Хай-стрит была странно пуста, только полицейских было больше, чем обычно. Никто не пытался остановить мистера Дейвиса, хорошо знакомого всем полисменам, хотя никто из них не смог бы сказать точно, чем мистер Дейвис занимается. Но они сказали бы без улыбки, глядя на его редкие волосы, тяжелый живот, толстые морщинистые руки, что он один из мальчиков конторы сэра Маркуса. (Если хозяин так стар, трудно не быть по сравнению с ним молодым человеком.) Мистер Дейвис весело помахал сержанту и вынул из пакетика конфетку. В задачи полицейских не входило доставлять в госпитали отравленных газами, а потому никто по своей воле не остановил бы мистера Дейвиса. Они следили за ним со скрытым интересом и надеждой, как за человеком, который идет по скользкому льду.
По улице навстречу ему шел студент-медик в противогазе. Мистер Дейвис заметил студента не сразу. Вид противогаза испугал его. Он подумал, что пацифисты заходят слишком далеко: сенсационная чепухе. А когда человек остановил мистера Дейвиса и сказал что-то неразборчивое, мистер Дейвис подтянулся и ответил гордо: «Чепуха. Мы хорошо подготовлены…» Тут он вспомнил о тревоге, и к нему вернулось дружелюбие. Это ведь был патриотизм, а не пацифизм: «Ну-ну, — сказал он, — я совсем забыл. Конечно, учебная тревога». Лишенный индивидуальности взгляд сквозь толстые стекла противогаза и приглушенный голос смущали его. Он сказал, пытаясь обратить все в шутку: «Ну меня-то вы в госпиталь не потащите? Я занятый человек». Студент, казалось, задумался, положив руку на рукав мистера Дейвиса. Мистер Дейвис заметил, как ухмыляются полисмены на той стороне улицы, и почувствовал раздражение. В воздухе висели еще остатки тумана, и звено самолетов пронеслось сквозь него, летя низко над улицей, заполняя ее глубоким, гулом и уносясь на юг, к аэродрому.
— Видите, — сказал мистер Дейвис, — тревога окончилась. С минуты на минуту прозвучит отбой. Глупо тратить все утро в госпитале. Вы же меня знаете. Мое имя — Дейвис. Каждый человек в Ноттвиче меня знает. Спросите полицейских. Никто не скажет, что я плохой патриот. Мне нравится ваш энтузиазм, мальчики, — продолжал мистер Дейвис. — Надеюсь, мы как-нибудь встретимся в госпитале. Я там бываю на больших приемах. В конце концов ведь никто другой, как я, внес больше всех на сооружение новой операционной.
Мистер Дейвис хотел было продолжить путь, но человек встал у него на дороге, и было бы не совсем солидно сойти с тротуара. Человек подумает, что он хочет убежать, может завязаться потасовка, а с угла наблюдают полицейские. Неожиданно злость охватила мистера Дейвиса подобно щупальцам спрута, отравила мысли темным ядом: «Ах ты, усмехающаяся обезьяна в форме… я добьюсь, чтобы тебя уволили…» В то же время он продолжал весело говорить человеку в противогазе, маленькому, тонкому, мальчишке на вид.
— Вы, ребята, замечательно работаете. Никто лучше меня не понимает этого. Если начнется война…
— Так вы себя зовете Дейвисом? — спросил приглушенный голос.
— Так вы себя зовете Дейвисом? — спросил приглушенный голос.
— Вы разбазариваете мое время. Я занятой человек. Разумеется, меня зовут Дейвис, — раздраженно ответил Дейвис. Он с трудом сдержал растущий гнев. — Послушайте, я деловой человек. Заплачу госпиталю, сколько вы пожелаете. К примеру, выкуп в десять фунтов.
— Да, — сказал человек.
— Я не ношу таких сумм с собой, — сказал мистер Дейвис и удивился, услышав нечто напоминающее смех. Это было уж слишком. — Хорошо, вы можете пройти со мной в контору, и я заплачу вам там. Но я надеюсь получить расписку от вашего казначея.
— Расписку получите, — сказал человек приглушенным голосом и отошел на шаг в сторону. К мистеру Дейвису вернулось хорошее настроение.
— Нет смысла угощать вас конфеткой, раз вы в этой штуке, — сказал он.
Потом мистер Дейвис сказал:
— Я уверен, мы где-то встречались. Но его спутник не отзывался.
— Вы случайно не тот паренек, который переоделся тогда девочкой и спел рискованную песенку? Вы неплохо спели там, на открытии новой палаты.
Мистер Дейвис громко засмеялся, вспомнив об этом. Он распахнул дверь в Миддленд Стил.
Вышел незнакомец из-за угла, и клерк за столиком для справок сказал сдавленным голосом:
— Все в порядке. Это мистер Дейвис.
— Что это? — спросил мистер Дейвис руководящим голосом. Он теперь был у себя.
— Мы проверяем, — ответил детектив.
— Рэвен? — визгливо спросил Дейвис. — Вы дали ему улизнуть? Какие идиоты…
— Вы зря волнуетесь, — ответил детектив. — Его заметят немедленно, как только он выйдет из укрытия. Ему на этот раз не удастся скрыться.
— Но почему? — спросил мистер Дейвис. — Почему вы здесь? Почему вы думаете…
— У нас приказ, — сказал детектив. Дейвис казался усталым и старым.
— Поднимитесь со мной, я дам вам деньги. У меня нет ни минуты свободной.
К лифту он шел впереди, неуверенно волоча ноги по коридору, устланному чем-то черным, блестящим. Человек в противогазе проследовал за ним. Они медленно поднимались, неразлучные, как две птицы в клетке.
Мистер Дейвис медленно подошел к двери, осторожно повернул ручку, словно опасался, что кто-то ждет его внутри. Но комната была совершенно пуста. Открылась внутренняя дверь, и молодая женщина с пышными золотыми волосами и в очках сказала: «Вилли», но тут же увидела его спутника и поправилась: «Мистер Дейвис, вас хочет видеть сэр Маркус».
— Хорошо, мисс Коннетт, — сказал мистер Дейвис. — Принесите мне, пожалуйста, железнодорожный справочник.
— Вы уезжаете? Сейчас?
— Взгляните, какие поезда есть после обеда.
— Хорошо, мистер Дейвис.
Они остались одни. Мистер Дейвис поежился и включил электрическую печку. Человек в противогазе снова заговорил, и снова приглушенный голос потревожил память мистера Дейвиса.
— Вы чем-то напуганы?
— Один сумасшедший вырвался на свободу.
Его нервы были напряжены, он прислушивался к каждому звуку в коридоре, к шагам, к звонку: требовалось больше смелости, чем он имел, чтобы сказать «после обеда». Он хотел убежать немедленно, подальше от Ноттвича. Он запер дверь. К нему вернулось ощущение безопасности Он был заперт в знакомой комнате вместе со своим столом, вертящимся стулом, буфетом, в котором хранились две рюмки и бутылка сладкого портвейна. Он запер двойное окно. Он сказал тоном, в котором слышалось нервное раздражение:
— Сэр Маркус подождет.
— Кто такой сэр Маркус?
— Мой босс.
Его раздражала открытая дверь в комнату секретарши. Ему казалось, что кто-нибудь может войти в нее. Теперь он не спешил. Ему хотелось общества.
— Спешить некуда. Снимайте эту штуку, в ней, должно быть, душно, и выпейте стаканчик вина.
По пути к бару он закрыл внутреннюю дверь, повернул ключ и вздохнул с облегчением, доставая портвейн и рюмки.
— Теперь мы в самом деле одни.
— Деньги, — сказал приглушенный голос.
— Ну уж, — сказал мистер Дейвис, — вы слишком невежливы. Вы могли бы мне и поверить.
Он подошел к столу, вынул две пятифунтовые бумажки и протянул их.
— Не забудьте, — сказал он, — я надеюсь получить расписку от вашего казначея.
Человек спрятал деньги. Его рука задержалась в кармане Он сказал: «Это тоже дутые деньги?» И вся сиена всплыла в памяти мистера Дейвиса — вкус «Альпийского блеска», убийца, сидящий напротив и старающийся рассказать о старухе, которую он убил. Мистер Дейвис завизжал. Это были не слова, не мольба о помощи, а просто беспомощный визг, который вырывается у человека, когда нож врезается ему в тело. Он бросился к внутренней двери. Он барахтался, будто в колючей проволоке между траншеями.
— Отойди оттуда, — сказал Рэвен. — Ты же сам запер дверь.
Мистер Дейвис вернулся к столу. Ноги отказали ему, он опустился на пол рядом с корзиной для бумаг.
— Я болен. Вы же не убьете больного человека, — сказал он.
Эта мысль вселила в него надежду. Он убежденно икнул.
— Я тебя пока что убивать не буду, — сказал Рэвен. — Может, вовсе не буду убивать, если будешь вести себя тихо и слушать меня. Этот сэр Маркус и есть твой босс?
— Он старик, — запротестовал мистер Дейвис.
— Он хочет тебя увидеть, — сказал Рэвен, — мы к нему пойдем. Я несколько дней ждал, пока найду вас обоих. Вставай. Вставай же, — яростно твердил он рыхлой туше, сидящей на полу. — И запомни. Если пикнешь, я тебя нашпигую свинцом так, что тебя можно будет повесить вместо грузила на дверь.
Мистер Дейвис шел впереди. В коридоре встретилась мисс Коннетт, которая несла листок бумаги.
— Я записала поезда, мистер Дейвис. Лучше всего поехать в три пять. Два семь идет так медленно, что приходит только на десять минут раньше.
— Положите мне на стол, — сказал мистер Дейвис. Ему хотелось попрощаться с множеством вещей, но он не смел сделать этого. Он хотел бы попрощаться со своим богатством, комфортом, властью. Но Рэвен стоял у него за спиной, держа руку в кармане. Он казался настолько больным, что мисс Коннетт спросила:
