Александр Маркьянов - Агония 4. Предчувствие беды

Анализируя политические столкновения Советского Союза и Соединенных штатов Америки в странах третьего мира, можно из раза в раз проследить все ту же закономерность. Осуществлять управление напрямую этими странами было невозможно, оставалось подбирать управляемых извне лидеров. Вот тут то и проявлялась разница в политических подходах США и СССР. Если Советский союз всегда делал ставку пусть и на более слабых — зато более управляемых персонажей, предпочтения США были совсем другими, диаметрально противоположными. Более сильные лидеры, проявлявшие жестокость и диктаторские замашки для СССР были нежелательны, если где то такие были — с ними могли мириться, но все же это было совсем не то, чего хотелось. Для США же идеальный лидер третьего мира — "наш сукин сын", беззастенчиво грабящий и насилующий страну сам и дающий грабить ее другим, прежде всего американским транснациональным компаниям. В этом была принципиальная разница внешней политики двух супердержав — идеалистичной в своей основе политики Советского союза и хладнокровно-прагматичной — Соединенных штатов Америки.

Особенно ярко это проявилось в конце семидесятых, когда Советский союз практически одновременно сделал две ошибки, проглядев и не поддержав идущих к власти сильных, харизматичных жестких лидеров. Оба они пришли к власти практически в одно и то же время. В Ираке заместитель председателя Совета революционного командования, вице-президент страны Саддам Хуссейн отстранил президента страны Ахмеда Хасана Бакра от власти и сам возглавил Ирак. Достаточно быстро он уничтожил всю противостоявшую ему оппозицию — уничтожил физически, массовыми казнями. Советский союз наладить нормальные отношения с иракским диктатором так и не смог.

В Афганистане, злодейски убив своего "отца и учителя", писателя-идеалиста волею случая ставшего руководителем государства Нур Мухаммеда Тараки, к власти пришел хитрый, коварный и жестокий Хафизулла Амин, державший над своим рабочим столом фотографию И.В. Сталина. В отличие от Ирака, где возможности нашего вмешательства в ситуацию были ограничены — здесь мы вмешались…

Кроме того. Если Советский союз обычно вел прямую политику, направленную на всемерную поддержку только одного игрока — то Соединенные штаты обычно играли "и за черных и за белых". Все дело было в том, что Советский союз выступал в качестве единого игрока — и мог поддержать только одну сторону, если бы он поддерживал де или более — то это было бы предательством. США же представлялись в целом спектре ипостасей — например, государство могло поддерживать власть а какая-нибудь транснациональная компания — оппозицию. В результате США частенько оставались в выигрыше при любом исходе партии.

Одна тысяча девятьсот семьдесят девятый год стал последним годом мирной жизни, последним годом процветания и благоденствия для огромной и сильной державы под названием Союз Советских Социалистических Республик. На страну надвигалась война…

В столице было неспокойно. Большой город, чья история насчитывала столетия, еще недавно был погружен в призрачную, типичную для Востока дрёму. Из Голубого дворца безраздельно правил страной шахиншах, шахиня скупала целые магазины в Лондоне, куда летала на личном Боинге 707. Корпус жандармов и шахская служба безопасности САВАК зорко следили за порядком, бросая неугодных, посмевших сопротивляться воле монарха в тюрьмы, где они часто исчезали без следа или выходили из застенков калеками.

Страна развивалась — один за другим возводились заводы, с нуля создавалась промышленность — сталелитейная, автомобильная, судостроительная. "Белая революция", начатая личным повелением шахиншаха без малого пятнадцать лет назад, шагала по стране. Темпы экономического роста Ирана в семидесятые годы могли сравниться только с темпами роста маленькой Японии. Иран стал самым крупным покупателем американского оружия в мире, только в семьдесят восьмом году он разместил в США оборонных заказов на пятнадцать миллиардов долларов. Американцы продавали шахиншаху даже то оружие, которое не продавали в страны НАТО. Например новейшие истребители F14 Tomcat в то время были на вооружении только в двух странах — в США и Иране. В обращении к нации шахиншах пообещал — что к тысяча девятьсот девяностому году в стране будет двадцать пять ядерных энергоблоков и собственная атомная бомба — и, видя отношения Ирана и США в это невозможно было не поверить. У всех на глазах рождался новый региональный лидер, способный уравновесить давнего союзника США Израиль и поставить надежный заслон проникновению коммунизма с Севера. В то время Израиль и Иран были надежными союзниками — например советниками в структуре САВАК были не столько американцы — сколько израильтяне из МОССАД, именно они помогали шахской службе безопасности превратиться в одну из самых грозных разведок на всем Востоке.

Развивая свою страну, шахиншах допустил одну ошибку, ставшую для него смертельной. Образованный и современный человек, он забыл о том, что на Востоке нельзя прощать врагов — их надо уничтожать при первой возможности. И когда несколько религиозных авторитетов во главе с аятоллой Хомейни выступили против него — он приказал не казнить их, а просто выслал из страны. Хомейни, изгнанный из Ирана и лишенный возможности проповедовать, обосновался в иракском городе Эн-Наджаф — одном из мировых центров шиитского ислама, откуда и рассылал свои гневные проповеди, а также преподавал в тамошнем исламском университете.

Лишенный даже намека уважения к государству, в том числе и тому, в котором он находился аятолла Хомейни начал жестко критиковать и власти Ирака. Но он не понимал, что только что пришедший к власти Саддам Хуссейн коренным образом отличается от шахиншаха Пехлеви. После первой же проповеди, где религиозные авторитеты посмели высказаться против диктатора, аятолла Хомейни и некоторые другие авторитеты были арестованы. Часть расстреляли сразу, без суда. Хомейни диктатор приказал не расстреливать — он приказал вывести его на показательный судебный процесс и публично — расстрелять. А еще лучше — повесить. Диктатор Ирака ни с кем не собирался делиться своей властью, ни с Аллахом, ни с его наместниками на земле ни с самим иблисом (прим автора — дьяволом). Процесс должен был стать предупреждением для всех религиозных общин многоконфессионального Ирака — тот, кто посмеет высказаться против диктатора, будет раздавлен.

Однако, неожиданно для всех Саддам Хуссейн поменял свое мнение и освободил аятоллу Хомейни. Вместо смертной казни его наказали всего лишь высылкой из страны — и из ставшего в одночасье негостеприимным Ирака аятолла вылетел в Париж. Оттуда он вернется уже в свою страну — вернется победителем…

А тем временем, в Иране начались волнения. Напряженность нарастала весь 1978 год, чтобы достигнуть к зиме следующего, семьдесят девятого своего пика. Волнения начались в очередной раз из-за религии — религиозные авторитеты нагнетали обстановку своими антиправительственными проповедями, служба контрпропаганды очерняла исламское духовенство в правительственных газетах, что приводило к еще большей дестабилизации общества. Тем не менее, шахиншах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви не проявлял видимого беспокойства насчет своего трона — САВАК работала как часы, около столицы страны было сконцентрировано до сорока процентов личного состава армии. Центр города охраняла проходившая обучение в учебных центрах армии США "Гвардия Бессмертных", численностью до десяти тысяч человек. Этого должно было хватить для подавления любого мятежа — тем более, что оружия у народа не было, на демонстрации в основном выходили безоружными. Но на сей раз шахиншах ошибался. Теперь, оружие было и все должно было пойти совершенно по-другому…

Небольшой, потрепанный Рено остановился в паре десятков метров от полицейского участка в одном из окраинных районов Тегерана. Было ранее утро, солнце только начало свой дневной путь по небосводу и на небе не было ни облачка, обещая ясный и погожий день. Впрочем, тем, кто сидел в машине — в этой и в двух других, что подъехали еще раньше и стояли с другой стороны улицы, было не до того, каким будет сегодня день. Если что-то пойдет не так, этот рассвет станет последним в их жизни…