— Отчего же? — возразил Арчи. — За нас Жермен и остальные…
— Они прекрасные люди, не спорю. Но я говорю о личностях национального масштаба, о тех, кого знает и уважает народ. Не обязательно им должен быть политик. Никто из знаменитостей до сих пор не подал голоса, и их молчание пугает меня.
— Стоп! — воскликнул Бэррауфс, щелкнув пальцами. — Такой человек есть. Уэс Шоу. Уж его-то знает каждый американец!
— Вы говорите о генерале Уэсли Шоу? — спросил Манчестер.
— Именно о нем. Я разговаривал с ним в воскресенье утром. Уэс — мой давний друг. Он всецело на вашей стороне.
— Не может быть, он в совете директоров «Юни-фордж!»
— То-то и оно! Представляете, как взорвется дворец «Мак-Кормик Плейс», когда директор «Юнифордж» публично станет на вашу защиту?
— И пойдет против своей же фирмы? — усомнился Арчи. — Не верится…
— Однако «Дафна» — вовсе не дело жизни и смерти для «Юнифордж», — возразил Манчестер. — У фирмы и так полон мешок различных заказов. Хватит им лопать государственный бюджет.
Бэррауфс согласно кивнул.
— В любом случае попытка — не пытка, — сказал он, подходя к столику с телефонами. — Наверное, Уэс еще дома.
Вскоре их соединили.
— Уэс? Это опять Кэл, привет.
— Ты прервал мой завтрак, — буркнул генерал Шоу, — чем могу служить?
— Слушай, Уэс, Манчестеру приходится туго.
— Знаю из газет. Жаль парня. Манчестер — настоящий гражданин.
— Уэс, я звоню от министра, если тебе интересна эта подробность. Я рассказал ему о нашем разговоре, и он хотел бы сам переговорить с тобой. Ты не против?
— Господи, конечно, нет. Давай его сюда.
— Кэл сказал, что вы на моей стороне, генерал, — произнес Манчестер после сердечного, но несколько церемонного обмена приветствиями.
— Я рад, что вы вынесли ракетный вопрос на обсуждение съезда, — сказал Шоу. — Давно пора. Жаль, конечно, что козлом отпущения стала наша «Дафна». Ну да переживем. Надо же с чего-то начинать.
— Скажите, генерал, проект стоит своих денег?
— Если честно, то нет. Пару сотен миллионов ка научные разработки еще стоило выделить, но начинать серийное производство нет необходимости. Это мое конфиденциальное мнение.
— Генерал, спрошу прямо, согласились бы вы высказать свои взгляды всенародно?
— Господин министр, — не сразу ответил Шоу, — я солидарен с вами, но не уверен, что готов к публичному выступлению. Политика — не моя епархия.
— Генерал, речь идет не о игре в политику. Ставки куда выше, и вы, конечно, думаете так же. Если я не выиграю сугубо политическое сражение здесь, на съезде, то и бесконечную гонку вооружений потом нельзя будет обуздать. Военные заказы съедят весь национальный доход.
— Хорошо, что от меня требуется?
Манчестер повернулся к Бэррауфсу.
— Он согласен.
— Дайте-ка мне трубку, — попросил издатель. — Уэс, слушай, почему бы тебе не прилететь и не устроить пресс-конференцию?
— Ну, ребята, вы требуете слишком многого, — заартачился генерал. — Одно дело написать статью и совсем другое — выступать перед телекамерой. Боюсь попасть впросак.
— Уэс, ты же изучил ракетную проблему вдоль и поперек…
— Кэл, в Чикаго я не поеду. Напишу свою статью и продиктую тебе по телефону. Идет?
— Хорошо, только учти, что тебе начнут трезвонить и просить подтверждений.
— Ничего, уж это я как-нибудь выдержу.
Бэррауфс разочарованно повесил трубку.
— Он согласен только на публикацию. Я сделал все, что мог.
— Знаете, у меня идея, — неожиданно подала голос Джулия Манчестер. — Почему бы не вытащить сюда генерала Шоу не для пресс-конференции, а для того, чтобы он произнес одну из трех речей в твою поддержку, Чарли? Можно даже отменить остальные две и дать Шоу все пятнадцать минут.
— Речь? — вскричал Бэррауфс. — Это невозможно.
— А я уже знаю, как сделать невозможное возможным!
— А регламент? — усомнился Арчи. — Не уверен, что Терьюн разрешит выступать не делегату, да еще заменить три короткие речи одной длинной.
— Джентльмены, занимайтесь своими делами, — сказала Джулия, взяв телефонный аппарат и направляясь в спальню. — Дайте мне четверть часа.
Прошло не меньше тридцати минут, прежде чем Джулия вернулась в гостиную и уселась на стул.
— Ну, что? — спросил ее муж.
— Потерпите, сейчас.
Зазвонил телефон.
— Кэл, возьмите трубку.
Бэррауфс прижал трубку к уху.
— Черт бы побрал всех политиков на свете, — услышал он хриплое ворчание генерала Шоу, — и тебя вместе с ними, Кэл.
— Спасибо на добром слове. Какая муха тебя укусила?
— Он еще спрашивает! Или ты считаешь, что натравливать даму на беспомощного старика вроде меня — это по справедливости? Бессердечный вы народ! Ясно ведь, разве военному устоять перед прекрасной женщиной? Да, Манчестер прав, я с ним согласен. Но речь в поддержку — это чересчур. Я все-таки директор «Юнифордж».
Бэррауфс прикрыл микрофон ладонью.
— Он колеблется. Может, рассказать все про махинации Дэвидсона?
Манчестер утвердительно кивнул.
— Уэс, выслушай меня. Твой Дэвидсон торчит тут с воскресенья и выкручивает руки всем подряд. Знаешь, кто помогает ему в этом? Гас Мэгуайр… да, да, тот самый, что поклялся четыре года не здороваться с Дэвидсоном. Они играют без правил, Уэс. Тут такое творится, что у тебя волосы дыбом встанут.
— А именно? Только без дураков.
Бэррауфс рассказал ему о том, как Дэвидсон открыто шантажировал Губерта Жермена, субпорядчика «Юнифордж», не забыл упомянуть и об Оскаре.
— Гнусность, — с дрожью в голосе произнес генерал, — но я все же не уверен…
— Уэс, слушай, пусть тебя не тревожит этическая сторона. Посмотри на президента своей собственной фирмы. Коль скоро он не брезгует грязными методами, то почему ты должен стесняться помочь человеку, который на сто процентов прав?
— Да… ну, дьявол с вами, — наконец решился Шоу. — Только помогите мне составить речь.
— Обязательно. Набросаешь черновик в самолете. О Мачестере ничего не пиши, просто честно изложи свои взгляды.
— Хорошо, Кэл, сделаю, как ты сказал.
— Ждем тебя в «Хилтоне». Свободных номеров нет, но кровать для тебя найдется. Собирайся и лети самолетом. О деньгах не тревожься.
Бэррауфс повесил трубку и облегченно вздохнул.
— Ну, миссис Манчестер…
Кандидат просиял. Мужчины вскочили на ноги и обступили Джулию. Она попыталась сохранить равнодушную мину, но все-таки не смогла сдержать торжествующей улыбки.
— После того, как вам дали от ворот поворот, я поняла, что тут необходима женская рука, — сказала она.
— Джентльмены, — воскликнул Арчи, — а того ли из Манчестеров мы тянем вверх, кого надо?
— Конвент продолжает работу! — возвестил председатель национального комитета республиканской партии Джо Терьюн. — Наша прекрасная миссис Спрег из Мичигана, секретарь съезда, сейчас проведет перекличку штатов.
Миссис Спрег, одетая в розовое платье, под аплодисменты публики прошла вдоль помоста, поблескивая жемчужным ожерельем. В ближайшей к трибуне ложе, неподалеку от зрителей, сидела миссис Джулия Манчестер, чуть поодаль устроились Робертсы — модно одетая молодая супруга губернатора и трое его детей-подростков.
Арчи дю Пейдж расположился на помосте за маленьким столиком с телефонами. По другую сторону прохода за точно таким же пультом сидел Карл Флейшер. Кандидатов в зале не было: они оставались в своих штаб-квартирах. Флейшер взглянул на Арчи сквозь свои дымчатые очки и снисходительно улыбнулся.
Миссис Спрег положила на трибуну листок и стукнула молоточком. Аудитория чуть притихла.
— Ала-ба-ма! — послышался из репродукторов голосок секретаря чикагского конвента.
Спикер делегации уже стоял наготове возле микрофона.
— Госпожа секретарь, — произнес он, — Алабама решила поддержать губернатора Калифорнии четырнадцатью голосами против шести.
В зале поднялся торжествующий рев.
— Аляска!
— Аляска присоединяется к своей южной сестре Калифорнии!
— Аризона!
— Госпожа секретарь, Аризона пока воздерживается.
— Арканзас!
— Арканзас присоединяется к штату Огайо с тем, чтобы выдвинуть в кандидаты лучшего за всю историю страны министра финансов!
— Калифорния!
— Калифорния предоставляет право выступить с речью в поддержку губернатора Робертса доктору Хью Роллинсу, президенту университета Южной Калифорнии и бывшему олимпийскому чемпиону в десятиборье!
Перекличка продолжалась.
Огайо заявил, что произносить речь в поддержку Робертса будет губернатор штата. Пенсильвания сообщила о своем решении выдвинуть своего кандидата, губернатора Бенджамина Уилкокса.
Короткое царствование мичиганской дамы кончилось, и она вновь уступила свое место Джо Терьюну, который с видом патриарха вышел к рампе, чтобы представить публике президента университета Южной Калифорнии.
