– Нет, не пойду, пока ты не взглянешь на того типа.
– Ну что же, тебе долго придется ждать.
Он повернулся спиной и заговорил с потенциальным покупателем, делая вид, что совсем не обращает внимания на Грейси. Она опять заковыляла за ним к его прилавку, остановилась, плотно запахнув шаль, и ждала, и снова смотрела. Было холодно, и ноги у нее так закоченели, что она их не чувствовала под собой. Но Грейси решила ни за что не сдаваться и не отставать, даже если он сейчас отправится домой.
Ближе к вечеру Джо привел в порядок свой прилавок, запер на ночь товар и ушел. Грейси встрепенулась и последовала за ним. Он дважды оборачивался, видел ее и злился; несколько раз махнул рукой, чтобы отогнать ее прочь. Она скорчила физиономию в ответ, но продолжала его преследовать.
Он зашел в пивную и пробился к стойке. Грейси протолкнулась за ним сквозь толпу и нашла местечко поблизости, наслаждаясь теплом после колючего холода снаружи.
– Убирайся! – крикнул Джо, вызверившись.
С полдюжины завсегдатаев обернулись и с любопытством оглядели его, потом Грейси.
– Не уберусь, пока не посмотришь на того громилу, который убил, – упрямо повторила она и шмыгнула носом, потому что от тепла из него потекло.
– Да утихомиришься ты, наконец? – прошептал Джо. – Я же сказал, они мне не поверят, сколько тебе твердить? Напрасно только время потрачу. У тебя, что, совсем мозгов нет?
Но Грейси не стала доказывать ему обратное.
– Просто пойдем со мной и посмотрим на этого типа. Если это он, они тебе поверят.
– Да с чего бы это? – На его худом лице отразилось глубочайшее недоверие.
Но Грейси не стала говорить, будто Питт уже знает, что убил именно Харримор. Джо не поймет, зачем в таком случае нужны доказательства. Не могла она и объяснить, почему сама верит в то, что это Харримор.
– Я тебе не могу все рассказать.
– Да ты сама ничегошеньки не знаешь.
– Нет, знаю. И стану таскаться за тобой, пока ты как следует на него не посмотришь. Ищейки тебя больше не застукают, если ты об этом беспокоишься.
– А ты не говори со мной через губу, противный недоросток, – зло сказал он. – Ты бы тоже испугалась, если бы у тебя было хоть две извилины в голове. Ты хоть представляешь, что эти ищейки могут с тобой сделать, если ты им не потрафишь? И они сделают, если ты скажешь, что их доказательства ни к черту не годились. Ты меня спроси об этом – я-то знаю, что почем.
– Но тебе-то ничего не надо им говорить и связываться с ними; ты только пойди посмотри и скажи мне, – заявила Грейси, уже празднуя победу. Джо отвернулся, но она потянула его за рукав. – И клянусь, я от тебя тогда отстану. А если не пойдешь, то я всюду буду таскаться за тобой!
– И ищейкам ничего не скажешь? – спросил он устало.
– Клянусь, не скажу.
– Значит, встретимся здесь в шесть вечера и пойдем вместе, и я погляжу на него. А теперь отвяжись и дай мне спокойно пропустить пинту пива.
– Я буду ждать тебя снаружи. – Грейси опять шмыгнула носом.
– Господи! Женщина! Я же сказал, что приду!
– Оно, конечно, я тебе верю…
– Тогда жди снаружи. Шмыгай там.
Грейси неохотно выбралась снова в холод и слякоть. Она терпеливо ждала в темноте, под моросящим дождем, но смотрела на дверь очень внимательно, чтобы Джо как-нибудь незаметно не улизнул. Однако через полчаса она с таким облегчением увидела его тощую фигуру и бледное лицо, словно он был ее верный друг. Грейси бросилась вперед, едва не поскользнувшись на мокрых булыжниках, потому что совсем уже не ощущала ног. Она промерзла до костей.
– Ну что, готов идти? – жадно спросила она.
Слейтер искоса и очень неодобрительно оглядел ее, и она почувствовала по тому, как упало сердце, что он не надеялся увидеть ее снова. Грейси сердито проворчала что-то, полная решимости не дать ему заметить, как она расстроилась. Их связывает только дело. Пусть думает о ней что хочет, ей это совершенно безразлично.
Они молча шли рядом по узкой дорожке; покрытые изморосью камни поблескивали, как островки света, под редкими фонарями, в тусклых кругах, светящихся под дождем, а рядом с ними по лужам шлепали и брызгали грязью колеса тачек, повозок. Время от времени из темноты выныривали экипажи и опять погружались во мрак.
– Ты что, скорее не можешь? – ворчливо спросил Джо, крепко схватил ее за руку и резко рванул за собой.
Они проходили мимо людей, сгрудившихся возле жаровен с горячими каштанами или другой едой или переминавшихся с ноги на ногу в тени подъездов.
– Надо бы сесть на омнибус, – сказала, задыхаясь, Грейси, – это в западной стороне. Он же важная шишка.
– А где он живет точно?
– В Челси, на Маркхэм-стрит.
– Тогда нам надо на поезд.
– Какой такой поезд?
– В подземку. К Слоун-сквер. Ты что, никогда не ездила на подземке?
– Я даже не слышала о ней. – Грейси поняла, насколько невежественна и ничего не знает о городе, в котором живет. – Моя хозяйка ездит в экипаже или в чьей-нибудь карете. Нам нет необходимости ездить поездами, если мы куда направляемся.
– Оба-на, гля, какие мы важные птицы! – ответил он насмешливо. – Ну что ж, коли у тебя есть монета, чтобы снять кеб, я с большим удовольствием проедусь с тобой.
– Не задавайся, – она столь же насмешливо отвергла предложение. – Значит, едем на поезде. Сколько стоит?
– Зависит от того, как далеко, но по-любому немного. Пенни или вроде того. А теперь возьми ноги в руки и не отставай.
Грейси показалось, что она пробежала рысцой несколько миль, неся новые ботинки под мышкой, но вряд ли они прошли больше полутора миль.
Затем они сошли по ступенькам в мрачный подвал, и там была станция, мимо которой по туннелю, как кроты, сновали поезда, рыча и дребезжа. В другое время Грейси очень испугалась бы, но сейчас у нее не было на это времени; кроме того, она была слишком возбуждена, слишком старалась не оплошать в глазах Джо и не показаться ему совсем дурочкой, и, наоборот, не уступать ему ни в храбрости, ни в каком другом качестве, которое он мог бы оценить по достоинству.
Ей не нравилось сидеть в вагоне, мчавшемся по туннелю; она очень старалась думать о чем-то постороннем, чтобы не вскрикивать от страха, когда ее трясло, качало из стороны в сторону и швыряло о стенку, и она с тоской думала, как далеко отсюда дневной свет и свежий воздух. Девушка искоса взглянула на Джо, раз или два, и увидела, что он тоже на нее смотрит, и поэтому быстро отвернулась. Но сердце ее забилось от радости, так что и страх стал отступать.
Наконец они вышли на Слоун-сквер и опять пошли пешком; на этот раз вела Грейси. Наконец под бойким холодным дождем они достигли Маркхэм-сквер и остановились в тени деревьев напротив дома, в котором жил Проспер Харримор.
– Ну, – сказал Джо, стараясь проявлять терпение, – что теперь? Что, если он не выйдет сегодня больше на улицу? Да и зачем бы ему? Только дураки и бездомные шляются по улицам под дождем в такое время.
Грейси и сама думала об этом, но сказала:
– Значит, мы должны выманить его из дому.
– Да неужели? И как ты это собираешься сделать?
– Пойду и постучу.
– И он, конечно, собственноручно тебе откроет? Для этого у них лакеи имеются, если те тоже спать не ушли, – ответил он устало. – Ты самая упрямая женщина из всех, кого я встречал, а это многое значит, если учесть, где я проживаю.
– Но я не из тех мест, где ты проживаешь, – возразила Грейси, хотя это была не совсем правда. – Ты просто на него посмотри. – И с этими словами она перешла через улицу с ботинками под мышкой и поднялась по ступенькам подъезда, а потом постучала в дверь.
Грейси не очень хорошо знала, какие порядки заведены в доме у богатых, если не считать отрывочных сведений, почерпнутых от Шарлотты или из грошовых книжек. Однако она была уверена, что дверь откроет лакей, и не удивилась, когда так и произошло.
– Да, мисс? – спросил он, недоброжелательно буравя ее взглядом и уже намереваясь предложить ей направиться к черному ходу, которым пользовались слуги. Он принял ее за родственницу какой-нибудь горничной, хотя прислуге запрещено принимать посетителей в этот час.
Грейси быстро заговорила, задыхаясь от волнения:
– Пожалуйста, сэр, у меня есть сообщение для мистера Харримора, личное, и я не могу передать его с другими.
– Мистер Харримор не принимает сообщений от таких, как ты, – сказал напыщенный лакей. – Передай мне, а я скажу ему.
– Так не пойдет, – быстро возразила девушка, перекладывая ботинки из руки в руку, чтобы крепче их держать. – Мне специально наказали: никому, только самому мистеру Харримору. Я подожду здесь, а вы пойдите и скажите, что его вызывает парнишка, с которым он встречался у теантера пять лет назад и тоже просил его передать кое-что. Вы ему так и скажите, и вот увидите, что он выйдет.
