Ознакомительная версия.
— Это девочка. Должно быть, ее чем-то облили, на стойке пустые бутылки из-под спиртного.
— Где это?
— Она… она совершенно обуглилась. И она привязана к водопроводной трубе.
— Где это?
— Она привязана за горло. Чем-то вроде велосипедной цепи. Вы должны приехать, слышите?
— Да, да. Но где…
— Квадратура. Бар называется «Приходи таким, какой ты есть». Господи, она ведь совсем девочка…
Столе Эуне проснулся в 06.28 от звонка. Сначала он почему-то подумал, что это телефон, но потом узнал трель будильника. Наверное, ему что-то снилось. Но поскольку в толкование сновидений он верил не больше, чем в психотерапию, то не сделал никаких попыток проследить свои мысли назад. Он ударил по будильнику и закрыл глаза, чтобы насладиться двумя минутами, оставшимися до наступления половины седьмого, когда зазвонит второй будильник. Обычно в это время он слышал топот босых ног Авроры, бежавшей в ванную, чтобы первой занять ее.
В доме было тихо.
— Где Аврора?
— Ночует у Эмилии, — невнятно пробормотала Ингрид.
Столе Эуне встал, принял душ, побрился и позавтракал вместе с женой в тишине, поскольку она читала газету. Столе научился прекрасно читать вверх ногами. Он перескочил через статью об убийствах полицейских, в ней не было ничего нового, только очередные догадки.
— Она не зайдет домой перед школой? — спросил Столе.
— Она взяла с собой все вещи.
— Ах вот как. А разве стоит ночевать у подружек среди недели?
— Нет, это плохо. Ты должен был вмешаться, — сказала она, листая газету.
— Ты знаешь, что недостаток сна делает с мозгом, Ингрид?
— Норвежское государство шесть лет оплачивало твою учебу, чтобы ты это знал, Столе, так что, если бы я тоже знала это, я подумала бы, что меня обманывают с налогами.
Столе всегда испытывал смесь раздражения и восхищения оттого, что разум Ингрид с самого утра работал на полную. Она послала его в нокдаун, когда еще не пробило десяти. У него не было возможности выиграть у нее ни одного раунда где-то до обеда. А на самом деле он мог надеяться одержать над ней вербальную победу не раньше шести часов вечера.
Над этим он размышлял, выводя машину задним ходом из гаража и направляясь в свой офис на улице Спурьвейсгата. Столе размышлял над своей неуверенностью в том, что смог бы жить с женщиной, не посылающей его ежедневно в нокдаун. И что, если бы он не знал так много о генетике, для него было бы полной загадкой, как им двоим удалось зачать такого милого и чувствительного ребенка, как Аврора. А потом он забыл об этом. Движение было напряженным, но не более, чем обычно. Важнее всего предсказуемость, а не время, затраченное на поездку. В двенадцать назначено собрание в Котельной, а до этого к нему было записано три пациента.
Он включил радио.
Столе услышал новость, и в ту же секунду зазвонил его мобильник. Он инстинктивно догадался, что между двумя этими событиями есть связь.
Звонил Харри.
— Собрание придется перенести. У нас новое убийство.
— Девочки, о которой говорят по радио?
— Да. Мы, во всяком случае, совершенно уверены, что это девочка.
— Вы не знаете, кто это?
— Нет. Никто не заявлял об исчезновении человека.
— А сколько ей приблизительно лет?
— Невозможно сказать, но, исходя из роста и строения тела, я бы сказал, где-то от десяти до четырнадцати.
— И вы считаете, что это может иметь отношение к нашему делу?
— Да.
— Почему?
— Потому что ее нашли на месте нераскрытого убийства. В баре под названием «Приходи таким, какой ты есть». И потому что… — Харри закашлялся, — она была пристегнута к водопроводной трубе велосипедной цепью за шею.
— О господи!
Он услышал, как Харри снова зашелся кашлем.
— Харри?
— Да.
— Ты в порядке?
— Нет.
— Что-то… что-то не так?
— Да.
— Кроме велосипедного замка? Я ведь понимаю, что это…
— Перед тем как поджечь, он облил ее спиртом. Пустые бутылки находятся на стойке. Три штуки, все одной марки. И это несмотря на то, что здесь большой выбор напитков.
— И это…
— Да, «Джим Бим».
— …твоя марка.
Столе услышал, как Харри прокричал кому-то приказ ничего не трогать. Затем он вернулся к разговору:
— Приедешь на осмотр места преступления?
— У меня пациенты. Может, позже.
— Хорошо, решай сам. Мы пока здесь.
Они повесили трубки.
Столе попытался сконцентрироваться на дороге, заметив, что стал дышать тяжелее. Ноздри его раздувались, грудь поднималась. Он знал, что сегодня будет лечить хуже, чем обычно.
Харри вышел в дверь, ведущую на оживленную улицу, по которой проносились пешеходы, велосипеды, машины и трамваи. Он немного поморгал на солнце после пребывания в темном помещении и стал рассматривать бессмысленное течение жизни, даже не подозревавшей, что всего в нескольких метрах от нее царит настолько же бессмысленная смерть, сидящая на стальном стуле с расплавившимся пластмассовым сиденьем в виде обожженного трупа девочки. И они понятия не имели, кто эта девочка. То есть Харри догадывался, но был не в состоянии думать об этом. Он сделал вдох и решился додумать свою мысль. Потом он позвонил Катрине, которую отправил обратно в Котельную, чтобы она могла оперативно искать информацию в своих компьютерных сетях.
— О пропаже человека так никто и не заявил? — спросил он.
— Нет.
— Хорошо. Тогда проверь, у каких следователей по особо тяжким есть дочери в возрасте от восьми до шестнадцати лет. Начни с тех, кто участвовал в расследовании дела Калснеса. Если найдешь, позвони им и спроси, видели ли они сегодня своих дочерей. Будь с ними поделикатнее.
— Ладно.
Харри положил трубку.
Бьёрн вышел на улицу и встал рядом с ним. Голос его был тихим и мягким, как будто они беседовали в церкви:
— Харри…
— Да?
— Я никогда ничего хуже не видел.
Харри кивнул. Он знал, что пришлось повидать Бьёрну, но был уверен, что он сказал правду.
— Тот, кто это сделал… — Бьёрн поднял руки и сделал быстрый вдох, издал беспомощный звук и снова уронил руки. — Он, твою мать, заслуживает пули.
Харри сжал кулаки в карманах. Он знал, что и это правда. Убийца заслуживал пули. Одной или трех пуль из «одессы», лежавшей в шкафу в Хольменколлене. Не сегодня, а вчера ночью. Когда чертов малодушный экс-полицейский просто пошел и лег спать, потому что решил, что не может быть палачом, пока у него нет личного мотива, пока он не действует ради потенциальных жертв, ради Ракели и Олега или ради себя. Ну что ж. Девочка из бара не будет спрашивать его о мотиве, для нее и ее родителей уже поздно. Черт, черт!
Он посмотрел на часы.
Трульс Бернтсен знал, что Харри охотится на него, он будет готов. Он пригласил его, поманил, устроив убийство в этом месте, унизил, воспользовавшись постоянным ядом алкоголиков «Джим Бим» и велосипедным замком, о котором уже были наслышаны полицейские города. Наслышаны о том, как великий Харри Холе стоял на улице Спурьвейсгата в собачьем ошейнике, прикованный к знаку, запрещающему парковку.
Харри перевел дух. Он мог выложить на стол все карты, рассказать все о Густо, Олеге и мертвых русских, а после этого с помощью «Дельты» штурмом взять квартиру Трульса Бернтсена, и если бы Бернтсену удалось ускользнуть, он мог бы начать широкий поиск, разослав информацию о нем всем, от Интерпола до каждого участкового. Или…
Харри стал вытаскивать из кармана мятую пачку «Кэмела», но не вытащил. Он устал курить.
…Или же он мог сделать именно то, о чем просил его этот дьявол.
Только в перерыве между вторым и третьим пациентами Столе проследил до конца свою мысль.
Вернее, мысли, потому что их было две.
Первой было то, что никто не заявил о пропаже девочки. Девочки в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Родители должны были начать беспокоиться о ней, когда она не пришла вечером домой. Должны были заявить о ее исчезновении.
Во-вторых, он раздумывал о том, как жертва могла быть связана с делами об убийствах полицейских. До сих пор убийца забирал только жизни следователей по особо тяжким, а сейчас, возможно, у серийного убийцы проявилась типичная потребность эскалации напряжения: какой поступок в отношении человека может быть хуже, чем лишение его жизни? Правильно, лишить жизни потомство. Ребенка. Поэтому вопрос заключался в следующем: кто на очереди? Конечно, не Харри, у него не было детей.
И вот в этот момент холодный пот резко и неконтролируемо хлынул из всех пор на объемном теле Столе Эуне. Он схватил лежащий в открытом ящике стола телефон, нашел в списке Аврору и позвонил.
Прозвучало восемь гудков, а потом включился автоответчик.
Конечно, она ему не ответила, она ведь в школе, а там им вполне разумно запрещают пользоваться телефонами.
Ознакомительная версия.
