мы же купили платье!
– Да, платье, – вспомнила Анна-Мария и открыла холодильник в поисках того, из чего можно было бы приготовить ужин. – Но меня там никто не хватится, это точно.
– Я запрещаю тебе быть такой скучной, – строго заметила Йенни. Затем развернула телефон в сторону Анны-Марии и сделала кадр. – Вот так. Это будет фото «до»…
Мелла взглянула на снимок:
– Боже мой! Бездомная кошка, которую какой-то садист прокрутил в стиральной машине…
– Ты поедешь, – уверенно подвел итог Роберт. – Даже если для этого мне придется одалживать у брата снегоход.
Итак, было решено. Анну-Марию так переполняло нежелание этого праздника, что никаким другим чувствам просто не осталось места. «О чем я буду с ними говорить?» – думала она.
* * *
– Ну теперь тебе придется быть милым, – сказала Ребекка Снуррису, когда такси с гостьями медленно въезжало во двор.
Сама она уже была немного не в себе. Выпила всего два бокала пива, но ничего не ела.
Рейс задержали из-за снегопада. Мария Тоб сделала снимок всей компании в Арланде [62] и выложила его в «Инстаграме». Ребекка узнала из «Гугла» имена трех приятельниц Марии и теперь проговаривала их про себя, как будто репетировала предстоящую встречу. Клара, София через f и еще одна София, через ph.
Снуррис, слишком серьезно воспринявший пожелание хозяйки «быть милым», приветствовал гостей так, будто они только что освободили его из собачьего приюта. В конце концов Ребекка была вынуждена взять его за ошейник, чтобы дать Марии и ее приятельницам возможность расплатиться с таксистом и выгрузить багаж.
Во всяком случае, первое знакомство не получилось натянутым, а немного хаоса в таком деле еще никогда не вредило. Так или иначе, трезвости Ребекки как раз хватило на то, чтобы не наброситься на гостей с порога, как Снуррис. Мария быстро поцеловала ее в губы, после чего Ребекка пригласила ее и остальных в дом. Так здорово было встретиться и всем вместе надеяться, что погода не помешает их планам…
Ребекка провела гостей на первый этаж и просила располагаться.
– Как здорово! – воскликнула София через ph.
Большая и шумная, она сразу понравилась Ребекке больше всех. В присутствии таких женщин легко позволить себе расслабиться, потому что инициатива в разговоре все равно передается им.
Ребекке и самой нравились гостевые комнаты. Кухонный буфет пятидесятых годов и другая старая мебель. Только кровати она купила в ИКЕА. Но и их они с Кристером перекрасили в разные цвета – розовый, бирюзовый, желтый, красный, – чтобы было не так скучно. Яркая картинка из детской книжки – так, по замыслу Ребекки, это должно было ощущаться. И все именно так и получилось. Здесь сразу поднималось настроение. И Ребекка перестала, наконец, видеть отца за кухонным столом каждый раз, как только переступала порог этой комнаты.
* * *
Они пошли в баню, которую Ребекка топила всю вторую половину дня. Снуррис улегся в предбаннике у открытого очага. Снаружи в снегу ждали своего часа бутылки с пивом. Ребекка нарезала слегка подкопченную маринованную оленину. Она уже успела забыть о своем решении не пить перед едой.
Они плеснули на каменку и застонали, окутанные клубами первого пара. Выпили и с криками выскочили на снег. Все получалось проще, чем думала Ребекка. София через ph работала управляющей – и управляла, как выяснилось, семейным состоянием.
– Ума не приложу, зачем они отправили меня учиться на юриста, – недоумевала она. – Нашей семье куда нужнее квалифицированный врач, который мог бы ставить диагнозы и прописывать лекарства.
И далее очень смешно изложила историю своего полусумасшедшего рода как по материнской, так и по отцовской линии.
Вторая София оказалась налоговым юристом и специализировалась на международной прибавочной стоимости. Она недавно развелась, и в этой связи тоже было о чем поговорить. Мария передала последние сплетни со старого места работы Ребекки. Клара с мужем собирались строить дом в Оре.
– Хочу, чтобы все было как здесь. – Клара развела руками, как бы охватывая и баню, и дом в широком жесте.
«Вилла в горах в Оре и лачуга в Курравааре», – сравнила про себя Ребекка и выплеснула на каменку полный ковш, заставив Клару и Софию через f переместиться на нижний ярус.
Ее удивляло, что эти богатые женщины с Юрхольмена в разговорах только и делали, что принижали свои семьи и родственников. Вспоминали каких-то сумасшедших предков или нищих прадедушек, родом не из Стокгольма. Или просто переводили беседу на собак. Интересно, зачем они это делали?
– Ну кто хочет добавить жару? – спросила Ребекка и вышла под снегопад.
Босая, шагнула в сугроб и вытащила сразу пять бутылок пива. Так было легче скрыть смущение, перестать наконец чувствовать себя обделенной. В конце концов, они знали, куда ехали. И к кому.
«С другой стороны, – думала Ребекка, – а не пошли бы все они к черту…»
Тут ей стало стыдно. За что она их так, в самом деле? Что сделали ей эти женщины?
– Еще полчаса, – объявила Ребекка, возвращаясь в баню. – Потом закругляемся. Скоро приедет Анна-Мария.
Они еще успели посидеть у огня, а затем, полуодетые, в зимних ботинках на босу ногу, побежали в дом. Мария поскользнулась и упала. Ребекка прикладывала снег к лицу в надежде протрезветь. Она позвонила Сиввингу и предложила попариться. Баня натоплена, и женщин в ней больше нет.
* * *
– Боже, какой снегопад, – воскликнула Анна-Мария в машине на пути в Курраваару. – Что будет, если ты не сможешь меня забрать?
– Какая же ты красивая! – восхитился в ответ Роберт и покосился на жену.
– Следи за дорогой!
– Твои призывы здесь мало чем помогут, – ответил Роберт, но послушно повернулся к дороге и скорчил гримасу, желая тем самым показать, с какими трудом ему это дается.
Анна-Мария посмотрелась в зеркальце на солнцезащитном козырьке. Она и в самом деле стала красавицей. Йенни накрасила и причесала мать, сделала ей маникюр и одолжила вечерние туфли, взяв с Анны-Марии слово вернуть их в лучшем виде. «Даже не вздумай бегать в них по двору. И не позволяй собаке топтаться на них или того хуже…»
Роберт осторожно свернул во двор и остановился у крыльца. Анна-Мария потянулась за золотистым подарочным
