— Мне страшно! — прошептала девушка. — Что со мной сделают, если они сюда вернутся? Какое счастье, что меня не было дома!
— Да, в противном случае мы едва ли смогли бы сейчас разговаривать с вами, — откровенно признался Ружа.
— Я уеду отсюда, — истерически закричала Эва. — Я не вынесу этого! Эти игры не для меня.
— Вы можете оставаться в квартире, мы позаботимся о вашей безопасности.
— Разве со мной что-то может случиться?
— Не знаю, все может быть. Вы достаточно долго общались с Ковачем, и они могут предположить, что вы что-то знаете.
— Клянусь, он не говорил со мной ни о чем! И вообще, заметь я хоть что-нибудь подозрительное, я обязательно бы вмешалась и не позволила бы ему впутаться в эту историю!
— Каким образом? Обратились бы к нам?
— Как ни странно: да! Возможно, он порвал бы со мной, но был бы спасен.
— Вы поступили бы правильно, — согласился подполковник.
Руководитель группы экспертов подошел к Руже.
— Мы закончили!
— Благодарю вас! Пусть двое останутся здесь, наведут порядок. Не исключено, что они мне понадобятся. Остальные свободны.
Кути, едва начался обыск, пристроился к книжному шкафу, найдя себе занятие по душе и как следователь, и как литератор. Снимая книги, он прочитывал абзац-другой и только потом перелистывал страницы, проверяя, не спрятано ли что между ними.
— А что с этим делать? — спросил он, услышав приказ Ружи об окончании обыска, и протянул ему пачку фотоснимков.
— Мог бы и раньше мне показать, — с досадой сказал ему Ружа.
Кути подошел к столу и аккуратно, по восемь штук в ряд, разложил на нем фотографии.
— Вуаля́! — сказал он, театральным жестом приглашая шефа.
— Брось дурачиться, — укоризненно покачал головой тот и шепотом отдал распоряжение: — Позови привратниц!
Кути вышел в прихожую и послал стоявшего у дверей милиционера за старушками.
— Посмотрите, — сказал подполковник девушке, — быть может, кого-то узнаете.
Эва внимательно посмотрела на фотографии.
— Вот этого почтальона я знаю. Когда он застает меня дома, я угощаю его рюмкой ликера, и он в благодарность частенько приносит мне заказную или служебную почту сразу, как только она поступает. Случается, даже вечером.
— Больше никого не узнали?
— Нет, — отрицательно качнула головой Эва.
— А кто же этот? — показал Ружа на снимок, запечатлевший того почтальона, с которым он столкнулся в воротах.
— Привел привратниц! — доложил милиционер.
Сестры были убеждены, что наконец-то их ожидают заглавные роли, во всяком случае, они ожидали чего-то подобного и с волнением оглядывали комнату.
— Добрый день! — как старого знакомого, приветствовали они Кути. А на Эву бросили колючие взгляды. — Нас пригласили, — пояснили они хозяйке.
— Да-да, — сказал Ружа, с трудом сдерживая улыбку. — Нам нужна ваша помощь. Покажите, пожалуйста, кто из этих людей ваш постоянный почтальон?
Старушки сунули руки в карманы передников, достали очки и долго их протирали носовыми платочками, разглядывая на свет, достаточно ли чисты стекла. Потом склонились над фотографиями.
Каждый снимок они изучали, как ученый изучает под микроскопом какую-нибудь редкостную бактерию.
— Это госпожа Буяки из восемьдесят восьмого, — стала перечислять Катица, Оршика согласно при том кивала. — А вот Дежё Киш разговаривает с дядей Дани — разумеется, перед рюмочной… А Яника снова гоняет на велосипеде по тротуару…
— Почтальона, пожалуйста, — попросил Ружа.
Перебрав почти все фотоснимки, они одновременно схватились за фото с изображением старого почтальона.
— Вот он! Он самый и есть! — И, перебивая друг друга, заговорили: — Дядя Гергей его зовут. Через четыре месяца выходит на пенсию. У него есть участок в Эрдлигете, с фруктовым садом…
— Большой? — невольно поинтересовался Ружа, но тут же пожалел о своем вопросе.
— Двести пятьдесят элей. С однокомнатным кирпичным домиком и сарайчиком для инструментов. У бедняги недавно скончалась жена. Он остался с дочкой и зятем. А на чай дядя Гергей берет только натурой: вином, палинкой или ромом. К обеду он обычно уже навеселе. За исключением дней, когда разносит пенсии. Тут он себя соблюдает. И чаевые берет деньгами… — тараторила Оршика.
— Но на следующий день все равно пропивает их, — дополнила ее рассказ сестра.
Ружа взял фотографию второго почтальона.
— А это кто? Может, разносчик телеграмм?
— Мы его никогда не видали, — покачала головой Оршика.
— Разносчики телеграмм обычно мальчишки. На велосипедах или мопедах, — добавила Катица. — А этот — взрослый совсем. И потом, кто же разносит телеграммы с такой огромной сумкой!
— Стало быть, вы его никогда не видели?
— Никогда!
— Спасибо за помощь, — улыбнулся им Ружа, — можете быть свободны.
— Мы с удовольствием вам и в другом поможем! Стоит нас только спросить! Мы не спешим, верно, Оршика?
Но Ружа был неумолим.
— Спасибо, мы уже все выяснили, — сказал он.
— Все? — разочарованно спросила Катица.
— Все, все, — подтвердил подполковник и, не обращая больше внимания на старушек, углубился в изучение фотографии молодого почтальона.
Потоптавшись на месте, они ушли с обиженным видом.
— Салаи, — отозвал Ружа помощника в спальню, — вот этот снимок нужно срочно размножить и объявить розыск! Всю милицию нужно снабдить, а главное, пограничников.
— Так точно! — Салаи убрал снимок в карман. — Но сначала я проверю в министерстве связи, может, там его знают.
— Да, проверь, хотя, как мне кажется, этого человека не знает никто.
Салаи поспешил выполнять задание.
— Теперь-то вы понимаете, что за игра здесь идет? — вернувшись в гостиную, сказал подполковник Эве.
— В голове не укладывается, как Пали мог впутаться в эту историю.
Подполковник молчал.
— Он мне лгал! Подло лгал и использовал меня в своих грязных целях! — взорвалась она, но тут же опомнилась и прошептала упавшим голосом: — Мне страшно! Мне очень страшно!
Ища поддержки, Эва ухватилась за руку подполковника.
— Что со мной будет?!
— Я сказал, что мы вас защитим. — Он задумался, разглядывая черно-красный орнамент ковра. — Но для этого, разумеется, нам потребуется ваша помощь.
— Чем я могу вам помочь?! — горько воскликнула девушка. — Ведь я даже не могу доказать свою невиновность!
— Я вам расскажу, вот послушайте…
Было уже совсем поздно, когда черная «волга», в которой сидели Ружа, Кути и Салаи, въехала на мост Маргит. Усталые, погруженные в свои мысли, они задумчиво смотрели на темное зеркало Дуная, на пароходы и баржи, стоявшие у берегов, на слабо освещенный купол Парламента.
— Торопитесь домой? — нарушил молчание Ружа, полуобернувшись назад. Он сидел рядом с шофером.
— Моя очередная невеста сегодня красуется в новых нарядах на встрече с бывшими однокашниками, — усмехнулся Кути. — Так что я не спешу.
— А я уже позвонил жене и предупредил, что сегодня задержусь на работе. Так что, уложив спать детей, она будет смотреть телевизор, — сообщил Салаи.
— Тогда домой поедете только вы, — сказал Ружа шоферу, — остальных приглашаю на тарелку фасолевого супа.
— Шеф, ты гений! — поспешил принять приглашение Кути. — В последний раз я ел нормальную пищу неделю назад. Кстати, на твоем ранчо.
— Держим курс на пивную «Пожонь»! — обратился к шоферу Ружа. — Там фасолевый суп просто великолепен!
Водитель свернул под мост и вырулил на Пожоньское шоссе.
В ресторанчике, как всегда в будний день, было затишье. Влюбленные парочки сидели по боксам, иностранцы общались с родственниками-венграми или партнерами по коммерции. Сдвинув столы, веселилась туристская группа ИБУСа. Двое гостей с осоловелыми глазами, еле ворочая языками, пытались убедить официанта, что подавать им счет не приспело время и вместо этого лучше подать еще пива. Словом, царила обычная для пивной «Пожонь» мирная атмосфера.
Вновь прибывшие довольно быстро нашли себе бокс, по соседству с которым не было посетителей. Ружу здесь, видимо, знали, так как официант подскочил к их столу, едва они сели.
— Что будете пить? — спросил он.
— Колу! — сказал Ружа.
— Воду! — поскромничал Салаи.
— Пиво! — весело сказал Кути.
Салаи бросил на него завистливый взгляд.
— В одном я уверен, — начал Ружа, заглядывая под салфетку на хлебнице, чтобы проверить, хватает ли хлеба и, главное, не успел ли он зачерстветь, — а именно в том, что Ковач является тем звеном, от которого тянутся ниточки к звеньям куда более важным. Они всеми силами пытаются спасти его связи.
