергнет.
— Я же сказала, что не знаю, о чем вы. Мал указал на газету:
— Что вас заинтересовало в новостях за минувшую среду?
— Маленький некролог знакомому молодому человеку.
Мал решил подыграть:
— Что за человек?
— Думаю, лучше всего его характеризуют эпитеты: пугливый, бессильный, вероломный.
Язвительная эпитафия. Дорого бы дал он, чтобы узнать, что произошло между Дэнни и Клэр де Хейвен.
— Четыре человека изнасилованы и убиты. Политикой тут и не пахнет. Забудьте на время о своих коммунистических принципах и расскажите, что вам известно об этом? Что знает Рейнольде Лофтис?
Клэр подошла к нему вплотную, в лицо пахнуло ее духами:
— Вы подослали ко мне мальчишку, чтобы вытянуть из меня информацию, а теперь еще занимаетесь нравоучениями?
Мал крепко схватил ее за плечи. В уме, ценой ночного бдения над полицейскими рапортами — четкие и точные факты:
— Первого января на юге Сентрал похищен Марти Гойнз, которому вкололи героин, изувечили и убили. Четвертого января усыплены барбиталом ; Джордж Уилтси и Дуэйн Линденор, изувечены и убиты. Четырнадцатого января — Оджи Дуарте, то же самое. Уилтси и Дуарте были мужчинами-проститутками. Мы знаем, что в вашем союзе некоторые мужчины встречаются с подобными типами, а описание убийцы в точности совпадает с внешностью Лофтиса. Будете притворяться дальше?
Клэр съежилась. Мал решил не перегибать палку. Она подошла к столу возле лестницы, схватила журнал и сунула ему:
— Первого, четвертого и четырнадцатого числа Рейнольде был здесь со мной и еще несколькими лицами. Вы просто ненормальный, если думаете, что он способен на убийство. И вот доказательство его алиби.
Мал взял журнал, пролистал его и вернул ей:
— Это липа. Не знаю, почему здесь зачеркнуто, но настоящие здесь — только ваша подпись и Лофтиса. Остальные сведены с других бумаг, а протоколы заседаний — примитивный детский лепет. Это все липа, и вы это специально держите наготове. Или вы мне все сейчас объясните, или я предъявляю ордер на задержание Лофтиса.
Клэр прижала журнал к груди:
— Я ваших угроз не боюсь. По неизвестной для меня причине вы хотите за что-то отомстить.
— Прошу отвечать.
— Отвечу так: что делал Рейнольде в те ночи, уже пытался выведать у меня ваш юный помощник шерифа Тед. Когда я узнала, что он полицейский, то подумала: он, наверное, убедил себя, что Рейнольде совершил нечто ужасное. Но в те ночи Рейнольде был здесь на совещаниях. Именно поэтому оставила на виду журнал заседаний — чтобы мальчик не учинил ненужный погром.
Ладно:
— Вы не допускаете, что журнал заседаний в суде будет изучать графолог?
— Нет.
— А какие, по вашему мнению, пытался найти Дэнни Апшо улики против Рейнольдса?
— Да не знаю я! Какой-то измены, но никак не улики, связанные с убийствами на сексуальной почве!
Хотела ли она, повысив голос, прикрыть этим свою ложь, Мал не понял:
— Почему же вы не показали Апшо настоящий журнал? Был же риск, что он заметит подделку.
— Ну уж этого я никак не могла. Любой полицейский, вероятно, усмотрел бы в нем крамолу.
«Крамолу» — просто умереть можно! Шлюха, готовая лечь под любого, у кого есть что-то в трусах, и такие материи!
— Давайте сменим тему. У Дэнни Апшо было досье по этим убийствам, его у него выкрали. Вы что-нибудь знаете об этом?
— Нет. Я не воровка. И не комедиантка. Охваченная гневом, женщина помолодела сразуна десять лет:
— Не стоит переоценивать себя.
Клэр было замахнулась, но опустила руку:
— Если вы не воспринимаете меня и моих друзей всерьез, зачем пытаться портить нам жизнь?
Мал пропустил эти слова мимо ушей:
— Мне надо поговорить с Лофтисом.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Вопросы задаю я. Когда Лофтис вернется? Клэр рассмеялась:
— О, господин полицейский, все же написано на вашем лице. Вы же понимаете, что все это просто фарс. Вы считаете, что мы ни на что не способны, поэтому не представляем никакой угрозы, и это столь же глупо, как считать нас предателями.
Мал подумал о Дадли Смите. Красная королева могла сожрать Дэнни Апшо с руками и ногами:
— Что произошло между вами и Тедом Кругманом?
— Называйте все своими именами. Вы имеете в виду Дэнни Апшо, ведь так?
— Просто ответьте на мой вопрос.
— Отвечаю. Он был наивным, пытался угодить и пытался корчить из себя завзятого сердцееда. Не стоило направлять к нам такого хлипкого патриота Америки. Слабого и неловкого. Он что — действительно свалился на стойку с ножами?
Мал дал ей пощечину. Клэр отшатнулась и ответила тем же: никаких слез, только смазалась губная помада и на лице стал проступать красный след от удара. Мал отвернулся и вцепился в перила, боясь показать свое волнение.
— На этом можно было бы поставить точку, — сказала Клэр. — Признали бы ошибочность своих действий, сказали бы, что мы слабы и не стоим тех денег и усилий, и остались бы при этом сильным и жестким копом.
Мал почувствовал во рту вкус крови:
— Я этого и хочу.
— Чего вы хотите? Славы? Вы слишком умны, чтобы слыть патриотом.
Мал вспомнил, как Стефан махал ему на прощанье. Клэр спросила:
— Ради сына?
Мал вздрогнул:
— Что вы сказали?
— Мы не так глупы, как вы думаете, свежеиспеченный капитан. Мы знаем, как нанимать частных детективов, а они знают, как все разузнать и проверить слухи. Знаете, на меня произвел впечатление убитый вами фашист, но я удивлена, что вы не видите параллели между нацизмом и режимом в этой стране.
Мал продолжал стоять отвернувшись. Клэр подошла к нему вплотную:
— Я понимаю ваши чувства, связанные с сыном. Думаю, мы оба понимаем, что все дело именно в этом.
Мал оторвался от перил и посмотрел на нее:
— Это верно, все дело в нем. Но оставим это. Я все равно должен поговорить с Лофтисом. И если он убил тех людей, я его уничтожу.
