Подмена различного рода версий, уход от правдивого расследования, замалчивание того, что еще вчера выглядело «сенсацией века», были очень характерна для всего римского процесса.
Стоит вспомнить, какой шум возник в итальянской буржуазной прессе 11 и 12 июня 1985 г., когда Али Агджа «признался», что «заговором» руководило посольство СССР в Софии, и назвал «конкретные лица», а затем заявил, что это посольство «распорядилось также совершить нападение на радиостанцию «Свободная Европа» в Мюнхене». Шум смолк так же быстро, как и возник: слишком грубой была ложь турецкого террориста, проглотить и переварить ее не смогли даже самые оголтелые в смысле антисоветизма местные издания.
Всякое упоминание о СССР затем вообще исчезло из судебных документов, тогда как «болгарская версия» с каждым судебным заседанием все больше тускнела.
На последнем заседании суда 29 марта 1986 г., беседуя с зарубежными журналистами, постоянно освещавшими процесс прокурор А. Марини, после оглашения приговора присяжных, сказал: «Несомненно, на исход данного процесса повлияло поведение самого Али Агджи, постоянно вызывавшее у всех замешательство. Все остается под вопросом, мы вернулись на исходные позиции. Суд не захотел принять никакого решения…»
В данном случае с Марини, который прежде был самым ярым сторонником «болгарской версии», можно согласиться. За десять месяцев судебного процесса турецкий террорист выдал 128 версий плана операции на площади Св. Петра, 26 раз он менял показания о «причастности» к преступлению болгар; 18 различных версий действий его турецких сообщников зафиксировано в судебных материалах со слов убийцы.
Агдже было отведено особое место в развернутой на Западе антиболгарской и антисоциалистической кампании. Представители «желтой» прессы буквально устраивали потасовки у тюремной камеры турецкого террориста, чтобы услышать его «сенсационные» заявления типа «я — Иисус Христос, я ангел во плоти, предсказываю скорый конец света» и так далее. В целом, если опираться лишь на материалы буржуазной печати» то может создаться определенное «таинственное» представление об Агдже» о том, что он очень много знает, но не хочет до поры до времени говорить. Росту «популярности». Агджи немало способствовал и тот факт, что папа римский в декабре 1983 г. посетил его в тюремной камере, заявив потом: «Я разговаривал с ним как с братом, которого я простил» Агджа же потом неоднократно пытался «разыграть» в ходе процесса «ватиканскую карту», требовал официального заявления Ватикана по римскому процессу всячески подчеркивал, что церковь в лице папы его простила. Однако по мере развития событий на суде становилось все яснее, что Агджа — психически неуравновешенный человек с ярко выраженной манией величия, что все его заявления откровенная ложь.
Свое последнее появление на процессе Агджа использовал для того чтобы обратиться к судьям и к публике на итальянском и английском языках с новым утверждением о том, что он является «воплощением Иисуса Христа на Земле».
За линией поведения, которую взял на вооружение этот преступник, на процессе постоянно следили примерно тридцать западных журналистов, преимущественно из Соединенных Штатов. Они присутствовали на всех слушаниях, записывали показания Агджи на магнитную и видеопленку. Однако и они в кулуарах суда разводили руками: поступки и заявления турка невозможно предвидеть или предугадать, даже если постоянно наблюдать за ним.
По всему было видно, что в определенном состоянии шока находился и назначенный итальянскими инстанциями официальный защитник Агджи, довольно известный в Италии (своими крайне правыми тенденциями) адвокат Пьетро д'Овидио.
Небезынтересно воспроизвести здесь характеристику, которую дал своему клиенту д'Овидио еще до вынесения приговора римского суда: «Если судить по поведению Агджи, по его словам и жестам, то складывается впечатление, что находишься рядом с человеком с признаками паранойи. Выстрелы на площади Св. Петра вписываются в эту шизофреническую картину. Больше всего другого Агджа стремился к тому, чтобы стать героем мусульманского мира, выбирая для достижения этого пути, которые может придумать только человек с больной психикой. Однако именно Агджа помешал мне потребовать для него психологического обследования, которое в свое время несомненно облегчило бы его судьбу».
Защитник д'Овидио упорно стремился создать впечатление об Агдже как о «человеке, пришедшем ниоткуда». В отличие от всех других террористов и наемных убийц, которых адвокату приходилось в прошлом защищать, Агджа, по его словам, является одиночкой.
По рассказу д'Овидио, Агджа никогда ничего не принимал от кого бы то ни было, даже пачки сигарет, из-за боязни, что его могут отравить. На него огромное впечатление произвело сообщение о том, что международный аферист, «банкир мафии» Микеле Синдона был отравлен цианистым калием в тюрьме.
Девяносто девять процентов вопросов, которыми задался римский суд присяжных, остались без ответа. Но одно ясно: Али Агджа был заранее готов на любую клевету, на любую провокацию, какой бы характер она ни носила и кто бы ее ни предложил, стоило бы только пообещать ему прощение и досрочное освобождение из тюрьмы. Вспомним, что 25 сентября 1985 г. свидетель Абдула Чатлы напомнил суду, как на очной ставке с другим турецким преступником Махмудом Инаном, покушавшийся на жизнь Иоанна Павла II заявил: «Меня выпустят на свободу не позже, чем через пять лет».
Откуда у Агджи могла бы быть такая уверенность в подобном исходе, если бы не данные ему твердые обещания, что в обмен на «сотрудничество» с секретными службами Запада в разработке «болгарской версии» террорист сможет оказаться за пределами тюрьмы еще при жизни?
При вынесении приговора суд, судя по всему, оперировал теми фактами, которые ему были нужны для вынесения заранее определенного приговора. Иначе трудно объяснить, почему, например, были фактически обойдены молчанием показания таких свидетелей, как Джованни Пандико — одного из главарей неаполитанской мафии, каморры, — заявившего, что представители итальянских спецслужб в его присутствии «обрабатывали» Агджу в тюрьме.
Никак не отражены и показания турок из организации «серые волки» о том, что западные спецслужбы предлагали им крупные денежные суммы за то, чтобы они на римском процессе поддержали «болгарскую версию». При закрытых дверях были заслушаны — но не было сделано никаких выводов — представители СИ-СМИ, допрашивавшие Агджу в тюрьме. «Тогда было установлено, писала газета «Репубблика», — что представители секретных служб пообещали Агдже в тюрьме Асколи-Пичено помилование со стороны президента республики, но только в том случае, если он решит заговорить. Эти переговоры, судя по всему, и явились той пружиной, которая подтолкнула Агджу выдвинуть свои обвинения».
Вся неприглядная возня вокруг пресловутого «дела Антонова», именно так все эти годы западная пресса упорно называла дело о покушении на папу римского, — попытки задержать болгарского гражданина и после того, как суд признал его невиновным, свидетельствуют, что силы, затеявшие крупнейшую за последние годы провокацию, не намерены сдаваться. Хотя все позволяет быть уверенным в том что отныне «болгарской версии» в политическом и юридическом плане больше не существует. Даже правая итальянская печать была вынуждена признать это.
После возвращения на родину Сергея Антонова, независимо от того, кто подал бы на апелляцию: прокурор Марини или защитник Консоло, — любое новое судебное разбирательство никак не достигнет того накала, не привлечет к себе того внимания, какие были характерны для второго римского процесса, особенно для его начала.
По приговору судебные издержки должны оплатить два турка: Али Агджа и Омер Багджы. Свои моральные издержки итальянская юстиция будет нести очень долго.
Делясь с журналистами своими впечатлениями, председательствовавший на суде Северино Сантиапики назвал этот процесс самым трудным из всех, которые ему за многолетнюю практику приходилось вести.
Мировые информационные агентства незамедлительно передали 29 марта 1986 г. из Рима, что «болгарская версия» покушения на папу Иоанна Павла II окончательно рухнула — суд присяжных города Рима оправдал болгарских граждан С.
Антонова, Ж. Василева и Т. Айвазова. «За недостаточностью доказательств» — так звучит казуистическая судебная формулировка. Как заявил защитник С. Антонова, профессор Дж. Консоло, «суд не нашел в себе смелости вынести единственно правильное решение, иными словами, полностью и окончательно оправдать болгар, снять с них даже тень подозрений».
На встрече с журналистами, состоявшейся после оглашения приговора, Сергей Антонов заявил, что он счастлив вновь оказаться на свободе. «Я рад, что правда восторжествовала, что сняты обвинения с меня и с моих соотечественников. Больше всего я мечтаю о том, чтобы вновь оказаться на любимой родине, в кругу семьи и друзей, которые уже давно ждут меня. Все заявления Агджи — чудовищная клевета. В ходе этого длительного процесса я убедился, что турецкий террорист
