— Веди себя хорошо.
На улице уже потеплело; он вышел из дома, пересек Индепенденс и свернул налево, на Ист-Капитол-стрит. Перед ним блестел в рассветных лучах белый купол Капитолия. К семи тридцати пяти, захватив из буфета в полуподвале кофе с пончиком, он уже сидел за своим столом и проверял электронную почту. В половине девятого он открыл утреннее совещание.
— Сенатор Донахью отправился в Нью-Йорк на утренник по сбору средств. Вернется в десять. Терри, заберешь его из Национального. В десять тридцать у него встреча с делегацией бизнесменов, детали у Джонатана. В одиннадцать он в Сенате; Барбара, возьмешь на себя контроль за телевидением и радиоинтервью. В одиннадцать сорок пять он у Памятника вьетнамским ветеранам; семья воздает почести погибшим.
Уже много лет семьи БВП, без вести пропавших военнослужащих американской армии, проводили кампанию по их розыску, надеясь, что кто-то мог остаться в живых. Донахью отстаивал их права на доступ к фотодокументации, вместе с тем предостерегая их от излишних надежд. Шесть месяцев назад были найдены фотографии, якобы изображающие некоторых БВП в одном северо-вьетнамском поселке. Неделю назад выяснилось, что это фальшивка. Теперь семья одного из пропавших собиралась посетить Конститьюшн-гарденс, где был воздвигнут памятник из полированного черного гранита, и почтить память жертв войны; приезжающие попросили Донахью присоединиться к ним, хотя были и не из его штата.
Один из юристов поднял руку.
— Средства массовой информации будут?
— Местные станции «Эй-би-си», «Си-би-эс» и «Эн-би-си» высылают свои бригады, — сообщила пресс-секретарь. — Если не случится чего-нибудь экстренного, будет и «Си-эн-эн», плюс радио и газеты.
Пирсон кивнул, затем продолжил.
— В двенадцать тридцать — голосование в Сенате, Морин пойдет с ним. В час — ленч в Национальном демократическом клубе.
Аналогичное расписание было составлено и на вторую половину дня — последняя встреча в семь, продолжительностью в полчаса. Затем совещание, которое нигде не было зарегистрировано. Они называли его «военным советом».
* * *
Митчелл проснулся в семь — сквозь окна его катера лился солнечный свет, над Потомаком слышался шум вертолета. Среди людей, живущих у пристани на своих катерах, бытовала шутка, что о чрезвычайности какого-либо события всегда можно судить по числу вертолетов, проносящихся над рекой и сворачивающих налево к Пентагону или направо к Белому дому. Точно так же, как можно было судить о количестве исходящей из Пентагона информации, а значит, и о важности событий — по числу телевизионных бригад, а о загруженности работников Белого дома — по числу доставляемых туда ночью пицц.
Фотографии стояли около перевернутой стальной каски, рядом с эмблемой морской пехоты, еще несколько — у телевизора.
Не забудь, сказал он себе.
Он принял душ, оделся, позавтракал на верхней палубе, затем доехал на метро до Юнион-Стейшн и прошел пешком до Дирксен-билдинг.
Комнаты членов сенатского Подкомитета по банковскому делу находились на шестом этаже: три секретаря и ряд кабинетов, в каждом из которых работали по одному или по сколько человек. На всех столах стояли телефоны и компьютеры, связанные с различными базами данных, к которым этот подкомитет имел доступ.
Стол, за которым работал Митчелл, стоял у окна, в углу одной из больших комнат. Здесь было тесновато, но, несмотря на общепринятое мнение, мало кто на Холме располагал личными апартаментами, а Митчелл, по крайней мере, мог любоваться видом из окна. Конечно, жаль, что он не имел возможности уединиться, но в этой комнате все были свои, а если дело требовало по-настоящему секретных переговоров, он звонил нужным людям из других мест.
Он заказал себе кофе и устроился за своим столом.
Отмывание денег или что-нибудь, связанное с вкладами и понятное любому человеку с улицы, сказал Пирсон. И ничего чересчур официального — этим Пирсон хотел сказать, что не надо действовать так, чтобы это бросалось в глаза. Только поглядеть, что творится вокруг, нащупать какой-нибудь след. Впрочем, не просто след; надо убедиться в том, что фактов будет достаточно, чтобы, начиная расследование, Донахью мог быть уже уверен в том, что оно принесет плоды. Начало расследования обеспечит Донахью дополнительную рекламу в прессе, а результаты должны поступить в его распоряжение прежде, чем наступит удобный момент для обнародования. Все спланировано, и случайности недопустимы.
Митчелл облокотился на стол и начал звонить.
— Дик, это Митч Митчелл. Я сейчас выполняю одно задание Подкомитета по банковскому делу. Думаю, не встретиться ли нам… — Юристу из ФБР.
— Анжелина, это Митч Митчелл. Я временно работаю в Подкомитете по банковскому делу; вот, решил позвонить… — Служащей крупного детройтского банка.
— Джей, это Митч Митчелл. Давненько не виделись. Как жизнь?.. — Журналисту с Уолл-стрит.
Займись поисками в одиночку, попытайся найти что-нибудь, еще никому не известное, — и потратишь на это годы, так ничего и не добившись. Однако возьми то, над чем уже работают другие, подключи к делу свои ресурсы и пообещай информаторам долю успеха в конце — и все будет в порядке.
— Энди. — Отдел по борьбе с наркотиками в Тампе, Флорида. — Митч Митчелл, давно тебя не слышал. Ну-ну — стало быть, ты чувствовал, что я позвоню. Чем сейчас занимаешься?
Да, эта тактика должна была оправдать себя — она была единственно правильной. И он не собирался упоминать Донахью, пока ему не зададут прямого вопроса, потому что Донахью — это капитал, который пойдет в дело только при необходимости.
К полудню он успел переговорить с десятком знакомых, после ленча — еще с тремя, а двое перезвонили ему сами. Завтра все повторится, послезавтра тоже. А уж потом он примется за работу всерьез, выпьет не одну кружку пива с теми, чьи сведения покажутся ему самыми заманчивыми. Иногда вместо пива будет кофе, иногда — обед, а иногда придется довольствоваться двадцатью минутами за закрытыми дверями. И говорить он станет не только с мужчинами — женщины оказывались порой отличными информаторами.
— Джима Андертона, пожалуйста. — Андертон был помощником окружного прокурора в Манхэттене, любил костюмы-тройки и дружескую беседу. Когда она могла оказаться полезной. Типичный карьерист с политическими амбициями.
— Прошу прощения, мистер Андертон в суде. Может быть, он вам перезвонит?
Митчелл назвал секретарю свое имя и новый номер телефона. Андертон позвонит, даже если у него ничего нет, потому что помощники прокурора, обладающие политическими амбициями, никогда не отказываются от возможности прощупать обстановку.
Пока главными претендентами остаются Тампа и Детройт, решил он, хотя есть много дополнительных вариантов. Он включил компьютер, набрал свой персональный код и открыл первый рабочий файл по новой теме.
* * *
Бронированный «шевроле» забрал Бретлоу в семь. Его домашние еще сидели за завтраком. Отличный дом, отличная жена, отличные дети — ему всегда нравилось слышать это. Отличные пикники летом, отличные пешие экскурсии осенью, отличные лыжные прогулки зимой. Когда у него находилось время.
Пятнадцать минут спустя они добрались до Лэнгли; шофер въехал в ворота и свернул под главное здание. Бретлоу взял портфель и поднялся на служебном лифте на восьмой этаж. К девяти, перед своим совещанием с ДЦР, он дошел уже до третьей чашки кофе и четвертой сигареты «голуаз».
В одиннадцать секретарше Бретлоу позвонил Костейн — справиться, не найдется ли у ЗДО десяти минут для разговора. Если Костейн, его зам по политической части, просил уделить ему десять минут, это значило, что возникла какая-то проблема. Не обязательно сверхважная, но такая, о которой ЗДО следовало знать, — и, возможно, такая, разрешить которую можно было лишь с его помощью. Кроме того, Костейн был из «внутреннего круга»; хоть и не входя в само «ядро», он все же принимал участие в некоторых «черных» проектах.
Бретлоу велел ему подняться и попросил Мэгги отодвинуть все остальные утренние мероприятия на десять минут.
Через три минуты появился Костейн.
— Есть небольшая проблема с «Ред-Ривер».
Он уселся в кожаное кресло перед столом Бретлоу.
— А именно?
Название «Ред-Ривер» носил бывший шахтерский городок, а теперь лыжный курорт на юге Скалистых гор, в восьми тысячах футов над уровнем моря. Довольно-таки жалкий и провинциальный. Много народу и много снега. Кроме того, именем «Ред-Ривер» назывался один из «черных» проектов.
— Кое-какие деньги, которые должны были перевести два дня назад, не прибыли на место.
— Это серьезно?
Костейн провел рукой по своему ежику.
— Скорее неприятно, чем серьезно, но разобраться с этим надо. — Но сам он не мог этого сделать, потому что не занимался финансами.
