И в утреннем полумраке — свет горел только на кухне — всё вдруг представилось безрассудным, невыполнимым и бессмысленным. Как-то они доберутся на машине? Ехать далеко, а на дорогах посты, посты, посты. Стоит ли длить агонию? Разумней остаться, а не тащиться за сотни километров, ведь в конце — всё равно камера. Так её предоставят и здесь, в Хабаровске. И не надо втягивать в эту авантюру немолодого человека. Отказаться от поездки? Но правильно ли поймет его Пустошин?
Что такого случилось за ночь, что он переменил планы? Было видение? Голос свыше? Был, был… Что, если Пустошин поставлен на сторожевой контроль и внесен в списки на милицейских постах, и все его передвижения за пределы региона фиксируются? Хотя, чёрт его знает, по какой там шкале государственная машина оценивает степень опасности гражданина для самоё себя. Вот членов молодёжных радикальных группировок, тех точно отслеживают. Господи, что он несет? Всесилие спецслужб — это только миф. Он и держит людей в страхе. А сам орган только и способен, что давить отдельного человека, а целый народ ему не по зубам. Вот только народ почему-то не догадывается об этом и боится. И он сам боится, и придумывает для себя разные страшилки…
Но если остаться в Хабаровске, то где встречаться с журналистами? Допустим, они согласятся явиться на рандеву неизвестно с кем, но куда? В лес, как на маёвку? А может, прямо у порога прокуратуры? Интересно, сколько у того парадного подъезда он смог бы продержаться? Минуту, две? Ну, снимет его камера, ну, выкрикнет он несколько слов, ну, что-то там запишут. Только в эфир всё равно не выдадут. И заявление не станут цитировать, даже если он успеет разбросать его как прокламацию. И всё это будет только жалким писком! И стоило ли тогда бежать так далеко?
Не поздоровится и самому Алексею Ивановичу. Здешние товарищи, вероятно, давно ищут повод, а тут такой случай! И это будет ещё одним грехом, лежащим на душе. Сколько уже людей поплатились только за то, что имели неосторожность оказаться рядом с ним! Получается, подтвердить его добровольную явку в прокуратуру смогут без всяких околичностей только иностранные дипломаты. Тогда и Алексей Иванович останется в стороне. Значит, все-таки — Владивосток? Ну, что ж, попробуем! Как же легко убедить самого себя!
Тут и Алексей Иванович, выглянув из кухни, он стал подгонять гостя.
— Всё уже готово… И завтракать, завтракать! — И за столом Пустошин всё суетился, придвигал тарелки: — Я уже отстрелялся, а вы налегайте на еду, ешьте основательно… — все суетился Алексей Иванович. Вот и кофе налил в большую белую кружку кофе.
И гость, отхлебнув из той кружки, из вежливости поинтересовался:
— Что за кофе у вас, Алексей Иванович? Давно не пил настоящий, а этот так здорово пахнет!
— А это южнокорейский, ароматизированный, сын привозит. Я ему уже звонил. Вот к нему и поедем. Так удачно совпало, он как раз списался на берег, жена вот-вот должна родить…
И эта информация о сыне, выданная между сведениями о кофе и тем, что кто-то должен родить ребёнка, не задержалась в не выспавшейся голове, там было одно — предстоящая дорога.
— А что с машиной? — осторожно спросил гость.
— Да я ведь говорил — никаких проблем. Вы вчера не обратили внимания, а во дворе гаражики стоят металлические, один из них — мой. И машина готова. Но должен предупредить: дорога долгая — часов двенадцать-четырнадцать, не меньше… Может, поехать на маршрутном такси?
— Во Владивосток на такси?
— А что вы удивляетесь? Обыкновенный микроавтобус, отходит от железнодорожного вокзала.
— Значит, и обычное автобусное сообщение есть?
— А как же! Под выходные народ выезжает во Владивосток развлечься. Знаете ли, портовый город, весёлая жизнь! Да и бывает и так, что живут здесь, а работают в Приморье или на Камчатке. Это те, кто ходит в море на торговых или на рыболовецких судах. Но вернемся к нашим с вами баранам. На маршрутке передвигаться будет проще всего: сел и спокойно едь себе, только в окошко поглядывай…
И по тому, как Пустошин ерошил волосы, нервно перебирал без надобности газеты, стало понятно: Алексей Иванович передумал ехать во Владивосток. И таким нехитрым образом подсказывает ему: «Выбирайтесь, дорогой вы мой, сами!» Всё правильно, зачем человеку лишняя головная боль. Пустошину ещё здесь жить, это он перекати-поле. Но теперь, когда он располагает информацией, он может справиться и сам. Ну, тогда что сидишь, поднимайся — и вперед! Время не ждет!
— А расписание? Как часто ходят маршрутки?
— Да никакого расписания. Одна за другой отходят. Так каково ваше мнение? Может, так будет лучше, а?
— Да-да, так будет лучше… Спасибо, кофе был превосходным. Алексей Иванович, вы мне очень помогли, но мне пора! — поднялся гость из-за стола. Так действительно будет лучше!
И стремительно вышел из кухни, и подхватил сумку и, привычно закинув её на плечо, попросил:
— Если можно, продиктуйте, пожалуйста, телефон вашего друга-журналиста…
— Я не понял, куда это вы? — выскочил в прихожую растерянный Пустошин.
— На вокзал! Надо выехать как можно раньше. По холодку! — улыбнулся гость.
— Да я смотрю, вы ничего не поняли! Или я чего-то не понял… Мы вместе едем, вместе! Да присядьте вы, присядьте! Я просто рассматривал варианты! Только не подумайте, что мне машины жалко…
— Ничего такого я не думаю. Но вам действительно не стоит ехать со мной!
— Вы что! Как не стоит! Я вас одного никуда не отпущу! Все, все, поедем на машине! — забегал по комнате Алексей Иванович. И достал со шкафа сумку, и стал что-то складывать туда, и всё повторял: сейчас, сейчас и поедем. Его решимость была такой деятельной, что пришлось сдаться. Недолго и сопротивлялся. И тут же, как Пустошин, засуетился:
— Если дело в бензине, то на бензин деньги есть, — полез он в карман.
— Да не в этом дело, дорогой вы мой! — с досадой оборвал его Пустошин. — Дорога дальняя, мало ли что случится, а вы давно за руль не садились, вот я и засомневался. Всё! Едем! Только вот что… Вы, если остановят для проверки, чужой паспорт не показывайте. Не надо! Назовите данные своего друга — это ведь можно проверить — и скажите: мол, приехали в Хабаровск и только здесь обнаружили пропажу документа. А потеряли вы его во Владивостоке, теперь, мол, туда и возвращаетесь, хотите заявление в милицию подать. А я всё подтвержу…
И Пустошин ещё минут пять объяснял, что говорить и как себя вести. Пришлось выслушать, даже кивнуть головой. Вот только если остановят и потребуют документ, на этом всё и кончится. Неужели Алексей Иванович этого не понимает? Но, если он сам знает всё наперёд, тогда за каким чёртом куда-то едет, зачем тащит за собой человека?
И пока хозяин заваривал чай и переливал его в большой расписной термос, строгал бутерброды, проверял, закрыты ли окна, закручены ли краны, звонил по телефону, искал старенький атлас автомобильных дорог, он бестолково топтался рядом. Топтался и твердил себе: надо пока не поздно отказаться от поездки, надо отказаться… Не отказался. А то вдруг Пустошин подумает: струсил беглый товарищ.
Машина Пустошина стояла прямо у подъезда. Это был большой, с длинным капотом «чайзер». Оказалось, Алексей Иванович, прежде чем разбудить гостя, вывел её из гаража, и теперь вот озаботился размещением.
— Давайте поклажу в салон, а то у меня багажник забит канистрами… Машина, как вы видите, старая, японцы такими американский рынок завоёвывали, а там дредноуты ценились… И вы знаете, она у меня лет пятнадцать, и никаких проблем с ней нет. Правда, имеется один недостаток — масло потребляет немеряно…
Они благополучно выехали из заставленного машинами двора и двинулись знакомым для беглеца маршрутом вдоль трамвайной линии. Несмотря на ранний час, машины катили одна за другой, а нетерпеливые так и вовсе со свистом шли на обгон. И куда спешат? Пустошин, державший руль двумя руками, был сосредоточен и молчалив, а беглец напоследок разглядывал город. Он его больше никогда не увидит, если только не привезут для следственного эксперимента. Да нет, сюда зачем, а вот на Оловянную — обязательно. Ещё шли городские кварталы, а улица Краснореченская уже стала называться Владивостокским шоссе, тут Пустошин и счёл нужным предупредить:
— Тут скоро очень серьёзный милицейский пост… Будем надеяться, наша старушка никого не заинтересует! И воспринимайте всё спокойно.
Беглец усмехнулся: я-то что, главное, у вас бы, Алексей Иванович, получилось. Скоро вся вереница машин сбавила скорость: дорога у поста была сужена бетонными надолбами, как на настоящем блок-посту, и тут уж не объедешь, не вырвешься, не уйдешь. И, если остановят, то о случайном соседстве Алексея Ивановича в машине с беглым преступником не может быть и речи. А тут ещё чужой документ в кармане! Эх, не надо было слушать майора! Теперь только и останется, что признаться: да, украл паспорт у неизвестного на вокзале. И этому сразу поверят! И чёрт с ним, лишь бы Толю не тронули…
