Эта мысль была совершенно невыносима! Ермолаев вскочил и заходил по кабинету. Что же делать? Не выполнить распоряжение Белика нельзя – это будет грубое служебное нарушение. За такое следует выговор. А если он и завтра откажется вылететь в Москву и передать дело, его могут отстранить от работы и даже объявить неполное служебное соответствие. Так и работы недолго лишиться. А лишаться своей работы следователь Ермолаев никак не хотел: в ней был весь смысл его жизни. Как же быть? Как можно обойти распоряжение начальника?
И тут в голову следователя пришла спасительная мысль. Вот он, выход! Ермолаев полистал записную книжку (обычную, бумажную – электронной он не особо доверял) и отыскал нужный телефон. Это был номер заместителя министра Семена Чубушного.
Ермолаев набрал номер и стал ждать. Больше всего он боялся, что заместитель министра находится на каком-либо совещании и отключил телефон. Что делать в таком случае, он не знал.
Однако телефон, на радость следователя, откликнулся, и Ермолаев услышал голос замминистра:
– Чубушный слушает. Кто говорит?
– Это Ермолаев, товарищ генерал, – представился следователь. – Тут у меня возник один вопрос…
И он рассказал заместителю министра о звонке Белика.
– Я так понимаю, что Кирилл Юрьевич не хочет давать этому делу ход, – закончил свой рассказ Ермолаев. – Хочет положить его на полку. А вы давали указание довести дело до конца и судить мошенника.
– Да, я давал такое указание и от своих слов не отступлюсь, – твердо заявил Чубушный. – А насчет Белика ты прав: дело он хочет развалить. Что же нам делать? Не выполнить приказ начальника ты не можешь… Выполнить его тоже нельзя – это значит отпустить вора на свободу… Погоди, дай подумать…
На несколько минут, показавшихся Ермолаеву вечностью, в трубке воцарилось молчание. Затем следователь вновь услышал голос заместителя министра – теперь он звучал бодро и уверенно.
– Знаешь, что, Ермолаев, – сказал генерал, – давай сделаем так. Материалы дела отвезти в Москву надо. Так что ты заказывай билет и готовься к встрече с начальством. Но это ведь не значит, что ты не можешь оставить у себя какие-то дубликаты? Это, конечно, тоже проступок, но не такой грубый. Если это потом выплывет – а оно обязательно выплывет, тут уж ничего не поделаешь, – скажешь, что это был мой приказ. А я это подтвержу. В конце концов, тебе не обязательно отдавать Белику оригиналы всех материалов – понимаешь? А постановление об объявлении Николова в розыск ты и правда порви. Ты тут будешь ни при чем: это постановление издам я сам. Со мной Белик не справится. А ты, как слетаешь в Москву, потихоньку готовь дело к передаче в суд. У тебя там что – только заключения экспертов не хватает?
– Да, Семен Семеныч, – отвечал Ермолаев. – Послезавтра обещали все приготовить.
– Ну вот, как все будет готово, мы все и передадим, – заключил Чубушный. – Белик, конечно, ругаться будет, будет грозить увольнением. Но тут у него руки коротки. Я тебя прикрою. Так что действуй, Олег. Ход мы применяем, конечно, нестандартный, но так обстановка требует. Сам понимаешь, какая ситуация. Тут смелость нужна.
– Да я понимаю, товарищ генерал, – отвечал Ермолаев, исполненный чувства благодарности. – Я все сделаю, как вы сказали.
– Ну добро! – произнес заместитель министра. – Если что, докладывай.
И телефон замолчал.
Следователь Ермолаев с нежностью посмотрел на аппарат, бережно положил его в карман. Затем встал, прошелся по кабинету. Подавленного настроения как не бывало: теперь Ермолаев был бодр, весел, готов к борьбе. Прохаживаясь, он даже что-то напевал (что делал очень редко). Как все-таки важно знать, что ты не один, что у тебя есть союзники, единомышленники! Причем среди руководства!
Следователь достал из тумбы пачку чистой бумаги, положил ее возле принтера. Дружески взглянув на это чудо копировальной техники, подмигнул ему и сказал:
– Ну что, дружок, придется нам сегодня поработать. И заметь – с пользой поработать! С большой пользой!
* * *
– Скажи, ты новости смотрел?
Кунцевич, углубившийся в изучение коммерческого предложения одной из самарских фирм, не сразу расслышал вопрос жены, и Ирине пришлось его повторить. После этого Владимир Яковлевич наконец оторвался от экрана и взглянул на жену, сидевшую слева от него, на кровати. На время пребывания в доме гостей Кунцевич перенес свое рабочее место из гостиной в спальню (собственно кабинета в доме не было, его в проекте не предусмотрели). Работать в гостиной, на глазах у Николова, ему было как-то неудобно.
– Ну смотрел, – ответил Владимир Яковлевич. – Ты про что? Только давай быстро – видишь, я работаю.
– Там про него говорили, – понизив голос, сообщила Ирина. – Про Николова. Что его объявили во всероссийский розыск. И что подписано постановление о его задержании. Слышал?
– Ну слышал, – подтвердил Кунцевич. – Ну и что? Он мне говорил, что его хотят задержать. Но он говорил и кое-что другое, о чем тебе знать не обязательно.
– Меня ваши секреты не интересуют, – заявила Ирина. – Только я хочу сказать, что сегодня утром повторяли вчерашнюю программу «Кремлевский гость». Ты в это время как раз уезжал, не смотрел. И вчера ты ее не видел. Так вот я тебе расскажу, это важно. Там выступал знаешь кто? Сам Игорь Безбородов. И говорил он, между прочим, о том же самом.
– О чем том же? – нехотя буркнул Кунцевич, но прерывать жену не стал.
– О пирамидах – вот о чем. Он сказал, что правительство решило объявить их создателям беспощадную войну. А Николова прямо назвал мошенником. Он так сказал: «А такие мошенники, как небезызвестный Николов, будут осуждены и сядут в тюрьму». И дальше – слушай, слушай! – дальше так сказал: «Вместе с их пособниками». Тебе это ни о чем не говорит?
– А о чем это мне должно говорить? – снова буркнул Кунцевич, всем своим видом показывая, что разговор ему надоел и совершенно не интересен.
– А тем, что это про нас с тобой говорили. Это мы получаемся пособниками. Что, думаешь, они его не найдут? Если очень захотят – если с самого верха такое указание будет, – то обязательно найдут! Окружат наш дом ОМОНом и будут штурмовать! Как каких-то чеченских командиров брали – в прошлом году показывали. И будем мы с тобой сидеть за соучастие.
– Ты все сказала? – сердито спросил Владимир Яковлевич.
– Могу только добавить, – отвечала жена, – что я одному рада: что Игорь с Кириллом с нами не живут. Что их к этому делу не приплели. Но все равно им это может аукнуться. Если захотят поступить жестко – выгонят наших сыновей из вузов. А судя по всему, сейчас хотят как раз подойти жестко.
– А у меня другие сведения! – заявил Кунцевич. – Не знаешь, так не говори! Мало ли чего там Безбородов говорил! Не он один все решает. Там, наверху, какие-то игры идут. Мне Николов по секрету сказал: на его стороне есть серьезные люди. Очень серьезные! И они его в обиду не дадут. И пусть его в розыск объявили. Объявить объявили, а искать по-настоящему не станут. Так что нечего панику разводить. Лучше обедом займись.
– Хорошо, если так, – заявила Ирина. – Я гостям всегда рада. И обед у меня уже готов. Только тут ведь что получается? Одно слово против другого. Николов тебе одно сказал, а Безбородов по телевизору – другое. А слово Безбородова все же потяжелее будет. Вдруг перетянет?
И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, ушла. Владимир Яковлевич, проводив глазами спину жены, покачал головой и снова углубился в объявление. Но фразы о выгодах перевозки мебели по всему Поволжью не шли ему на ум. Предостережение, высказанное женой, задело Владимира Яковлевича. И правда: так ли сильны те люди в правительстве, которые готовы помочь его старому другу? И существуют ли такие люди вообще? Не являются ли они плодом выдумки знаменитого авантюриста? Ведь если задуматься: мог ли Николай Николов выдумать всю историю о его поддержке людьми во власти?
Кунцевич поставил перед собой этот вопрос и был вынужден дать однозначный ответ: мог. Очень даже мог. Ведь, если вдуматься, чем были его знаменитые рекламные ролики 90-х годов? Все эти фразы про «Татьяну Ивановну и новые сапоги»? Рассказы о людях, сказочно обогатившихся благодаря «ННН-93»? Приходится признать, что в значительной мере они были основаны на обмане. Точнее, на умалчивании. Никто не говорил доверчивым вкладчикам, что их вклады в «ННН-93» ничем не обеспечены и что желанный выигрыш достанется не всем. Никто им не говорил, что могут быть – нет, обязательно будут! – не только выигравшие, но и проигравшие. И что же: человек, всю свою карьеру построивший на обмане, не может солгать старому другу? Вполне может. И потом: какой Кунцевич ему друг? Давний соратник – это да. Бывший сотрудник его фирмы. Но между соратником и другом – большая дистанция. Друга берегут всегда, а соратника – только до определенного времени. И вообще – могут ли быть друзья у такого человека, как Николов? Кунцевич стал припоминать и понял, что за все время общения с создателем финансовых пирамид никогда не видел рядом с ним людей, которых можно было причислить к друзьям знаменитого авантюриста, и не слышал от него рассказов о таких людях.
