зайти в него снова по копеечным ценам спустя какое-то время? Правильно ли я передаю суть вашей блистательной идеи?
Слова банкира балансировали на грани грубости и насмешки, но, во-первых, это был частный разговор, во-вторых, он знал, что все думают примерно о том же. И, наконец, он мог себе это позволить. Затем он с подчеркнутым уважением повернулся к невысокому джентльмену с усами, совершенно облысевшей головой и нездоровым, землистым цветом лица, который до этого молчал, сидя в углу и глядя в пол. Он был похож на грустного, постаревшего немецкого инженера.
— Господин Варбург, вы когда-то были творцом Системы, стоите ближе к ее истокам, чем любой из нас. Когда-то вы «продали» идею Системы конгрессу, гарантируя, что Америка навсегда забудет о том, что такое финансовые кризисы. Все последнее десятилетие Система печатала деньги, то есть выдавала кредиты под самые низкие ставки всем желающим — как машина, без перебоев. Акционеры Системы — все уже давно долларовые миллиардеры, их капиталы таковы, что обычный человек даже не может себе их представить. Но в то же время количество долларов в обращении сейчас в десятки раз превышает золотой запас страны, оно даже больше, чем стоит все богатство нации. Пора нажимать на курок, иначе однажды утром все проснутся и поймут, что доллар больше ничего не стоит. И тогда Система уничтожит саму себя, чего нельзя допустить.
Пол Варбург ответил после достаточно долгой паузы:
— Это надо было делать еще в двадцать седьмом — вспомните, я предупреждал, говорил всем, тогда бы не было того ужасного краха, который будет сейчас. Но вам было мало денег, хотелось еще и еще. Что ж, момент действительно настал. Но я не хочу и не буду теперь отвечать за все это. Я честный, порядочный банкир, а не убийца миллионов.
Ламонт вздохнул. Да, все они в душе всерьез считали себя порядочными, добродетельными людьми, несущими обществу пользу и процветание. Но когда портфель инвестиций твоего банка растет на двести миллионов долларов каждый месяц, прекращать это… выше чьих-либо сил.
— Господа, нам нужно все спокойно взвесить. Также необходим скоординированный план действий. Сообщаю вам, что вчера я получил личное письмо от президента Гувера. Он пишет, что обеспокоен слишком бурным ростом акций, кредитов, всего этого потребительского изобилия, и приватно спрашивает меня, есть ли у него повод для беспокойства. Да, Хардинг был идеалистом, Кулиджа можно было дешево купить с потрохами — за сотню тысяч он был готов подмахнуть любую бумажку или законопроект. Но Гувер — хитрая лиса, у него хорошая интуиция и много преданных людей. С ним придется договариваться несерьезному — я говорю о сотнях миллионов. Без согласия Гувера Система может не выжить после большого краха, конгресс отменит все ее полномочия. Но пока, чтобы спокойно начать диалог, я просто отвечу ему официальным письмом: напишу, что беспокоиться не о чем — Америку ждет прекрасное будущее.
Эндрю Меллон, министр финансов США, незаконно сколотивший многомиллионное состояние на этом посту, был своим в этом обществе. Худой седой джентльмен походил на старого строгого школьного учителя, любившего пройтись розгами по спинам учеников. Он вошел в историю фразой «джентльмены предпочитают облигации». Федеральное казначейство США и в самом деле покупало облигации Системы на миллиарды долларов, раздувая пузырь долгов.
— Сценарий очень простой. В какую-то неделю — лучше осенью, так как последний кризис 1907-го также случился осенью, — все банки Нью-Йорка без объяснений потребуют от клиентов вернуть все кредиты в 24 часа. Девяносто семь процентов игроков на бирже сейчас сидят по уши в кредитах. Сначала они подумают, что это какая-то ошибка или даже шутка. Им вежливо объяснят, что нет. Тогда они будут вынуждены срочно продавать все свои акции, и рынок мгновенно рухнет, как прогнивший деревянный навес. Под залог акций сейчас покупаются две трети домов. Их владельцам также придется задаром вернуть их банкам. Затем в ход пойдет все, что угодно — вплоть до последней одежды, если она, конечно, будет еще что-то стоить.
Меллон сделал многозначительную паузу, отпил из стакана глоток кипяченого молока и снова продолжил:
— При этом замечу, что я не испытываю никаких угрызений совести. Я начал работать в поле, когда мне было всего девять лет. В шестнадцать, после школы, я уже вкалывал круглыми сутками: за прилавком магазина отца, подручным в банке, по выходным и ночами разгружал вагоны с углем — свежий кусок хлеба был за счастье. А этим бездельникам (он указал куда-то вниз, откуда все еще доносилась музыка) все приплыло в руки. Пусть теперь тоже поработают и поймут, что почем.
Бернард Барух, словно показывая выражением своего лица — ну уж, если сам министр финансов страны так считает, что тут поделать, — тоже взял слово:
— Я ожидал, что сегодня будет такой разговор. Меня, признаться, тоже не беспокоит кучка из нескольких миллионов разорившихся идиотов. Открывая счет акций, они подписывали бумагу, в которой говорится, что вложения в акции несут в себе высокие риски. Так что это их проблемы. И все же, господа, когда крах произойдет, каждому из нас надо во что-то инвестировать капиталы. Я понимаю, что это крайне деликатный вопрос, но сегодня особый случай — все темы открыты.
Джозеф Кеннеди, самый молодой из присутствующих, пожал плечами:
— Снова вложусь в акции, когда они будут стоить раз в десять дешевле. Еще куплю пару киностудий в Калифорнии. И бизнес хороший, и все перспективные актрисы пройдут тщательный и строгий профессиональный отбор на главные роли через мою постель. Вкус у меня хороший, за красоту героинь будущих фильмов наша великая нация может не волноваться.
Пошлый, сальный, но правдивый ирландский юмор резанул слух банкиров, но вида никто не подал. Томас Ламонт также решил ответить:
— Мой гений и величайший учитель Джон Пирпонт Морган говорил, что самый надежный актив в мире — это золото. После того как цены на все рухнут, золото — единственное, что вырастет в цене. Американцы бросятся скупать золото на последние наличные деньги. Но купить его будет трудно — большая часть золота Америки к тому времени уже окажется в сейфах банков National City и J.P.Morgan. Возможно, мы также скупим часть золотых запасов европейских стран.
Министр финансов Меллон удивил присутствующих больше всех:
— Господа, я не должен, конечно, об этом говорить, но если уж все так откровенны… В прошлом году я был в составе делегации министров в Советской Республике, в Москве. Во время секретной встречи Сталин жаловался, что им жизненно необходима валюта, а мы готовы покупать только советский хлеб, и что этого слишком
