Хазлам взял с заднего сиденья свой портфель и пошел к дверям вслед за Сантори. Вход был оснащен замком и переговорным устройством. Их пустили внутрь только после того, как юрист назвал себя и сопровождающего, а портье убедился в том, что они приглашены. Вестибюль был мраморным, украшенным бюстами и статуями, а в лифте, плавно и быстро вознесшем их на шестой этаж, пахло лавандой. Сантори позвонил в дверь справа; спустя несколько секунд она открылась, и экономка впустила их в квартиру.
Даже в холле картины на стенах — в основном натюрморты с цветами, написанные маслом, — были развешены со знанием дела и чуть подсвечены. Экономка провела пришедших в гостиную. Пол комнаты был выстелен на разных уровнях; ее стены украшали пейзажи, в основном кисти Фаттори и Розе. Жена Паоло, Франческа, была дизайнером по интерьерам, вспомнил Хазлам прочитанную справку; уж если такова их городская квартира, то каким же должен быть фамильный дом в Эмилии.
Овальный стол красного дерева занимал середину той части комнаты, что находилась на нижнем уровне; вокруг него сидели трое мужчин и одна женщина. Когда Хазлам и Сантори вошли, сидящие поднялись.
— Синьор Бенини, мистер Хазлам, — начал представления Сантори.
Умберто Бенини, видимо, отец жертвы: немного за шестьдесят, живой и высокий, с чуть крючковатым носом и в безупречном костюме.
Бизнесмен с обычными для таких людей политическими связями. Впрочем, напомнил себе Хазлам, опасно делать выводы, полагаясь лишь на первое впечатление, — они запросто могут оказаться ошибочными.
Умберто Бенини перенял эстафету у Сантори.
— Синьон Росси, представитель БКИ. — Едва за сорок, элегантен, но одет как банкир, очки с тонированными стеклами.
— Марко, мой сын. — Лет тридцать пять, в менее консервативном костюме. Брат жертвы.
— Синьора Бенини. — Супруга жертвы. Под сорок лет — значит, моложе мужа, рост пять футов четыре дюйма, хорошая фигура, несмотря на двух дочерей. Глаза красные — наверное, плакала перед самым их приходом, но затем попыталась замести следы с помощью косметики. Одета изысканно, с великолепным вкусом.
Сантори убедился, что ни у кого больше нет к нему вопросов, пожал всем руки — начав с Умберто Бенини — и ушел.
Интересный порядок представлений, подумал Хазлам: банкир, его сын и лишь затем жена похищенного. Сколько раз сидел он в подобных комнатах, смотрел на подобных людей и на их испуганные лица?
Места вокруг стола были уже распределены: отец во главе, банкир справа от него, сын слева, жена жертвы слева от сына, а пустой стул для Хазлама — напротив отца, на другом конце стола. Курили только отец семейства и банкир, а жена отодвинула от себя пепельницу, словно та ей мешала.
Экономка налила им кофе, оставила сливки с сахаром на серебряном подносе в центре стола и затворила за собой дверь.
— Прежде чем мы продолжим, мне, пожалуй, следует представиться более развернуто и обрисовать, в чем состоит моя роль. Но сначала попрошу вас запомнить: все, что будет сказано в этой комнате — все равно, вами или мной, — должно остаться в тайне. — Он подождал, пока они выскажут свое согласие. — Итак, меня зовут Дэвид Хазлам. Я консультант по кризисным ситуациям, в данном случае — по киднеппингу.
Он всегда начинал так первое совещание — отчасти чтобы сразу расставить все по местам, отчасти потому, что некоторые вещи нужно было прояснить поскорее, так как похитители могли позвонить уже во время разговора.
— Прежде чем вы начнете, позвольте мне сказать несколько слов. — Английский язык Умберто Бенини был безупречен, его тон непоколебим. — Потому что я отец Паоло, но еще важнее то, что я отец семейства и главный в этой компании. Поэтому мне решать, кто и когда будет говорить. — Паоло работал в «Банка дель Коммерчио Интернационале». Его главный офис в Милане, но он постоянно находился в разъездах. Синьор Росси — его коллега. — Жест рукой в сторону Росси, приглашающий того разъяснить детали.
— Паоло был в Цюрихе. Там у нас свое отделение. — Банкир поглядел на него сквозь сигаретный дым. — В тот день он вернулся из Лондона, где у нас тоже есть отделение, и наутро ему предстояло провести несколько встреч в Цюрихе.
Они уже начали неправильно, подумал Хазлам. Если похитители позвонят сейчас, они будут не готовы. А раз он сюда приехал, они должны быть готовы, ибо в этом и состоит его работа.
— Вечером того дня его отвезли в гостиницу, где он обычно останавливался. Он приехал туда около семи, пообедал в восемь тридцать и поднялся к себе в номер в десять. Последний раз его видели в одиннадцать. Наутро он не спустился к завтраку, и телохранители взломали дверь. Постель была не смята, все вещи остались нетронутыми.
— Сколько было телохранителей? — спросил Хазлам.
— Один с ним все время плюс его личный шофер; в Италии к ним обычно присоединялись еще двое.
Но ведь Бенини схватили не в Италии, тем не менее при нем также была целая армия охранников.
— Как похитители проникли к нему в номер?
— Мы не знаем.
— Говорите, последний раз его видели в одиннадцать?
— Примерно тогда в гостиницу прислали для него факс. Дежурный сказал ему об этом, и он попросил принести бумагу наверх. Посыльный помнит, что он передал ее в одиннадцать, плюс-минус пара минут.
Хазлам понял, что́ сделали похитители и как они это сделали. Захвату предшествовали месяцы расчетов и планирования. Что было плохо, поскольку они наверняка обезопасили себя на все сто процентов, но и хорошо, ибо они знали правила игры.
— Вы проверили факс?
— Сейчас проверяют.
Хазлам кивнул.
— Как я уже говорил, мое имя Дэвид Хазлам. Я регулярно работаю на компании вроде той, чьи услуги предусматриваются в страховых полисах, которые выдает банк и которые покрывают киднеппинг. Я британский подданный, но живу в Вашингтоне. До этого я состоял в Специальной воздушно-десантной службе Британской армии.
Он чувствовал, что Умберто вот-вот вмешается опять; поэтому он должен был перейти к следующей части поскорее и вне плана, ибо тогда все будет в порядке, тогда даже Умберто начнет понимать, как именно должна вестись игра.
— Похитители уже дали о себе знать?
Отец побарабанил пальцами по столешнице из красного дерева.
— Нет.
— В таком случае первое, что нам следует сделать, — это подготовиться к их звонку. — Почему — этот вопрос был в их взглядах. — Потому что они могут позвонить даже во время нашей беседы.
Его портфель стоял на полу; он открыл его и вынул небольшой блокнот.
— Куда скорее всего будут звонить? — Вопрос был адресован Умберто Бенини.
— Думаю, что сюда.
— Кто в таком случае возьмет трубку?
— Я. — Это была жена.
Хазлам повернулся к ней.
— Человек, который позвонит вам, будет связным. Он не будет знать, где держат Паоло, не будет знать о нем вообще ничего. Не в его власти и принимать решения. Его дело передавать содержание разговоров главарю. Но связной важен — не только потому, что контакт происходит именно с ним, но и потому, что с его слов главарь будет представлять себе положение дел. Главное для первого звонка — это ни к чему себя не обязывать. Связной станет говорить вам определенные вещи. Он у нас. Если хотите получить его обратно, вам придется заплатить. От вашей реакции будет зависеть дальнейший ход переговоров. Поэтому важно, очень важно, — повторил он, — чтобы вы не сказали ничего такого, о чем впоследствии придется пожалеть. Мы составим для вас памятку.
Он взглянул на нее.
— Можно мне называть вас Франческой?
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Он написал на бумаге несколько фраз и передал ее через стол. Жена прочла записку и, в свою очередь, передала ее свекру.
ЗАБОТА О ПАОЛО
Жив ли он?
Хорошо ли с ним обращаются?
ДЕНЬГИ
Не могу даже думать о деньгах, пока не узнаю наверняка, что он жив.
В СЛУЧАЕ ДАВЛЕНИЯ
Больше не могу. У меня нет столько наличных.
Докажите, что он жив.
Умберто Бенини кивнул жене Паоло, но оставил бумагу перед собой.
— Синьор Сантори дал вам записывающее устройство? — спросил Хазлам.
— Оно уже установлено.
— Хорошо. — Он снова обернулся к жене. — Расскажите мне о Паоло.
— Мы женаты шестнадцать лет; он часто уезжает, поэтому девочки скучают по нему. Кроме этой квартиры, у нас вилла в Эмилии.
— А чем занимаетесь вы?
— Руковожу собственной дизайнерской фирмой.
— Так я и думал. — Он глянул на картину вокруг и заметил, что она в первый раз улыбнулась. — Расскажите мне о дочерях — где они сейчас?
— Они у бабушки, — сообщил Умберто.
— Вы когда-нибудь обсуждали с Паоло возможность похищения одного из вас, строили какие-нибудь планы? — Хазлам посмотрел на Франческу. — Думали о кодах?
