Она стояла на первом этаже, в холле, рядом с Боней и Настей. И, как я в глубине души надеялся, ждала, пока я найду ее. Настя увлеченно курила, смешно складывая губы, когда выдыхала дым. Владика поблизости не было видно. Стыдно признаться, но я этому ужасно обрадовался.
Диана улыбнулась мне издали и незаметно помахала рукой. Я было двинулся к ней, но меня перехватил Боня.
— Сколько же вы бабок засадили? — сердито набросился он на меня, как будто я бездумно расходовал его, Бонины, средства, предназначенные для реального сектора экономики. — Вот на фиг вам, спрашивается, этот Пажов? Что вы, педерастов не видели? Я бы вам за пятерку баксов в пять раз лучше бы спел. И без всякой фанеры.
Я уже привык к подобным разговорам. Люди сначала рвались на наши праздники, а потом жалели, что потраченные на их развлечение деньги достались не им лично.
— Наверное, все дело в том, что ты — не педераст, — вслух посочувствовал я ему, не сбиваясь со взятого на Диану курса.
— А мне очень нравится, — произнесла из-за Бониного плеча Диана, глядя мне в глаза. — Безумно нравится.
У нее была поразительная манера. Произнося банальности, она словно вкладывала в свои слова совсем иное значение. Как будто говорила не о празднике, а обо мне, признаваясь в своей симпатии.
Бог мой, конечно же, я знал цену этим играм. Но почему-то ее ворожба все равно на меня действовала. Мне показалось, что я покраснел.
— Я рад, что вам нравится, — ответил я, продолжая этот тайный диалог.
Мне наконец удалось обогнуть Боню, и теперь я стоял в шаге от нее.
— Просто счастлив.
— Слышь, вы о чем вообще говорите? — удивился Боня. — Я не понял!
— Тебе и не надо, — небрежно отозвалась она, не сводя с меня взгляда и продолжая улыбаться кончиками своих изогнутых губ.
Повинуясь внезапному импульсу, я вдруг положил руку ей на талию, и она послушно подалась вперед. Это было как приглашение на танец. Я почувствовал запах ее духов, и у меня слегка помутилось в глазах.
— Ну вот! — возмутился Боня. — Вы еще целоваться начните! Вы где находитесь? Забыли, что ли? В общественном месте такое учинять! Мне аж завидно.
— После конкурса будет фуршет, — понижая голос, сказал я Диане, не очень понимая, что я делаю. — Я хотел бы вас пригласить.
Вездесущий Боня так и стриг ушами.
— А нас? — встрепенулся он. — Значит, сам с Диан-кой — на банкет, а нас домой, что ли, отправишь? Лучших друзей пинками выгоняешь?! Главное, сам нас сюда затащил, а теперь взашей! Вот красавец!
— Спасибо, — проговорила Диана тоже интимным шепотом. — Это очень мило.
— Надо, наверное, спросить у Владика, — подала голос Настя. — Вдруг у него какие-нибудь планы на вечер.
— Если у него на вечер планы, то пусть сам своими планами и занимается, — насмешливо отозвалась Диана уже в своей обычной интонации. — Я не нуждаюсь в его разрешениях.
В этом я не сомневался.
— Кстати, а где он? — не унималась Настя, имея в виду Владика.
Видимо, она тоже ощущала, что между мной и Дианой происходит нечто особенное. Может быть, она испытывала от этого неловкость, может быть, переживала за Владика. Так или иначе, но своими настойчивыми напоминаниями о Владике она разрушала эту тонкую магию взаимного притяжения.
— Да его Пономарь куда-то повлек, — сообщил Боня. — Дело там у них какое-то.
— Так вы придете? — спросил я, чуть сжимая все еще лежавшие у нее на талии пальцы.
— Конечно, — все так же улыбаясь, ответила Диана. — Ты же знаешь.
Это неожиданное «ты» обожгло меня, как поцелуй. Я даже отпрянул. Непослушными руками я достал из кармана маленькие розовые листочки, служившие пропусками в круг избранных, и сунул их Боне.
Где-то в глубине сознания у меня мелькнула мысль о том, что губернатор да и партнеры не обрадуются, увидев посторонних людей на вечеринке для избранных. Но мне это было совершенно безразлично.
— Я пойду, поищу Владика, — сказала Настя.
— Постойте, — попросил я, боясь окончательно потерять контроль над собой. — Я с вами.
Я взял Настю под руку, и мы двинулись вдоль холла. Даже не оглядываясь, я чувствовал на себе призывный взгляд Дианы.
— Почему вы от меня сбежали? — спросил я Настю на ходу.
— А зачем я вам? — пожала она плечами. — Я же не домашняя зверушка. Вы лучше кошку заведите.
— О кошке заботиться надо, — возразил я. — К тому же она не разговаривает.
— Я тоже не очень разговорчива, — призналась она, не обижаясь. — Я больше слушать люблю.
Пономаря и Владика мы обнаружили за колонной, в самом углу. Они стояли лицом к нам и, похоже, находились в процессе бурной дискуссии с кем-то третьим, кого мы видели только со спины. Владик горбился, смотрел в пол и переминался с ноги на ногу, словно хотел убежать, но не решался.
Пономарь, напротив, был злым и готовым к драке. До нас долетели обрывки его резких реплик.
— Ты чего сюда приперся? — наседал Пономарь. — Тебя кто звал? Ты другого места для стрелки найти не мог?
Торопливо попросив Настю подождать, я оставил ее на месте, обогнул колонну и зашел с другой стороны, чтобы рассмотреть того, с кем Пономарь ссорился. К моему изумлению, это был Бабай, в черном костюме и черной водолазке. Чуть позади него вполоборота стоял еще какой-то бандит с тупой физиономией, в черной рубашке навыпуск. Он прислушивался к разговору и нетерпеливо постукивал кулаками по колонне.
Вопрос Пономаря о том, кто позвал сюда Бабая, был резонным. Я совершенно точно не приглашал ни его, ни его братву. Должно быть, они забрали билеты у кого-то из своих коммерсантов.
Испитое невыразительное лицо Бабая с глубоко запавшими глазами было, как всегда, бледным. Он стоял, невозмутимо откинув корпус назад и расставив ноги в широких, спадавших на туфли брюках. В углу рта он держал спичку и непрерывно жевал ее.
— Раз меня не зовут, я сам приезжаю, — скрипучим гнусавым голосом говорил Бабай. — Ты от темы не уклоняйся. Ты свои бабки из этой «Нивы» выдернул! А нам из-за тебя пастись, да?
— Пасись, если ничего другого не умеешь! — отрезал Пономарь. — Тебе сказали, на той неделе отдадут! Тебе что, терпежу нет? Несколько дней подождать не можешь? В пятницу все получишь!
— С процентами? — наседал Бабай. — Нам там проценты обещали.
— Какие тебе еще проценты! Ты раньше времени капусту забираешь! Забудь про проценты.
Бабай не собирался забывать про проценты.
— А морда у твоего коммерса не лопнет? — осведомился он, перекатывая спичку из одного угла рта в другой.
— С процентами, — не удержавшись, испуганно подтвердил Владик. — Я отдам с процентами.
Пономарь неодобрительно покрутил головой.
— Я тебя за язык не тянул, — проворчал он. Бабай только усмехнулся.
— А ты не умничай, — посоветовал он Пономарю. — А то я с тебя получать буду. Чтоб ты, в натуре, за коммерсантов не впрягался. Ты ему че, крышу, что ли, делаешь?
— Допустим, делаю, — неохотно признал Пономарь. — Дальше что?
— А ты кто, ваше, по жизни? — продолжал Бабай, ступая на излюбленную бандитами почву. — Ты братва или барыга? Че ты тут фраеришься? Шибко блатной, что ли?
— А ты у Парамона спроси, — отозвался Пономарь. — Глядишь, он тебя просветит, что почем.
— О как?! — удивился Бабай. — А Парамон-то здесь с какого боку?
— Слышь, ты мне надоел, — проговорил Пономарь вместо ответа. — Больно любознательный.
Бандит позади охнул от такой дерзости и усилил кулачный натиск на колонну. Владик вздрогнул и еще больше втянул голову в плечи.
Бабай сощурился.
— А если мне сегодня бабки надо? — угрожающе спросил он. — Че мне теперь прикажешь делать?
— Сосать! — отрезал Пономарь.
И прибавил, что именно следовало сосать.
Даже я оторопел. Вряд ли кто-нибудь наносил Бабаю, бывшему сидельцу, такое чудовищное оскорбление, да еще при свидетелях. Тот позеленел и рванулся к Пономарю. Бандит за его спиной встрепенулся и изготовился к драке.
А вот это нам уже было ни к чему. Я шагнул вперед.
— Парни, а можно музыку убавить? — попросил я вежливо. — А то по ушам долбит.
Бабай уставился на меня мутными от бешенства глазами, явно не узнавая. Потом очнулся, встряхнул головой и кивнул, не подавая руки.
— А ты-то че?.. — начал было он.
— Не заводись, — перебил я. — Народ пугается.
И взглядом показал ему на наших охранников, расставленных в разных концах холла. Бабай прикинул их численность и наклонил голову, то ли размышляя, то ли приходя в себя.
— Ладно, — наконец решил Бабай, — В четверг за баблом приеду.
Ему непременно нужно было оставить последнее слово за собой. Он выплюнул спичку на пол и растер подошвой башмака с загнутым носом.
— С утра, запомни, — пообещал он Пономарю. — Если че, то и тебя и твоего коммерса за ноги подвешу. Понял?
И не дожидаясь реплики Пономаря, он повернулся и своей разболтанной походкой двинулся в другую сторону. Бандит в черной рубашке, так и не нанеся колонне серьезного ущерба, потопал за ним.
