— Куда? — всё не понимал Алексей Иванович.
— Куда, куда… Кто в первый раз на комиссии, на того эта процедура производит неизгладимое впечатление!
— Как же так можно! Зачем? Что, других способов медосмотра нет?
— Да, папа, нарушение прав человека стопроцентное, но всё с вазелином. У хирурга такая большая-большая банка! А у вас, — обернулся Юра к гостю, — всё будет и без наркоза, и без вазелина… — И тут же, закинув руки за голову, мечтательно продолжил:
— Эх, вывезти бы вас куда-нибудь контрабандой на пароходе! В ту же Японию! Но на пароходе невозможно! Суда погранцы досматривают, и ещё как досматривают! Могут и провокацию устроить. Залезет какой-нибудь чёрт под брезент в шлюпку и, если члены экипажа, ответственные за этот участок, его не обнаружат, то могут и визы лишить… Раньше, рассказывают, не дай бог, если заваляется на судне какая-нибудь городская или районная газетка, им за границу никак было нельзя. А погранцы что тогда, говорят, делали? Клали «Правду» на видном месте — ее-то можно было вывозить, она там, за бугром, продавалась, а вовнутрь пихали какой-нибудь «Находкинский рабочий» или «Тихоокеанский моряк». Ну, и наблюдали, развернет кто газетку или нет. Вот как бдительность воспитывали! А что, если в районе Находки выйти на лодочке в нейтральные воды…
— А лодка какая, подводная или какой-нибудь прогулочный ялик? — без улыбки спросил беглец.
— Да хоть и ялик… В нейтральных водах кто-нибудь да подберёт…
— Юра, что-то тебя не туда несет! Что за фантазии?
— А это не фантазия, что человек, про которого весь мир шумит, целый и невредимый, и заметь, сидит с нами рядом! Знаете, что бы я сделал на вашем месте? Сколько мог, столько бы ещё и побегал! — решительно заявил младший Пустошин. То-то, что — младший, и потому фантазирует без удержу.
— Я третью неделю только и этим занимаюсь, — досадовал беглец.
— А что же вы в нашу сторону пошли? Надо было двигать на Москву…
— Посмотрел бы на тебя, куда бы ты побежал, если бы сам в такой ситуации оказался, — стал на защиту Алексей Иванович. — Да, проблема! Вот если бы раньше, то можно было подрядиться и поехать с перегонщиками. А теперь какие перегоны? Да и далековато машиной, далеко, по дороге всякое может случиться…
— А может, поездом, только не пассажирским, а? Есть один вариант! Только паспорт нужен! — выпрямился в кресле Юра.
— Есть паспорт, — не утерпев, выдал тайну Алексей Иванович.
Они что, всерьёз это обсуждают? Ну, Юра — это понятно, но Алексей Иванович туда же! Нет, нет, это невозможно! Он столько добирался до востока, на запад точно не получится…
— А что за вариант? — стал теребить сына Пустошин.
Но Юра, преисполненный значимости момента, не ответил, только предупреждающе поднял руку: подождите, потом. И в раздумье, полистав записную книжку, набрал какой-то номер. Потом звонил ещё и ещё, перебрасывался с кем-то короткими фразами, спрашивал, уточнял. Переговоры всё длились и длились, пока, наконец, Алексей Иванович раздражённо не спросил:
— Мы с места когда-нибудь двинемся? Или ты со всем Владивостоком собираешься говорить?
— А ты куда-то спешишь? Вот сейчас отзвонюсь, и поедем… Алло, Игорь! Ну, как вы там? Все, окай?.. Нет, не родила… Съездим, съездим… Слушай, а где сейчас Ромка? Дозвониться не могу, ни один телефон не отвечает. Переехал? А куда? Ага, понял! Понял, говорю, да знаю, что забронзовел… Извини, некогда, давай диктуй телефон! Записываю… не спеши… ещё раз повтори… Ну, пока!
Последний звонок был самым коротким.
— Рома! Надо встретиться! — Выслушав ответ, Юра убрал телефон и, ничего не объясняя, стал выруливать на дорогу. Ехали долго, и его молчание стало беспокоить не только беглеца, но и Алексея Ивановича.
— Ну, и куда едем? — не вытерпел он.
— Всё тебе, папа, так сразу доложи! Поедем смотреть машину… Тебе же Алкина, вижу, не понравилась, так?
— Почему не понравилась? А ты куда, на рынок, что ли? Так уже поздно!
— На «Зелёный угол», никогда не поздно, только мы едем в более цивилизованное место. Ромку помнишь? Ну, Агеева Ромку? Ты мне всё в пример его ставил… Вспомнил? Вот к нему и едем!
И Пустошин, обернувшись, стал успокаивать: «Всё будет нормально! Вот увидите!» — «Да нет, Алексей Иванович, ничего нормального уже не будет», — маялся за спинами спасателей беглец. Круг опознавших людей всё ширится и ширится, и вот за Алексеем Ивановичем потянулся Юра, а за ним неизбежно Аллочка с не родившимся ребёнком, теперь ещё какой-то Роман…
«Сколько можно повторять: ты попросил помощи, но сам неволен определять её способы и размеры. Просить не надо!»
— Давайте так, я сначала домой заеду, только покажусь, а потом… — начал Юра, но перебил телефонный звонок.
— Легка на помине! Аллочка! — пояснил он и совершенно другим голосом заговорил с женой.
— Да всё в порядке! Как ты? Извини, задержусь, приеду попозже… Алла, Алла, ну, не начинай! Не веришь, отца спроси, он тут рядом со мной. Дать трубку? — Пустошин замахал руками: нет, нет. — Он тебе привет передаёт! Хорошо, я постараюсь. Всё, всё! Целую! — отключился Юра. — Вот приходится отчитываться каждую минуту, но теперь не надо заезжать.
— Ну, ты несправедлив, Юра. За всё время — это первый звонок от Аллы!
— А эсэмэски? Вас жена тоже контролировала? — повернулся к гостю младший Пустошин.
— Юра! — укоризненно попенял сыну Алексей Иванович. Тут ещё не прошла неловкость за неуместное опознание, а он совсем язык развязал! И не заметил, как беглец, улыбнувшись, кивнул головой: да, контролировали. И ещё помнит, как на воле досадовал на такие неурочные звонки. Но теперь дорого бы дал за такую подконтрольную жизнь!
А машина меж тем въехала в большой двор, уставленный дорогими машинами, и встала недалеко у входа в какое-то двухэтажное здание.
— Иди один! Мы тут в машине посидим, — постановил Алексей Иванович.
— Хорошо, хорошо, пойду один, — доставая телефон, ответил Юра. — Рома, привет! Мы уже во дворе. Куда дальше? Куда?
— Да здесь я, здесь! — высокий брюнет в полосатой рубашке и серых брюках с телефонной гарнитурой на щеке постучал в ветровое стекло машины. И что оставалось, оставалось только слушать чужие, полные жизни разговоры.
— О, дядь Лёша, какими судьбами! Юрка, а ты заматерел, заматерел… Зато ты, говорят, однокурсников не узнаёшь… Брешут! Я недавно из Гонконга приехал, сам никого не видел… Из Гонгонга? Что ты там делал?.. Работал! Ты сам-то куда пропал? Что, действительно хочешь купить машину через мою контору? Сам не можешь привезти или в моря уже не ходишь?.. Да вот списался, жена должна родить. А тут срочно надо не пафосную, надёжную для отца. А что, не советуешь? Барахло продаёшь?.. Ты всё такой же, Пустоша! Давайте поднимемся ко мне, там и поговорим. Только отгони машину вон в тот угол, а то здесь один крутой офис правит, машина будет мешать… С нами ещё товарищ… Так пусть и товарищ зайдёт, не будет же он в машине сидеть, а то секьюрити привяжутся, они здесь секут каждого, кто во двор въезжает…
— Роман, а мы не помешаем? Сотрудники, клиенты…
— Помощники на выезде, я один. Ну, давайте, быстренько за мной! — И первым двинулся к входным дверям.
— Придётся идти, — виновато развернулся к подопечному Алексей Иванович. — Вы только кепочку не снимайте, — предупредил он и внимательно всмотрелся: можно ли узнать? При желании можно, даже вот такого худого, даже с усами. Но милиционер ведь не догадался, кто это на него наскакивал — тоже мне страж! — будем надеяться, не догадается и Роман. Эх, как-то всё на авось. Но что делать, что делать! — подгонял Пустошин, поднимаясь по лестнице.
Так друг за другом они и поднялись на второй этаж. В большой комнате, перегороженной надвое чёрными кожаными диваном и креслами, действительно никого не было, лишь кто-то негромко и сладко пел по-испански. Иглесиас? Были там и компьютеры, два у диванов, ещё один в дальнем углу, все три светились синими экранами.
— Вы садитесь, садитесь, — гостеприимно махнул рукой хозяин вставшим на пороге гостям. — Сейчас кофе сварим!
Юра вольно прошёл на середину комнаты и стал оглядывать: жёлтые стены, по стенам яркие постеры, дорогая мебель — а ничего! Старший Пустошин примостился на диване, подопечный устроился в кресле у ближнего компьютера, и оба настороженно ждали, что получится из этого визита. «Ничего, ничего… Мы здесь ненадолго… Минут десять — и поедем обратно» — успокаивал Алексей Иванович. А беглец, отметив идеально чистую клавиатуру, бездумно уставился в монитор. Перед глазами на экране мелькали в разных ракурсах автомобили, за спиной шел какой-то непонятный разговор, только музыкальные звуки растворяли слова до полной аннигиляции. Ну, и хорошо! Он сейчас на минутку зайдёт на один сайт, зайдёт на «Грани», с этих граней ему доставляли самые острые статьи. А сегодня он сам посмотрит, что там выдало едкое перо того же Пионтковского. Только зайти не получилось, компьютер вдруг беспомощно сообщил: «Невозможно отобразить страницу». Он ещё недоумевал: что, сайт заблокирован? Но невольно отвлёкся на разговор — Роман и Юра переместились и стали хорошо слышны.
