Когда началась вторая мировая война, прыткий нацистский студенческий фюрер, ставший тем временем судейским стажером и доктором юриспруденции, служил некоторое время в горноегерском подразделении. Затем он получил задание «приобщить к господствующей идеологии» другие университеты в оккупированных областях и для начала был назначен руководителем национал-социалисткой студенческой взаимопомощи в старом Карловом университете в Праге. Там Шлейер стал вскоре также и сотрудником Имперской группы промышленности, взяв на себя руководство канцелярией председателя, в Центральном объединении промышленности Богемии и Моравии; оно ведало вопросами тотального включения чехословацкого промышленного потенциала в военную экономику гитлеровского рейха.
Но поскольку Шлейер с 12 февраля 1938 года числился в качестве стажера на государственной службе, Управление в рейхе неоднократно требовало, чтобы он вернулся к исполнению надлежащих служебных обязанностей. Пришлось Шлейеру принимать решение, и он сделал это, направив на имя министра внутренних дел Пруссии следующее бойкое письмо: «Я старый национал-социалист и фюрер CG и заявляю, что меня здесь не удерживают никакие внешние побуждения. Председатель Центрального объединения промышленности в Богемии и Моравии и руководитель отдела военной экономики предложили мне сотрудничать в рамках протекторатского хозяйства и посвятить себя военно-экономической деятельности… Привитая нам с молодых лет готовность искать задачи, а не ждать, когда они сами появятся, постоянное участие в движении также и после взятия власти воспитали в нас чувство ответственности. И я считаю, что нашел себе эту задачу здесь в Протекторате… Хайль Гитлер! Подписал д-р Ганс Мартин Шлейер».
До разгрома гитлеровцев в Чехословакии Ганс Мартин Шлейер оставался фюрером нацистской промышленной конторы в Праге и наряду с этим нес ответственность за «перебазирование» важных для военной экономики предприятий. И таким образом — по крайней мере, так считает Фретш — мог быть получателем большого ящика из Тшебини, с отправки которого в Богемию в район Эгера Риз начал осенью 1944 года «перебазирование» ценного оборудования. Подкрепляет эти подозрения, по мнению Фретша, судя по пометкам, то обстоятельство, что Риз и Шлейер, вероятнее всего, знали друг друга еще по юридическому факультету Гейдельбергского университета и что Шлейер сейчас является заместителем председателя наблюдательного совета в концерне Риза.
— Ну нет, я не нахожу это логичным, — сказал Хартнел, когда Криста закончила сообщение о Шлейере. — На мой взгляд, тут нет веской причины, по которой Риз должен был бы подарить знакомому из нацистской промышленной конторы в Праге такую цепную картину. Будь бы еще так, скажем, что Шлейер посетил Тшебиню, увидел там на вилле картину и она ему очень понравилась… Но для такого предположения нет пока никаких оснований. Если Риз хотел заручиться для выполнения своих планов «перебазирования» помощью старого университетского приятеля, то для такой цели вполне достаточно было бы прислать пару бутылок коньяка, как, по-вашему, Криста?
Криста покачала головой.
— Наш Фрешт работает основательно и не упускает ничего из виду, — сказала она. — В эти последние месяцы войны, когда для людей типа Риза дело шло о жизни и смерти, всякое могло быть; вспомните хотя бы о красивом мейсеновском кофейном сервизе на двенадцать персон… Он был, по данным фрау Будвейзер, послан из Тшебини какой-то важной птице в Берлин, Почему бы и ценную старую картину не послать другу в Прагу?.. Но давайте-ка лучше посмотрим еще и на других господ, которых Фретш взял на заметку. — Она взяла из папки очередной документ, быстро пробежала его и воскликнула: — Посмотрите-ка, Дон, кто у нас следующий!
Она показала листок Хартнелу, и он прочел на нем имя, которое озадачивало прежде всего тем, что явно уже где-то ему попадалось, причем совсем недавно — Отто А. Фридрих…
Но откуда может знать Криста, что это имя ему что-то говорит?
— Этот господин… известная личность? — осторожно осведомился он.
— Для вас, как американца, может быть, и нет, — ответила Криста, — но у нас д-р Фридрих по меньшей мере столь же видная фигура, что и Шлейер, которому он, впрочем, всего лишь несколько месяцев назад уступил пост председателя Федерального объединения немецких работодателей. До конца 1973 года Отто А. Фридрих был руководителем Союза промышленников.
— Нет, правда?
Хартнел задумался, в то время как Криста начала читать то, что собрал Фретш о капитане индустрии и бывшем президенте работодателей:
«Отто А. Фридрих, родился 3 июля 1902 года в Лейпциге, в семье хирурга, профессора д-ра Пауля Фридриха, был в свое время студентом в Гейдельберге, но несколько раньше, чем Риз и Шлейер. Уже в 1932 году он закончил университетский курс и вскоре получил руководящий пост в «Дойче гудрич раббер компани».
В первые годы нацистского господства Отто А. Фридрих был директором в разных объединениях деревообрабатывающей промышленности и в таком качестве имел хорошее представление обо всем, что касалось быстро набиравшей темпы «ариизации» этой отрасли. Руководимые Отто А. Фридрихом организации нередко привлекались органами власти для консультации и экспертизы, когда речь шла об определении компетентности того или иного «арийца», претендовавшего на какую-нибудь находившуюся еще в еврейском владении фирму. А также и для оценки соразмерности покупных цен в подобных случаях. Из этого — как пометил тут Фретш — можно с большой степенью вероятности заключить, что Отто А. Фридрих не позднее чем в 1937—38 годах мог свести по крайней мере беглое знакомство с крупнейшим «ариизатором» промышленности резиновых изделий, д-ром Фрицем Ризом.
В 1939 году, когда началась вторая мировая война, Отто А. Фридрих стал постоянным членом правления акционерного общества «Феникс-гуммиверке», заводы которого в Гамбурге-Харбурге играли важную роль в общей системе вооружений великогерманского рейха. А несколько позднее Отто А. Фридрих получает новую ответственную задачу и ключевую должность в органах военно-экономического контроля гитлеровского государства: он становится полномочным имперским комиссаром по делам всей промышленности, занятой производством и переработкой каучука, искусственного каучука и асбеста, взяв на себя руководство Имперским управлением по каучуку и асбесту в Берлине-Груневальд, Оберхаардтервег, 28.
Старательный Фретш отыскал в архивах целый ряд документов, свидетельствовавших со всей ясностью о том, что между имперским уполномоченным Отто А. Фридрихом и главою резинового концерна Фрицем Ризом установились весьма интересные взаимоотношения. Фретхен, как называла его Криста, откопал даже два таких снабженных грифом «Секретно!» официальных документа, которые могли иметь очень важное значение для успеха в розысках пропавшей картины.
Из обоих этих документов следовало, что в августе и сентябре 1944 года не кто иной, как имперский уполномоченный Отто А. Фридрих, обратился к господину имперскому министру вооружений и военной промышленности с настоятельной просьбой о том, чтобы заводам резиновых изделий «Вартеланд» в Лодзи и Верхнесилезскому в Тшебине была разрешена реэвакуация с Востока. Да, это был — как явствовало из другого документа от 29 августа 1944 года — сам Отто А. Фридрих, кто позаботился о том, чтобы производственные мощности концерна Риза и все, что тогда к ним относилось, были «перебазированы» не в Кримитшау в Саксонии, а еще на несколько сот километров северо-западнее — в Хойя на Везере.
— Это могло бы действительно кое о чем говорить, — заметил Хартнел. — Видно ли из документов, что место назначения Хойя было предложено д-ром Ризом или кем-нибудь из его сотрудников как один из вариантов, которому Фридрих отдал предпочтение, или же выбор места исходил от самого Фридриха?
— Трудно установить это со всей определенностью, — ответила Криста, — потому что в письме сказано: имперский уполномоченный заявил, что он «отдает предпочтение» Хойе в качестве места «перебазирования», но, была ли это его собственная идея, вряд ли можно заключить с уверенностью.
— Н-ну что ж… Может быть, это даже и не так важно, — сказал Дональд Хартнел. — А что, собственно, делает этот господин Отто А. Фридрих ныне?.. Где он живет?.. Работает ли еще?
— Он был, как я уже говорила, председателем Федерального объединения Союза немецкой промышленности, — ответила Криста, — и его сменил на этом посту д-р Ганс Мартин Шлейер. Но Фридрих продолжает оставаться одним из руководящих компаньонов коммандитного общества «Фридрих Флик»: это компания-учредитель одного из крупнейших индустриальных концернов Европы, владеющая контрольными пакетами акций целого ряда других компаний. Кроме того, Фридрих является влиятельнейшим и крупнейшим владельцем акций автомобильного концерна «Даймлер-Бенц АО», где д-р Шлейер входит в состав правления и руководит кадрами численностью свыше ста тысяч человек… Адреса д-ра Н. с.[20] Отто А. Фридриха господин Фретш указывает следующие: вилла в Гамбурге-Харбурге, по-видимому еще со времен, когда тот был генеральным директором «Феникс-гумми»; квартира в Дюссельдорфе, где находится центральная контора управления Группы Флика. Так что д-р Фридрих еще работает… Надо к этому добавить, что в 1951 году он был награжден Большим федеральным крестом за заслуги, в 1964 получил к нему Звезду, а в 1973 еще и наградную Ленту — это самая высшая степень ордена, если не считать Большого креста, которым награждаются только премьер-министры и особо заслуженные государственные деятели.
