15 марта – это был день смерти Татьяны.
– Хотел бы я видеть лицо Алекса, – сказал Дмитрий Октябрю, – когда он понял, что это я подсунул ему фальшивые документы.
– А я хотел бы взглянуть, какое у тебя будет лицо сейчас, – возразил Октябрь, доставая из кейса прямоугольный конверт.
Дмитрий остро посмотрел на него, и Октябрь бросил на стол несколько фотографий.
– Это прибыло сегодня дипломатической почтой из Вашингтона.
Дмитрий внимательно просмотрел фотографии. Среди собравшихся в переполненном ресторане людей он узнал лицо своего брата. Рядом с ним стоял или сидел пожилой полноватый человек, лицо которого показалось Дмитрию смутно знакомым. Он вопросительно взглянул на старика.
– Вспомнил Сент-Клера? – кивнул ему Октябрь.
– Сент-Клера? Ты хочешь сказать... Гримальди?
Октябрь еще раз кивнул.
– После своего бегства из Москвы... двенадцать лет назад, он пропал. Мы считали, что он уволился со службы. Но мы ошиблись. Нынче он – директор советского отдела в ЦРУ.
– Директор... – эхом повторил Дмитрий.
– Он – фактический начальник Алекса Гордона, – подтвердил Октябрь.
– Слава тебе, господи... – хрипло пробормотал Дмитрий, и по лицу его расплылась широкая улыбка. – Сегодня мой день, Октябрь! Мы можем использовать его в наших интересах!
С этими словами Дмитрий сорвал трубку телефона и вызвал Середу. В его голосе звучали нотки сдерживаемого торжества.
– Ваня, – сказал он низкорослому, жилистому украинцу, – свяжись с центром электронной разведки ГРУ в Алма-Ате. Мне нужно поговорить с их командиром.
* * *
Гримальди с бокалом шампанского в руке осторожно пробирался сквозь толпу. Вечеринка Гордонов привлекла около пяти десятков гостей, в основном сотрудников их фирмы. Лишь немногие принадлежали к иным разведывательным организациям и разветвлениям Государственного департамента.
Клаудию он обнаружил неподалеку от ее картин, возле акварели, на которой были изображены две женщины на пляже. Контуры их изящных тел были едва намечены светом и окружены фоном, образованным мазками черного, серого и бледно-голубого. Клаудия была в бутылочного цвета платье с глубоким вырезом, которое подчеркивало ее смуглую красоту. Одна ее рука была занята маленьким Виктором, а в другой она держала бокал виски, одновременно объясняя что-то заместителю начальника департамента планирования секретных операций Руди Салливану и его раздобревшей светловолосой супруге, которая выглядела лет на пять старше него.
– Привет, Клаудия! – поздоровался Гримальди.
– Хэлло, Франко, – отозвалась Клаудия, но ее улыбке не хватало сердечности.
Она всегда недолюбливала его. Гримальди подозревал, что она не может простить ему той роли, которую он сыграл в увлечении Алекса Татьяной. Он видел Алекса вместе с ней и видел вместе с Татьяной; он знал, что тогда она была для Алекса на втором месте. Клаудия никак не могла забыть этого, она была ревнивой и гордой женщиной.
Но зато какой женщиной! Гримальди она напоминала тигрицу, грациозную, бесстрашную хищницу, преданную своему супругу и готовую клыками и когтями защищать то, что принадлежит ей.
Руди и его старуха промямлили что-то о великолепном вечере, поблагодарили Клаудию и затерялись в толпе. Клаудия повернулась к нему.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – сказал Гримальди.
– Ты тоже неплохо. К тому же мне нравится твой вельветовый пиджак. Никто даже не догадывается, что ты собрался на покой.
В ее темных глазах Гримальди заметил искорку торжества. Она была рада тому, что Гримальди исчезнет из ее и Алекса жизни.
– Ну, нельзя сказать, что я ухожу насовсем. Еще некоторое время я останусь при отделе в качестве консультанта.
– Кто это сказал? – с вызовом переспросила Клаудия.
“По крайней мере она не лицемерит и не лжет”, – подумал не без удовольствия Гримальди.
– Алекс сказал, – объяснил он спокойно. – Он считает, что не сможет без меня справиться с отделом. В конце концов, это истинная правда.
– Все тот же старый, скромный Гримальди, – с сарказмом в голосе заметила Клаудия.
– Мамочка! Мама! – рядом с ними появилась маленькая Тоня. Ее прелестное личико горело от возбуждения. – Можно нам с Ронни немного поесть мороженого?
Из-за ее плеча высунулась озорная мальчишеская рожица.
– О’кей, – кивнула Клаудия и пояснила: – Ронни – сын моего брата.
– Мороженое в морозильнике. Только возьмите Виктора с собой на кухню – ему довольно скучно здесь, со взрослыми.
– Ну мамочка, он же все испортит! – заныла Тоня.
– Не желаю больше слышать, как ты говоришь о своем брате в таком тоне, – негромко, но твердо сказала Клаудия и заставила дочь взять малыша за руку. – Марш отсюда!
Маленькая Тоня удрученно пожала плечами и поволокла младшего брата за собой в кухню. Виктор покорно ковылял за ней следом, меланхолически ковыряя в носу. У дверей комнаты он неожиданно обернулся, улыбнулся матери и махнул ей рукой.
– Я еще не поздравил тебя официально, – Гримальди приподнял свое шампанское и заговорил торжественным голосом: – За нового шефа советского отдела и за его прекрасную половину! Поздравляю!
– Спасибо, – рассеянно кивнула Клаудия, опустошая бокал.
– Надеюсь, ты довольна тем, как быстро он продвигается по службе, – заметил Гримальди. – Я получил это место в пятьдесят восемь, а Алексу едва исполнилось тридцать семь.
– Да, – сказала Клаудия без воодушевления. – Теперь я буду видеть его еще реже, чем раньше. Великолепно, не так ли?
Горечь, прозвучавшая в ее голосе, удивила Гримальди.
– По крайней мере у тебя будет больше времени на рисование, – попытался подбодрить он ее. Клаудия покачала головой.
– Не время мне нужно, а душевное спокойствие, – она сняла еще одну порцию виски с подноса проходившего мимо официанта. – Я решила вернуться к разработке моделей одежды.
Проходивший мимо рослый седоголовый красавец, властно обнявший за плечи ослепительную блондинку, приподнял свой бокал:
– Поздравляю, Клаудия. Достойному человеку – достойное место.
– Спасибо, Ирв, – вздохнула Клаудия с фальшивой улыбкой на лице.
Гримальди пристально посмотрел на нее.
– Возвращаешься к моделированию одежды? – повторил он. – Стало быть, ты снова начнешь ездить по стране?
– Возможно. Алексу это безразлично. Он и так не часто видит меня. – Ее губы слегка скривились.
Прежде чем отойти, Гримальди обратил внимание на то, что бокал Клаудии снова пуст и что взглядом она уже разыскивает следующий. Он знал, что еще до того, как вечеринка закончится, Клаудия напьется. Она была в плохой форме, и ее семья разваливалась. В Лэнгли сплетничали, что Алекс и Клаудия затеяли второго ребенка, чтобы спасти свой брак, однако эта уловка не сработала.
И Гримальди не мог обвинить в этом ее. Клаудия была страстной женщиной, которая остро нуждалась в постоянном внимании, а Алекс почти не бывал дома. Когда же он все-таки оказывался в своих четырех стенах, мысли его продолжал где-то блуждать, и Клаудия не могла этого не чувствовать. Он был так поглощен своими планами, так занят своим крестовым походом против Дмитрия Морозова, что все остальное не имело для него почти никакого значения. Гримальди не удивился бы, если бы Клаудия нашла себе кого-нибудь на стороне. Красивая, страстная, она возбуждала желания многих и могла без труда заполучить любого мужчину. Мысль о том, что молодость и красота безвозвратно уходят в ожидании мужа, который едва замечает ее, должна была сводить Клаудию с ума.
Гримальди увидел Алекса, который серьезно беседовал о чем-то с заместителем директора ЦРУ, и помахал ему рукой. Алекс выглядел очень спокойным и импозантным в своем темном костюме, полосатой рубашке и модном галстуке. Отзывчивый, романтичный юноша, которого Гримальди встретил на борту направляющегося в Париж самолета, вырос и превратился в уверенного, красивого и сильного мужчину. Вот только где-то по дороге он растерял свою нежность и душевную теплоту...
Гримальди отставил свой недопитый бокал и вышел на заднее крыльцо. Ему очень хотелось курить, однако в последнее время в свободном западном мире на курильщиков стали смотреть как на прокаженных. Гримальди поэтому предпочел лучше подхватить простуду, чем закурить в гостиной Гордонов и подвергнуться яростным нападкам всех этих сторонников здорового образа жизни, которые немедля возжаждут его крови.
На крыльце никого не было. Гримальди закурил “Корону” и вгляделся в темноту.
“Вот так оно и бывает, Фрэнки, – подумал он с горечью. – Тебе уже шестьдесят шесть, и тебя просят удалиться на покой. Можешь перестать притворяться; тебя выкинули, несмотря на весь этот треп о консультанте и консультациях”.
Гримальди вздохнул и выпустил длинную струйку дыма. Он лучше других знал, что Алекс не нуждается в его помощи. Возможно, он иногда и швырнет ему кость из жалости, однако Гримальди чувствовал, что и Алекс не любит его. Возможно, он винил его в смерти Татьяны, хотя они ни разу не разговаривали об этом. Хорошо хоть он не заподозрил, что именно Гримальди навел Морозова на их след. Морозов, в свою очередь, тоже никогда не узнает, кто информировал его о месте, где скрывалась Татьяна. Тот звонок из телефонной будки в Брюсселе был его тайной, которую он заберет с собой в могилу.
