Кейси подошел к судье, кивнул в знак приветствия и уселся прямо на траву, прислонившись спиной к валуну. Спокойный и уверенный в себе человек. Довольный собой.
— Я слышал, что ты встретился с ним.
— А ты разве не знал об этом? Наверняка знал и о том, что должно было при этом произойти. Ты сделал меня соучастником… убийства.
Кейси нахмурился, словно его задел гневный, но сдержанный тон Пирсона.
— Я слышал, что в Париже была стрельба, убили какого-то парня из Венеции… Боже мой, Юджин. Это работа Рестрепо? А каким образом ты оказался втянутым в это дело?
— Как будто сам не знаешь. Они сфотографировали меня. Я стоял на мосту, у моих ног лежал труп Венецианской Шлюхи, и на лице у меня была его кровь.
— Понятно, ты действительно оказался втянутым. Но Бог свидетель, Юджин, я даже и не подозревал, что может произойти подобное. Бедняга, расскажи, как все случилось…
И Кейси своими глазами убийцы невинно уставился на Пирсона.
Юджин Пирсон рассказал все, начиная с того момента, когда Рестрепо сел за его столик. О предложении Рестрепо, о Венецианской Шлюхе, распространявшем кокаин для картеля в Европе, о его убийстве мотоциклистом, о вспышке фотоаппарата, о том, как его провезли по Парижу и высадили на Монпарнасе, предоставив самому добираться до отеля, где, как он был уверен, его поджидала полиция.
Тут Кейси заметил, что, естественно, никакой полиции там и быть не могло. Боевики ИРА знали, что можно убить человека при свете дня и после этого спокойно бесследно исчезнуть. Разве Кейси не проделал то же самое с двумя британскими солдатами, когда они вышли из супермаркета с женами и маленькими детьми?
Он до сих пор помнил детскую коляску и упитанного ребенка, когда пробежал мимо охваченных ужасом жен солдат и нырнул в толпу субботних покупателей, бросив свой револьвер «вэбли» калибра 0,45 в тележку для покупок, которую везли две молоденькие девушки, в седьмой раз уже проделывавшие подобный трюк. Казалось, это произошло только вчера, но на самом деле в следующем месяце стукнет уже девятнадцать лет с момента того убийства.
Пирсон закончил свое вполне трагическое повествование, и Брендан Кейси внимательно посмотрел на него.
— Так что ты думаешь, Юджин, с этим человеком можно иметь дело? Два миллиона долларов в месяц решат все проблемы.
Судья удивленно уставился на него.
— Брендан, мы не можем связывать нашу вооруженную борьбу с контрабандой наркотиков. Это же не торговля сахарной глазурью и мороженым в Дублине и Корке. Подумай о том, какое влияние это окажет на Фианну и родителей.
Фианна была молодежной организацией, политическим крылом «временных» из Шинн фейн.
Кейси внимательно разглядывал потухшую трубку. Стук дятла прекратился, телохранители замаскировались, теперь их не было видно. Долгое время Кейси молчал, потом заговорил, глядя на расположенный внизу в долине коттедж.
— Юджин, я могу здорово тряхнуть британское правительство. У меня достаточно взрывчатки и оружия, чтобы напомнить Лондону бомбежки времен второй мировой войны. У меня достаточно бойцов, чтобы казнить британских солдат и их шлюх по всей Европе и кое-где в районе Персидского залива. Ведь и ты приложил руку к разработке этой стратегии, так ведь?
— Ты же хорошо знаешь, что я принимал в этом участие.
— И у тебя есть брат, последователь иезуитов…
— Переходи к главному, Брендан.
— А главное заключается в том, — сказал начальник штаба, — что я вступлю в сделку хоть с самим дьяволом, если это будет на пользу нашему делу.
— А когда это станет известно?.. Разразится скандал, в результате которого мы потеряем всякую поддержку.
Кейси ехидно усмехнулся, привычная маска спокойствия слетела с его лица.
— Поддержку? Да где бы мы были, если бы не плевали на эту поддержку? Эти люди не подходят для Ирландии, за которую мы боремся, Юджин. Боремся с помощью свинца и крови. И не напоминай мне больше об этой проклятой поддержке. Если бы мы вели себя так, как им хочется, то не было бы вообще никакой вооруженной борьбы. Ну разве что парочка бомб и несколько убитых британских солдат для передачи в шестичасовых новостях. Им вполне достаточно этого, чтобы толкать друг друга локтем, подмигивать, поднимать бокалы и кричать: «Это мы сделали». Однако их «мы» здесь совершенно не при чем. Когда дело касается вооруженной борьбы, то это наша заслуга. Твоя, моя и еще сорока трех мужчин и женщин, составляющих боевое крыло «временной» ИРА. Боже мой, англичане уписались бы, узнай, как нас мало на самом деле.
Кейси встал и устремил взгляд в долину, но видел он не траву и деревья, а прошлое и будущее Ирландии.
— Твоя задача включает три пункта, Юджин. Убедиться, что мы можем иметь дело с Рестрепо. Выработать схему для абсолютно надежной группы, которая будет заниматься получением товара от… импортеров и его распространением. Ты также будешь ответственным за то, чтобы эта группа держалась в стороне от движения, так что, если все-таки дерьмо и выплывет наружу, наша организация останется чистой.
Где-то в лесу снова раздался стук дятла. Пирсон был зол и напуган. Зол за то, что дал заманить себя в ту опасную ловушку, в которую угодил благодаря банде колумбийцев, владеющих фотографиями, способными погубить его в любой момент. И еще злился на себя за то, что боялся этого малообразованного громилы из Белфаста, пережившего десяток попыток более кровожадных коллег убрать его и теперь руководившего «временными» с помощью нецивилизованных, жестоких методов.
— И все-таки я не могу порекомендовать совету иметь хотя бы самое отдаленное дело с такой отвратительной вещью, как наркотики, — сказал Юджин то, что обязан был сказать.
— Во Флоренции есть отель, — начал Кейси, будто вовсе и не слышал последних слов судьи. — Называется он «Вилла Сен-Мишель». Это старый монастырь, украшенный фресками якобы работы Микеланджело. Зарегистрируйся там на одну ночь в промежутке от шестого до десятого числа следующего месяца. Я обеспечу тебе прикрытие, помогут местные друзья из «красных бригад». Мне не нравится, что Рестрепо скомпрометировал тебя подобным образом, и мы сделаем все, чтобы такого больше не повторилось. — Кейси обернулся и посмотрел на Пирсона. — Передай от меня привет Мараид и девочке.
С этими словами он, не оглядываясь, начал спускаться вниз.
Пирсон посмотрел ему вслед. Ладно, так и быть, он отправится на встречу во Флоренцию. Но помощь «красных бригад» ему не нужна, чем меньше людей задействовано, тем лучше. Придется ехать. Он не сомневался, что Кейси, этот макиавеллиевский ублюдок, специально подставил его в Париже, нейтрализовав таким образом противника в Военном совете. Но Пирсон знал также, что на какой-то стадии переговоров он найдет способ разрушить опасные и потенциально губительные планы Кейси.
Судья невольно вздрогнул, вспомнив разбитое, окровавленное лицо и вспышку фотоаппарата. А еще пятна крови на воротнике пальто и пиджаке. Он сжег пальто и пиджак в комнате отеля, разрывая их на мелкие лоскуты дрожащими пальцами. Это заняло у него всю ночь, но спокойствие с рассветом так и не наступило.
Рядом с офисом находилась пивная под названием «Гусь и бочонок». Работники секретных служб из стеклянного здания не жаловали ее своим присутствием, но окорок там подавали жирный, свежий и сочный, с салатом и помидорами, а еще с продирающей до слез горчицей, разведенной уксусом.
Дэвид Джардин — элегантный, в светло-коричневом двубортном костюме из шотландки «Принц Уэльский» с цветным шелковым платочком в верхнем кармане пиджака, с нарочитой небрежностью, в попытках достичь которой Ронни Шабодо безуспешно проводил часы перед зеркалом, осторожно ступал по посыпанному опилками полу, держа в руках две кружки пива. Он шел мимо студентов, служащих «Телекома», персонала глазной больницы по направлению к венгру, сидевшему за столиком рядом с пианистом из джаза, чтобы никто не мог подслушать их разговор.
Джардин подключил службы безопасности к проверке трех возможных кандидатов и потом позвонил Шабодо, потому что теперь они знали все о Стронге, Героло и Форде, включая подробности, которые не понравились бы матерям, женам или банкирам кандидатов, узнай они об этом. Героло, например, влез в долги к букмекеру и расплатился с ним деньгами, взятыми в долг у своего банкира «на приобретение полного комплекта обмундирования».
Форд любил намекать, что принадлежит к династии знаменитого автомобильного короля. Солдаты любили его, но офицеры считали слишком жестоким. На выпускном курсе Стронг время от времени посещал кабинеты массажа с сомнительной репутацией и наверняка теперь стыдился этого.
Героло иногда слишком напивался, но при этом соображал, что надо держать язык за зубами. Стронга арестовывали за нарушение общественного порядка, и он умолчал об этом, поступая на работу в прокуратуру, потому что был уверен, что этот факт не выплывет наружу по прошествии восьми лет, тем более что он переехал в другую часть страны.
