Алекс обернулся. Клаудия что-то говорила ему, но он не слышал ни слова. Его сын в операционной, его дочь, накачанная транквилизаторами, лежит сейчас где-то в темной комнате, сражаясь с кошмаром, который будет преследовать ее всю жизнь. Клаудия стоит перед ним избитая, исцарапанная, чудом оставшаяся в живых. Неожиданно он вспомнил стеклянные глаза Нины, какие были у нее за день до смерти.
Все эти люди умерли или страдали из-за него, из-за его войны с Дмитрием. Из-за их кровавой вражды погибла Нина и может умереть Виктор, из-за нее Тоню будет преследовать постоянный страх. Клаудия даже пыталась бежать от него, но не сумела уйти достаточно далеко...
Его мрачные размышления были прерваны сестрой Жанетт.
– Вас срочно вызывают к телефону, мистер Гордон, – сказала она.
Он последовал за ней в тесную комнатку, где на заваленном бумагами столе стоял черный телефонный аппарат.
– Алло? – сказал Алекс, беря трубку, лежавшую рядом с аппаратом на чьей-то истории болезни. Звонил Бэбкок.
– Расследование подтверждает мои первоначальные выводы, – кратко сообщил он.
Алекс глубоко вздохнул. В эти минуты ему было не до Бэбкока с его расследованием.
– За машиной вашей жены никто, кроме меня, не следовал, – продолжал охранник. – Мы обнаружили оба автомобиля, которые были использованы для нападения; один остался на месте преступления, второй – рядом с Балтиморским аэродромом. Обе машины были взяты напрокат в Балтиморе сегодня утром еще до того, как миссис Гордон села на самолет, вылетающий в Вашингтон. Это была засада, Алекс.
Думая о маленьком сыне, Алекс с трудом понимал, о чем ему толкует агент. Он попросил повторить, но только когда Бэбкок принялся рассказывать все с самого начала в третий раз, он уловил страшный смысл его слов.
– Подожди, – перебил он и, оставив трубку на столе, вернулся в коридор. Клаудия стояла там, где он ее оставил, с рассеянным видом потягивая из стакана остывший кофе.
– Клаудия, – сказал Алекс, – прости, что я спрашиваю тебя об этом сейчас, но мне очень нужно это знать. Как вы оказались на Балтиморском шоссе?
– Какое это теперь имеет значение? – спросила Клаудия, не глядя в его сторону.
– Это важно. Мы должны найти напавших на вас людей.
Клаудия повернулась к нему, на лице ее застыло подавленное выражение.
– Я хотела побыть с детьми, одна... – начала Клаудия неуверенно, затем рассказала о своей идее провести выходные на берегах Чесапикского залива.
– Кто еще знал о твоих планах?
Она нахмурилась.
– Что ты хочешь сказать? Никто не знал.
– Никто?
Клаудия внезапно побледнела.
– Никто, только Робин... Он помогал мне все это спланировать. Ты что, снова пытаешься...
– Робин – это твой друг? – спросил Алекс. Даже сейчас он не мог произнести слово “любовник”.
– Как его фамилия?
– Уэстлейк, но что... – она схватила его за руку. – Что происходит, Алекс?
– Идем со мной, – позвал он ее.
Клаудия заколебалась, с болью глядя в направлении дверей операционной, затем послушно побрела за Алексом к маленькой комнатке сестры.
– Бэбкок? Срочно проверь, кто такой Робин Уэстлейк... – Он помолчал. – Да-да, ты прав...
Он повернулся к Клаудии.
– У него не американская фамилия.
– Он – англичанин, – ответила она скованно.
– Адрес? – спросил Алекс, с трудом подавляя приступ ревности.
Клаудия помолчала, затем неохотно продиктовала адрес в Верхнем Ист-Савде и номер телефона.
Алекс повторил эту информацию для Бэбкока.
– Он англичанин, – добавил Алекс, – так что справься в иммиграционной службе и перезвони, о’кей?
Он положил трубку на рычаги и повернулся к Клаудии.
– Что все это значит? – устало спросила она. – Ты что, подозреваешь Робина?
Алекс нежно обнял ее за плечи.
– Поверь мне, Клаудия, я молю бога, чтобы твой Робин не имел к этому никакого отношения, потому что, если он замешан в это дело, я никогда не прощу себе...
Он выпустил Клаудию и оперся на подоконник, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. Он в самом деле надеялся, что любовник Клаудии не вовлечен в этот заговор. Алекс горько винил себя в том, что не поинтересовался его персоной раньше; глупая гордость помешала ему сделать это, гордость и сознание того, что он будет таскаться за счастливым соперником по улицам Нью-Йорка. Правда, он боялся и того, что Клаудия обвинит его во вмешательстве в ее частную жизнь. И все же теперь, когда все встало на свои места или почти встало, он понимал, что именно таким мог быть план Дмитрия: сначала любовник для Клаудии, затем провокация против нее и детей.
Бэбкок позвонил Алексу час спустя. На этот раз Клаудия была рядом с ним, терпеливо ожидая, каким будет приговор.
Результаты расследования Бэбкока действительно были неутешительными. Робина Уэстлейка не оказалось дома, а обыск в его апартаментах показал, что отсутствуют туалетные принадлежности и кое-что из вещей. Швейцар видел, как мистер Уэстлейк вышел из здания с чемоданом в руке и сел в такси до аэропорта. Все это произошло чуть позже шести часов. Иммиграционная служба сообщала, что Робин Уэстлейк с паспортом гражданина Соединенного Королевства №47592845 вылетел из Соединенных Штатов в Лондон рейсом авиакомпании ТВА. Билет для него был заказан четырьмя днями раньше.
Клаудия стояла совершенно неподвижно, и ее лицо было белым как мел. Положив трубку, Алекс шагнул к ней, но она отвернулась и выбежала прочь. Ее шаги эхом отдались в длинном пустом коридоре. Алекс побежал за ней, на мгновение потеряв Клаудию из вида в ярко освещенном тамбуре, и только потом заметил ее фигуру на стоянке около госпиталя.
Он догнал ее только, когда она остановилась, неглубоко и часто дыша, у ограды автостоянки. Клаудия словно обезумела от горя; она растерянно оглядывалась по сторонам и мелко дрожала.
Алекс снова обнял ее за плечи, но Клаудия забилась в его объятиях и стряхнула его руки.
– Пусти меня! – с болью прошептала она. – Не смей ко мне прикасаться!
Ночь была пронизывающе холодна. Завывания резкого восточного ветра заглушались лишь сиренами “скорой помощи”. Алекс посмотрел на Клаудию – одинокую, сломленную, вздрагивающую от унижения и горя. Он догадывался, что она испытывает в эти минуты. После пятнадцати лет совместной жизни она оставила его и влюбилась в другого мужчину. Со своим новым любовником Клаудия снова почувствовала себя счастливой, привлекательной и желанной, а теперь оказалось, что все это было ловушкой, что любовник был коварным и хитрым врагом, который воспользовался ею в своих целях. Человек, к которому она привязалась, оказался замешан в похищении и, возможно, убийстве ее детей.
– Клаудия, выслушай меня, – сказал Алекс.
– Оставь меня в покое.
– Не вини себя. Ты не могла даже заподозрить его. – Алекс отвернулся и глядел в сторону. – Это дело рук Дмитрия. Я уверен, что он подослал к тебе Уэстлейка, как только ему стало известно, что ты ушла от меня.
Клаудия не ответила, и Алекс заговорил снова, взволнованно и горячо.
– Я хочу сказать тебе кое-что, Клаудия. Я хочу, чтобы ты знала – я ухожу из ЦРУ.
Она даже не посмотрела на него.
– Я уже решил, Клаудия, – продолжал Алекс. – Просто сейчас я занят одним делом. Это невероятно важная операция, и она может повлиять на будущее нашей страны. Чтобы закончить это дело, мне понадобится еще два или три месяца, но после него я уйду. Теперь я понимаю, каким дураком я был. Ты была права, права с самого начала.
Клаудия продолжала молчать. Губы ее были плотно сжаты, а взгляд оставался враждебным.
– Пойдем, – сказал Алекс. – Может быть, есть какие-нибудь известия о Викторе.
При упоминании о сыне Клаудия мгновенно вернулась к реальности. Развернувшись, она торопливым шагом пошла в сторону госпиталя. В приемном покое никого не было, и она, порывшись в сумочке, выудила оттуда сигарету. Несколько раз она с жадностью затянулась, потом раздавила сигарету носком туфли.
У дверей операционной их ожидала медсестра, которую они еще не встречали. Это была молодая негритянка с большими яркими губами.
– Это вы – мистер и миссис Гордон? Вас зовет дочь.
Палата, в которой лежала Тоня, была погружена в полумрак, однако Алекс сумел рассмотреть на постели ее маленькое тело и разметавшиеся по подушке светлые волосы.
– Мама? – слабым голосом прошептала Тоня. – Папа?
Клаудия шагнула вперед и схватила дочь за руку.
– Папа... – снова произнесла Тоня непослушными губами. – Где ты?
– Я тут, родная, – Алекс наклонился над ней и поцеловал в щеку.
– Дай мне руку.
Алекс взял ее тонкую руку в свои ладони и посмотрел на Клаудию, оказавшуюся с другой стороны кровати.
– Как Виктор? – спросила Тоня.
– Мы еще не знаем, сердечко, – с трудом отозвалась Клаудия, и Алекс понял, что она плачет.
