Да и не было необходимости напрягать воображение: за тридцать лет службы произошло столько всего примечательного, что главная проблема для меня состояла в том, какой факт удостоить внимания, а какой нет.
Мне остается только напомнить, что все, о чем я написал, происходило еще в те не столь давние времена, когда в нашей стране действовали другие законы и были совсем иные условия, и обе противоборствующие группировки отдавали предпочтение «образу врага», а об «образе друга» никто еще и думать не смел. И хотя с тех пор в стратегии и тактике «тайной войны», которая, несмотря на раздающиеся призывы к миролюбию, не прекращается ни на один день, мало что изменилось, я допускаю, что отдельные эпизоды нашего недавнего прошлого будут неоднозначно восприняты определенной частью читателей.
Найдутся, наверняка, и такие, чье отношение к описанным событиям разойдется со взглядами автора. Ну что ж, это закономерно! Действительно, многое из того, о чем я написал, как говорится, не для слабонервных, многие мои рассуждения, безусловно, далеко не бесспорны. Но я не стал ничего приукрашивать, памятуя, что мир специальных служб жесток и безжалостен по самой своей природе и далеко не каждый согласится и сможет в них работать прежде всего по своим нравственным убеждениям.
Но правда и то, что во всем мире на работу в спецслужбы принимают исключительно на добровольной основе и предлагают эту нелегкую и неблагодарную работу далеко не каждому!
Все, что я написал и еще напишу, я посвящаю моим товарищам по оружию, честно выполнявшим свой долг, — живым и павшим…
В том, далеком теперь, шестьдесят первом году я остался без отпуска.
Когда в самом начале января в отделе составлялся график отпусков, я ориентировался на календарь спортивных соревнований начинающегося года. Сроками городских и областных соревнований я, конечно, интересовался в меньшей степени, с участием в них не должно было быть никаких проблем, а вот выезд на соревнования в другие города был для меня связан с большими трудностями.
Поэтому с разрешения начальника отдела я запланировал себе отпуск на июнь с таким расчетом, чтобы иметь возможность принять участие в республиканских динамовских соревнованиях по современному пятиборью, а в случае удачного выступления остаться на тренировочный сбор и постараться попасть в состав участников всесоюзных соревнований.
Полтора года назад, переходя на работу в органы госбезопасности, я отлично понимал, что она потребует от меня полной самоотдачи и я не сумею тренироваться и выступать в соревнованиях, связанных с выездами в другие города, столь же интенсивно, как мог позволить себе во время учебы в университете. Теперь все было гораздо сложнее: я имел возможность хорошо подготовиться и принять участие в одном, максимум в двух соревнованиях в течение года, на большее у меня не было ни времени, ни сил. И таким соревнованием, конечно, было республиканское динамовское первенство.
Я ужасно любил спорт и все, что было с ним связано, но, несмотря на самый, так сказать, «боеспособный» возраст, без особых сожалений, сворачивал свою спортивную карьеру и не делал из этого трагедии. И, будучи новичком и добившись в спорте кое-каких успехов, я всегда рассматривал его как средство, а не как цель и никогда не собирался уделять ему больше времени, чем это было нужно для достижения определенных физических кондиций, а тем более посвящать ему всю жизнь, хорошо понимая, что спортивный век недолог и рано или поздно мне придется выбирать между спортом и основной работой.
И когда такой момент настал, я без колебаний пожертвовал значительной частью соревновательной программы, полагая, что поддерживать хорошую форму я смогу и без регулярного участия в соревнованиях, а выступить один-два раза в течение года мне всегда разрешат.
Конечно, со своей нынешней подготовкой мне было весьма трудно пробиться на соревнования всесоюзного уровня, поэтому я и решил провести отпуск на тренировочном сборе и прежде всего подтянуть верховую езду. Остальные виды, входящие в современное пятиборье, не вызывали у меня особого беспокойства.
Был у меня и резервный вариант на тот случай, если я неудачно выступлю на республиканских соревнованиях и не попаду на тренировочный сбор. В шестьдесят первом году первенство мира по современному пятиборью проводилось в Москве, и мне хотелось поприсутствовать на нем хотя бы в качестве зрителя, тем более что в сборной команде страны были динамовцы, за которых я болел.
И вот эти расчеты, да и весь спортивный сезон, не говоря уже об отдыхе, пошли прахом.
В феврале в областное управление КГБ поступила информация из Москвы, в которой сообщалось, что житель нашего города Цуладзе во время командировки в столице имел контакт с техническим сотрудником американского посольства, подозреваемым в принадлежности к Центральному разведывательному управлению США.
Конечно, и в Москве, и в нашем управлении понимали, что контакт контакту рознь, даже если это контакт с сотрудником американской разведки, и не всегда за этим кроется шпионаж. Методы работы ЦРУ были хорошо известны, в том числе и такой, как отвлечение внимания контрразведки на лиц, не имеющих к шпионажу никакого отношения.
Чтобы было ясно, о чем идет речь, постараюсь проиллюстрировать этот метод на конкретном примере.
Любой разведчик, работающий под прикрытием посольства своей страны, выходя в город для проведения операции по связи с агентом, отлично понимает, что контрразведка может организовать за ним наблюдение.
Чтобы избавиться от этой слежки, есть достаточно много самых разнообразных приемов, каждый из которых срабатывает в зависимости от того, какой тактики придерживаются те, кто следит за действиями разведчика.
Естественно, для контрразведчиков главное — выявить людей, сотрудничающих с иностранной разведкой и передающих сведения, которые составляют государственную тайну: поэтому контрразведка особенно тщательно фиксирует все контакты разведчика и берет их под наблюдение.
И вот один из отвлекающих приемов заключается в том, что разведчик начинает вступать в ложные контакты с посторонними людьми, рассчитывая тем самым дезориентировать контрразведку и отвлечь ее внимание и силы на «негодный объект». Конечно, это совсем не означает, что разведчик уподобляется Остапу Бендеру, который, пребывая в хорошем настроении, имел привычку задирать прохожих: он действует со знанием дела и очень изобретательно. Все обставляется, по возможности, очень естественно, чтобы контрразведка сделала вывод, что это не какие-то там случайные прохожие, а люди, которые могут иметь с разведчиком деловые отношения.
Одного он может остановить и спросить, как пройти на какую-то улицу; с другим перекинуться парой фраз на ходу; у третьего попросить прикурить и при этом сделать нечто такое, что дает контрразведке повод предположить, что во время этого контакта кто-то кому-то что-то передал; об четвертого он может «потереться» в каком-нибудь магазине или в метро, опять-таки инсценируя передачу или получение какого-то предмета, в котором, к примеру, может быть спрятана информация, ну и тому подобное. Все ухищрения даже перечислить невозможно.
И при этом разведчик выбирает не кого попало, а ориентируется на вполне определенный контингент граждан, которые по своему внешнему виду могут быть носителями государственных секретов.
Безусловно, ни один из подобных контактов не может остаться без внимания контрразведки. Всех, кто так или иначе общался с разведчиками, приходится брать под наблюдение и устанавливать их личность. К тому же число тех, кто следит за разведчиком, достаточно ограниченно, после каждого такого контакта ряды их редеют, и в итоге разведчику не составляет труда оторваться от слежки и беспрепятственно встретиться с тем, кто в действительности является его агентом.
Но и на этом дело не заканчивается, потому что контрразведка обязана не только установить личность человека, с которым разведчик вступал в контакт, но и разобраться, что общего могло быть между ними и что могло послужить причиной этого контакта. Причем сделать это надо так, чтобы проверяемый не догадался, что стал объектом внимания контрразведки. Это необходимо не только для того, чтобы с самого начала не провалить разработку возможного агента зарубежных спецслужб, но и для того, чтобы не испортить репутацию честного человека, ставшего объектом провокации со стороны иностранного разведчика.
Хорошо, если быстро удается установить, что это случайный прохожий, который не имеет никакого отношения к государственным секретам и хотя бы в силу этого обстоятельства не представляет интереса для иностранной разведки.
Хуже, если по случайному совпадению он окажется военнослужащим, сотрудником какого-то государственного учреждения, работником оборонного предприятия или закрытого научно-исследовательского института. Тогда на то, чтобы убедиться в его абсолютной непричастности к шпионажу, может потребоваться очень длительное время и кропотливая работа многих людей.
