– Ася, хочешь, я тебе продам грандиозную идею? И твои мечты воплотятся в явь.
Он говорил шутливым тоном, но глаза его были серьезны. Настя медленно положила ручку на стол. Ей было страшно даже обсуждать это. Потому что она очень хорошо знала своего давнего друга и коллегу Юру Короткова и могла вполне безошибочно предугадывать ход его мыслей.
– Юра, не смей, – твердо сказала она. – Даже думать об этом забудь.
– Да чего ты, Ася? Все сделаем как по маслу, комар носа не подточит.
– Я сказала – не смей. Не дай бог что не так, мы до смерти себе не простим.
– Да ну тебя, – Коротков огорченно махнул рукой, – вечно ты прямо в полете крылья подрезаешь. Ты сегодня злая, и я тебя не люблю. Вот проспишься за ночь, завтра и поговорим.
* * *
Татьяна не торопясь вышла из женской консультации. Она и позавчера сюда приходила, и вчера, и вот еще сегодня. Шла она тяжело и осторожно, и лицо у нее было расстроенное. Доехав на метро до своей станции, она вышла и дальше добиралась на автобусе. Автобусная остановка была далеко от дома, и Татьяна шла медленно, глубоко вдыхая теплый воздух, наполненный весенними ароматами. Единственное достоинство новостройки, думала она, – это невысокая по сравнению с центром Москвы загазованность. Здесь хоть подышать есть чем. Возле магазина она еще больше замедлила шаг, размышляя, нужно ли что-нибудь покупать домой. Кажется, холодильник забит битком, все необходимое есть. Но вдруг глаз на что-нибудь упадет? На что-нибудь невероятно вкусное и соблазнительное. Весь период беременности Татьяна мучилась неожиданными и непредсказуемыми гастрономическими желаниями. То ей хотелось салата из морской капусты, хотя за всю предыдущую жизнь она его ела раза два и без всякого удовольствия, то, как недавно, мучительно хотелось мороженого, к которому она всегда была равнодушна.
Она вошла в магазин и почти сразу увидела его, того самого журналиста с добрыми глазами. Теперь она знала его фамилию – Лутов. Он покупал в молочном отделе йогурты и пудинги. Татьяна решила не окликать его и остановилась возле ближнего к двери прилавка.
– Татьяна Григорьевна, – услышала она его голос.
Повернувшись, Татьяна изобразила вежливую улыбку.
– Здравствуйте. Вы опять навещаете маму?
– Да, опять. Я часто у нее бываю. Просто удивительно, что мы с вами раньше здесь ни разу не встретились. Как ваши дела?
– Неважно, – она грустно вздохнула. – Проблемы со здоровьем.
– Да что вы? – сочувственно сказал Лутов. – Что-нибудь серьезное?
– Боюсь, что да. Знаете ли, первые роды в моем возрасте – это всегда сложно. А тут еще лишний вес, сердце не справляется. Врачи говорят, что мне нужно очень беречься, потому что малейшее волнение или испуг могут оказаться роковыми. Короче, сплошные беды на мою голову. И чем я так перед судьбой провинилась?
– Ну полно, полно, Татьяна Григорьевна, – ласково заговорил Лутов, – не надо так убиваться. Кстати, вы подумали над моим предложением?
– Я… Знаете, мне как-то не до этого было. Я очень плохо себя чувствую, и все мысли у меня сейчас о ребенке. Извините, я не хотела вас обидеть.
– Что вы, – он улыбнулся ей приветливой и очень доброй улыбкой, – это вы меня извините, что пристаю со всякими глупостями, когда у вас столько проблем. Может быть, вам нужны хорошие врачи? Могу помочь, у меня есть связи в медицинском мире.
– Да нет, спасибо вам, у меня и так хороший врач. Но даже он предупредил, что бессилен перед моим сердцем. Мне надо быть очень осторожной, расстраиваться нельзя, плакать нельзя, нервничать нельзя. Короче, жить вредно, от этого умирают.
Она резко повернулась и пошла к выходу. Лутов не стал ее догонять.
* * *
– У нас хорошие новости. Перед Томилиной стоит реальная угроза потерять ребенка. Так что если мы ей в этом поспособствуем, никто ничего не заметит и не заподозрит.
– Так, может, не надо дергаться зря? Все само собой произойдет.
– А если не произойдет? Вдруг она окажется такой крепкой, что сможет его нормально доносить? Нет, на судьбу полагаться не будем. Врачи говорят, что ей ни в коем случае нельзя волноваться, нервничать и пугаться. А ведь жизнь кругом полна неожиданностей. В любой момент и в любом месте может случиться что-нибудь, что ее испугает или расстроит. Ей станет нехорошо, закружится голова, заболит сердце. И тут как тут под рукой должен оказаться врач со шприцом и лекарством. Ты понял меня? В любой момент и в любом месте. Глаз с нее не спускать.
– Да ладно, раскомандовался, тоже еще. Власть почувствовал, пока шеф в отъезде? Вот он на днях вернется, покажет тебе власть.
– Так то, милый мой, на днях, а не раньше. А пока я здесь главный, заруби это на своем искривленном носу. Чтобы через час были врачи с лекарством наготове. Три человека как минимум, чтобы работать в три смены и не примелькаться. И круглосуточно дежурить возле дома, где живет Томилина. Как только она выходит на улицу, быть с ней рядом неотлучно. Упустите момент – башку оторву.
* * *
Сегодня Настя наконец ночевала в своей московской квартире. Состояние свекра стабилизировалось, и его перевели в общую палату, где круглосуточно дежурить родственникам уже не разрешали, да и необходимости в этом не было.
Квартира показалась Насте какой-то запущенной и чужой. Особенно по контрасту с только что отремонтированной и сверкающей чистотой квартирой Стасова. «Что поделать, – подумала она, – у Стасова две энергичные домохозяйки, а в этой квартире только одна, да и то, во-первых, ленивая, а во-вторых, работающая с утра до ночи. Но меня это, конечно, не оправдывает. Я веду себя просто безобразно».
Приготовить ужин было не из чего, она не была здесь больше недели и никаких продуктов не покупала, а то, что оставалось в холодильнике, или уже пришло в негодность, или не годилось для употребления в чистом виде. Масло, майонез, лимон – из этого, как говорится, каши не сваришь. Остатки докторской колбасы скрючились от горя и одиночества и даже слегка позеленели от злости на то, что их вовремя не съели. Единственный выход – сварить гречку и употребить ее со сливочным маслом. Как Лешка ее учил? Кажется, залить крупу кипятком в пропорциях два к одному и варить на маленьком огне. Ладно, попробуем, не помирать же с голоду.
Поставив греться воду, Настя пошла в комнату раздеваться. Не успела она стащить через голову свитер, как требовательно зазвенел телефон. Это оказалась ее приятельница по университету. Они перезванивались очень редко, но все эти годы сохраняли друг к другу искреннюю симпатию. Приятельница по имени Лена была замужем за каким-то преуспевающим адвокатом, но Настя не была с ним знакома и ни разу не видела его.
– Настя, ты извини, что я без предисловий. Мне нужна твоя помощь, – заявила Лена. – Ты все еще в розыске работаешь?
– Пока не выгнали, – улыбнулась Настя. – Какие у тебя проблемы?
– Мне нужно найти одного человека. Поможешь?
– Смотря зачем он тебе, – осторожно ответила Настя.
Она не любила такие просьбы, ибо знала, что даже самые хорошие знакомые могут поставить тебя таким манером в очень сложное положение.
– Это… Нет, не так. Я не хотела говорить…
Лена замолчала, и Насте показалось, что она всхлипнула.
– Что случилось, Леночка? – встревоженно спросила она. – Ты что, плачешь?
– Вадик погиб, – прорыдала приятельница в трубку.
Вадик? Кто это? Ах да, это же ее муж, вспомнила Настя. Ну надо же, беда какая!
– Ты прости, – продолжала говорить Лена, стараясь подавить рыдания, – я не хотела говорить тебе, потому что я сразу начинаю плакать. Но если не говорить, ты не поймешь.
– Ничего, не извиняйся. Как это случилось?
– Машина… Он попал в аварию… Сгорел вместе с машиной. Сейчас, извини…
В трубке послышались всхлипывания и глубокие вздохи.
– Все, – сказала Лена уже спокойнее, – я в норме. С тех пор, как это случилось, каждый раз одно и то же. Стоит только заговорить об этом – и сразу в слезы. А как не говорить? Ему звонят, и что мне отвечать? Что он за хлебом вышел? Ладно, не обращай внимания. В общем, это было ужасно, но я это пережила. Вместе с Вадиком в машине сгорели все документы, которые были у него с собой, но дома кое-какие бумаги сохранились. Не все, конечно, но кое-что. Он работал в адвокатской конторе «Горенштейн и компаньоны». У них были постоянные связи с зарубежными партнерами, и понятно, что дела Вадика, которые он не закончил, перешли к партнерам. Но некоторые поручения он принимал и выполнял лично, минуя контору, понимаешь?
– Понимаю. И что в связи с этим?
– Эти поручения очень хорошо оплачиваются, потому что носят достаточно конфиденциальный характер. А у меня сейчас такие проблемы с деньгами… И я решила попробовать сделать то, что Вадик не успел. Я имею в виду эти конфиденциальные заказы. Я же все-таки юрист, почему бы не попробовать. Вот я порылась в его бумагах и нашла заказ на розыск наследников, проживающих на территории России. Он совершенно точно не успел этот заказ выполнить. И я подумала, что с твоей помощью… В этом же нет ничего плохого, правда?
