— Нет.
— Но вы же были подругами, — недоверчиво сказал Джек. Он не обучался методам допроса. Он ощущал, что его пытливая натура рвалась вперед слишком быстро. Прежде, чем он успел подумать о другом, более мягком направлении, Марта ответила:
— Ингрид даже никогда не была в Швейцарии. Хочешь сказать, что она поехала туда сама, чтобы расстреливать людей из автомата и взрывать рестораны? Das ist verrückt. — Она пояснила: — Сумасшествие.
— Они скажут, что она действовала не в одиночку. Что с ней были другие члены РАФ. Возможно, даже ты.
Марта покачала головой.
— Ингрид была не из РАФ. В любом случае, какое нам дело до банкиров в Швейцарии? Есть банкиры здесь. Промышленники. НАТО. — Она посмотрела на Джека, все еще сидящего над ней на ее кровати. — Капиталистические шпионы…
— Что было в том портфеле у тебя под кроватью?
Марта не ответила. Джек ответил за нее:
— Вот что я думаю. Я не верю, что ты просто одолжила документы этой официантке за несколько восточнонемецких марок. Я думаю, дать его ей тебе приказали те же люди, что положили улики тебе под кровать.
Она неестественно, вымученно рассмеялась.
— Приказали? Кто?
Джек пожал плечами.
— Штази, может быть? Или КГБ? Я не знаю. Я знаю, что вы работаете и с теми и с другими. Кто бы это ни был, он сказал тебе, что нужно спрятать кое-что здесь. Ты, надо понимать, рассказала о тайнике под кроватью. После того, как на эту квартиру нагрянула полиция, ты поняла, что тебя подставили.
Она снова покачала головой.
— Типичная ЦРУ-шная ложь.
Райан натянул шарф, замотанный вокруг предплечья и ощутил, что он был пропитан кровью.
— Слушай, Марта, тот, кто это сделал, использовал Ингрид потому, что они не могли отправить действительного члена РАФ в Швейцарию, чтобы заложить там бомбу. Они заполучили твои документы и отдали ей, чтобы твоя группа была обвинена в убийствах. Твои друзья погибли из-за этого. Ты, очевидно, в курсе, что вас подставили, так что ты вернулась сюда, надеясь, что доказательства все еще спрятаны под кроватью, и ты сможешь убрать их к чертовой матери, чтобы не подставлять вашу группу левых неудачников еще больше.
— Мне больше нечего тебе сказать.
— Разве ты не хотела бы, чтобы мир узнал, что Фракция Красной Армии не имеет никакого отношения к убийству невинных людей в Швейцарии? Это же худшее, что могло быть с вашей организацией.
Она ничего не сказала. Только покачала головой.
— Если не хочешь говорить, может быть, просто послушаешь? Если ты не знаешь, твои друзья погибли из-за денег. Все дело в банковском счете. Двести миллионов долларов в швейцарском банке. Чтобы скрыть эти деньги, нужно было удить несколько человек, и русские решили, что используют тебя и твоих друзей, чтобы свалить на них вину.
— Все дело только в деньгах, моя дорогая, — улыбнулся Райан. — Ваши социалистические идеалы, борьба за права рабочих, вся эта херня, не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Русские просто хотели спрятать свои деньги, и РАФ оказалась для них полезной марионеткой.
— Они все мертвы, Марта, — продолжил Джек. — Все твои друзья. Тебе некого защищать, кроме человека, который сделал все это. Если ты будешь защищать его… — Джек обвел взглядом пустую квартиру. — Тогда ты причастна к тому, что случилось со всеми вами.
Она открыто расплакалась. Она низко свесила голову, и на пол капали слезы. Но она ничего не сказала.
— Ты не хочешь говорить. Хорошо. Я уважаю тебя. Но я задам еще один вопрос, а потом развяжу тебя и отпущу.
Она подняла голову. В глазах блеснула надежда.
— Что?
— Только один вопрос. Я обещаю.
Вода затекла в нос, она не могла вытереть его, так как руки были связаны за спиной, и просто громко фыркнула.
— Хорошо. Что за вопрос?
— Почему ты еще жива?
Она медленно наклонила голову:
— Was meinst du? (Что ты имеешь в виду?)
— Эти люди проделали отличную работу, заметая следы. Они убили Ингрид, она была из Восточной Германии, и здесь ее никто не станет искать. Убили людей, знавших о русских деньгах, спрятанных в банке. Я уверен, что они убили моего друга, которые пытался раскрыть их. И они сделали все, чтобы все на этой квартире умерли и не могли заявить, что непричастны к нападению.
Джек подался ближе. Не с угрозой, но с надеждой.
— Но ты, Марта, еще один «хвост». Если ты продолжишь разгуливать по Западному Берлину, весь их план развалится. Как ты думаешь, они просто сядут сложа руки и смирятся?
Ее шея напряглась. Выражение ее лица прекрасно подходило для человека, только что разочаровавшегося во всей своей системе взглядов.
Джеку хотелось ощутить злорадство, наблюдая, как террористка поняла, что все ее действия были построены на херне и поддерживались организацией бездушных убийц. Но вместо этого он подумал, что ему было жаль ее.
Взгляд ее мокрых от слез глаз был почти бессознательным.
— Меня не должно было быть здесь. Я была на Востоке. Я пришла сюда рано утром, когда услышала, что случилось.
— Пришла? Как?
— Туннель. Его использует восточногерманская разведка. Я знаю о нем, потому что мы иногда помогаем им проносить разные вещи.
— Кто еще знает, что ты здесь?
Она лишь покачала головой.
Он наклонился еще ближе, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от ее лица, решив воспользоваться представившимся шансом.
— Даже твой куратор из КГБ?
Марта снова покачала головой. Слезы продолжали течь у нее из глаз.
— У меня нет никакого куратора. Русского, который свел меня с Ингрид, я не знала. Я никогда не встречала его раньше, но он знал некоторых из нашей группы. Он сказал, что ему можно доверять. Я подумала, что он из КГБ. Я хочу сказать… откуда он еще мог знать о нас? Он сказал, что поможет нам, если мы сделаем для него кое-что. Я не могла отказаться. Нам нужна помощь. — Она оглянулась по сторонам, словно только сейчас вспомнив, что ее товарищи по «городской герилье» мертвы. — Нам была нужна помощь.
— Как его звали?
Она покачала головой.
— Он не сказал. Только позывной.
— Какой?
— «Зенит»
— «Зенит»?! — переспросил Джек.
— Ты знаешь его?
— Нет. Но думаю, что знаю, что он сделал.
Слезы заволокли все ее лицо. Из носа потекло. Ее колотило.
— Он собирается убить меня?
— Если бы ты осталась на Востоке, как должна была, ты была бы уже мертва. «Зенит» и иже с ним, наверное, ищут тебя там прямо сейчас. Ты должна позволить мне защитить тебя.
— Но ты ведь здесь один?
— Сейчас да, но я могу доставить тебя в Клэйский штаб, и тебя будет защищать вся Берлинская бригада. Мы вытащим тебя из Западного Берлина в какое-нибудь безопасное место.
— В обмен на что?
Райан вдруг осознал, что искренне желал позаботиться о ней. Пусть она была заблуждавшимся человеком, а вообще-то, опасной террористкой, его инстинктивное желание защитить нуждающегося было реальным.
Он не думал о какой-то взаимной выгоде. Ему просто хотелось спасти двадцатипятилетнюю девушку.
Он задался вопросом, не означало ли это, что он был недостаточно жесток и циничен для реальной оперативной работы.
Он выбросил эту мысль из головы и поднялся.
— Это вопрос не ко мне. Для начала, давай выбираться отсюда, чтобы обеспечить тебе хоть какую-то защиту. Об остальном побеспокоимся после.
— Ты врешь. Американское правительство не станет меня защищать.
— Мы, по крайней мере, не собираемся тебя убивать. Подумай вот о чем, Марта. Мы капиталисты. Вы дадите нам что-то, и мы дадим тебе что-то. Чистая сделка. Вы дадите нам информацию, а мы дадим тебе защиту. Все просто.
— Почему я должна тебе верить?
Джек слегка улыбнулся.
— Потому что Америка работает с теми, кто не любит эти долбаные времена.
Похоже, что ее проняло. Джек мог сказать, что она понимала, в каком положении оказалась. Она могла быть не согласна с его словами, все еще пребывая на грани паники, но она кивнула.
Джек развязал ее.
— Почему РАФ просто не объявит, что она непричастна к случившемуся?
— Я не возглавляю РАФ. Да и если КГБ обманул нас, чтобы свалить на нас ответственность за случившееся в Швейцарии, РАФ не пойдет в открытую против Советского Союза. Это станет последним гвоздем в крышку нашего гроба. Мы больше не получим помощи от какой-либо коммунистической партии в мире.
Райан понимал это. Они были до некоторой степени вассалом советской разведки. Они могли жаловаться на что-то по этой линии, но не могли выступить открыто и объявить, что КГБ их использовал.
Джек помог Марте встать на ноги.
— Ты первый, — сказала она. — Я пойду следом.
— Почему?
— Не хочу поворачиваться к тебе спиной. Один раз ты уже меня ударил.
Марта и Джек вместе прошли по темному зданию. На первом этаже Джек повернулся к пожарной лестнице, но Марта сказала:
