что делали?
— Старалась их разнять, конечно. Но все бесполезно. У Дика в руках оказался осколок от зеркала и… — тут миссис Листер беспомощно развела руками.
— А потом?
— Я побежала вниз за «скорой помощью». Разъяренный, он погнался за мной, пытаясь меня задушить. Я, похоже, завизжала, тут он бросился в гараж и умчался на машине. Больше я его не видела. Теперь вы понимаете, почему… я чувствую за собой вину.
Она поперхнулась и расплакалась. Стрейндж растерялся и старался ее успокоить. Но ничего не вышло. Эмоции мешали делу. Ему нужны были факты, факты, только факты, неизвестные до сих пор. Он ждал, внимательно и непреклонно. Сара Листер промокнула глаза уголком простыни.
— Итак. У Дика было что-то на уме? — спросил наконец Стрейндж.
— Да. Я, бывало, нет-нет да спрошу его, но он болезненно воспринимал вопросы, говорил, что все выяснится в конце концов.
— Он ведь много разъезжал? — рискнул задать вопрос Стрейндж.
— Да, вы правы, — миссис Листер взглянула на него с подозрением. — Навещал знакомых, я полагаю. Иногда раздавались странные телефонные звонки.
— От кого?
— Понятия не имею. От людей, хотевших с ним поговорить. Они никогда не называли себя. А он ни о чем не рассказывал.
— А вы интересовались?
— Я ведь сказала: мы это не обсуждали.
Стрейндж переменил тему.
— Вы знаете про управление?
— Немного. Там компьютеры и все засекречено.
— Знаете про меня?
Она умолкла. Рука разглаживала невидимую складку на покрывале.
— Иногда Дик отзывался о вас, — она говорила медленно, тщательно взвешивая слова, — но не очень лестно. Вы не обиделись?
Голос ее звучал бесстрастно.
— Нет.
— Почему он покончил с собой? — спросила миссис Листер.
— Он был талантливым человеком, так и не проявившим себя до конца.
— Представить себе не могу. Он всегда был таким деятельным, вечно носился со своей работой.
— Возможно, не с нашей, — Стрейндж поймал себя на том, что сердится, и взял себя в руки. — Да, мы с ним не ладили.
Что-то в его голосе насторожило миссис Листер, она с усилием повернулась на бок.
— И все же вы приходите допрашивать его жену. С какой стати? Зачем вы здесь? — Она в возбуждении стиснула пальцы рук. — Хотите что-нибудь выведать про меня и детей и покойного мужа. Что мы делаем, да как живем. Вы же его ненавидели! Вы упырь, мистер Стрейндж! Вы, чиновники, все вы такие! Благожелательности вам не занимать, обеспокоенности тоже, сочувствия хоть пруд пруди, но факты, факты вынь вам и положь!
Вместе с гневом показались слезы. Стрейндж предположил, что вспышка вызвана агентами соцобеспечения, которых он всегда терпеть не мог.
— Успокойтесь, пожалуйста, — попросил он.
— Извините, мистер Стрейндж. Я благодарна вам. Немного людей поступило бы так в свои выходные.
— Я чувствую свою ответственность, — согласился Стрейндж, — мне хочется загладить вину. — Это была ложь, но обстоятельства придали ей правдоподобие. Беседа снова зашла в тупик. Вспышка вернула цвет одутловатым щекам миссис Листер, наклон ее маленькой круглой головы и движения пальцев стали не столь вялыми.
— Вы утомились, — проговорил Стрейндж. Нотка нежности неожиданно вкралась в его голос.
— Вы уже уходите? — испугалась она. — Вам еще что-нибудь надо узнать?
— Вы мне очень помогли. Нам приходится проводить общую проверку. — Он хотел спросить про Эллисона, но сообразил, что действовать следует осторожнее.
— Может, вы назовете кого-нибудь из бывших сослуживцев Дика?
— Дик не особенно распространялся о своей работе и не очень-то приглашал в дом людей. — Она казалась опечаленной, потом невольно улыбнулась, и Стрейндж понял, почему любому захотелось бы с ней танцевать.
— Да, — проговорила она, — совсем забыла про Пола. Он в отставке с прошлого года.
— Пол?
— Пол Кит. Целую вечность его не видела, он такой милый. Работает он неполный рабочий день в колледже. Он и завтра будет преподавать. Вы смогли бы его увидеть. Останьтесь!
Казалось, она трогательно нуждается в его обществе.
— Как насчет пасьянса? — спросил Стрейндж, роясь в кармане и выказывая свою готовность. Он много раскладывал пасьянсов и постоянно носил колоду для свободных минут. Ему пришло в голову, что миссис Листер понравится пасьянс «Двойной Дьявол».
Дорога к колледжу была вся в рытвинах. Стрейндж заметил, что, хотя семестр уже начался, спортивные площадки в школе были не прибраны и не выкошены. От ворот не осталось даже стоек, словом, — никаких примет нового учебного года, которые он помнил со времен окончания своей средней школы. Он поставил машину за главным школьным зданием и направился к домику привратника, следуя полученным по телефону указаниям. Мелкий гравий потемнел от дождя, под ногами крошилось стекло, на бетоне валялась промокшая бумага. Место казалось необитаемым.
Школьный швейцар, огромный детина в синей морской униформе, поражал сальной шевелюрой и преждевременными морщинами, которые собирались в складки, когда он говорил. На носу красовалась бородавка. Он встретил Стрейнджа с неприязнью.
— Вы не журналист?
Стрейндж подумал, что его старый дождевик, должно быть, придает ему вид репортера, и терпеливо разъяснил, что договорился с мистером Китом о встрече. Привратник сверился с изрядно захватанным расписанием.
— Он сейчас на уроке, сэр, но освободится через десять минут. Присаживайтесь.
— Ждете журналистов? — спросил шутливо Стрейндж, когда уселся.
— Из-за них у нас тут было много неприятностей. Вы, надеюсь, читали о челтнемском поджигателе? У нас сгорело два дома и половина корта для сквоша, — объяснил привратник. — Самое настоящее преступление, вот что это такое. А прессе нравится. Лишь бы поднять на смех привилегированную школу.
— Это верно, — согласился Стрейндж. Ему всегда были безразличны выпускники подобных заведений, попадавшие в управление. Квитмен, разумеется, был исключением. Стрейндж решил набраться терпения. Когда на школьной башне пробили часы, тишине пришел конец. Сначала нестройный гул, а потом нарастающий рокот ученических голосов эхом раскатился по квадратному дворику. В школе началась большая утренняя перемена.
— Сюда, сэр, — проговорил привратник, запирая входную дверь, — сейчас никому нельзя доверять.
Кит находился в пустой классной комнате, объясняя математическую формулу круглолицему четырнадцатилетнему подростку. Он уже заканчивал, когда Стрейндж вошел в обшарпанный класс, и специально для мальчика пробубнил:
— Теперь дошло? Помни, компьютер — это инструмент, такой же умный, как и его создатели. — Он кивнул мальчику. Тот, смутившись при виде постороннего, торопливо принялся натягивать на себя ранец.
Если Стрейнджа отличала гордая осанка и открытый проницательный взгляд, не лишенный, однако, озорства, то Кит был розовый и мягкий, скромный на вид человечек, из тех, которые всем нравятся. Почти лысый, он робко бросал взгляд на собеседника, стараясь не глядеть на него прямо. Казалось, он не в состоянии сдержать свое благодушие. Стрейндж по обыкновению крепко стиснул протянутую руку, привратник вернулся к себе,
