— Положите мне на стол, — сказал мистер Дейвис. Ему хотелось попрощаться с множеством вещей, но он не смел сделать этого. Он хотел бы попрощаться со своим богатством, комфортом, властью. Но Рэвен стоял у него за спиной, держа руку в кармане. Он казался настолько больным, что мисс Коннетт спросила:
— Вы себя хорошо чувствуете, мистер Дейвис?
— Отлично, — сказал мистер Дейвис.
И как исследователь, отправляющийся в неведомую страну, он почувствовал потребность оставить след на грани цивилизации, сказать последнему случайному встречному: «Ищите меня на севере», или: «На западе». Он сказал: «Мы идем к сэру Маркусу, Мей».
— Он срочно хотел вас увидеть, — ответила мисс Коннетт.
Она застучала по коридору очень высокими каблучками, и мистер Дейвис снова почувствовал безжалостное прикосновение к своему локтю.
Сэр Маркус сидел в кресле на колесиках, держа на коленях нечто вроде больничного обеденного столика. С ним был его лакей. Сэр Маркус сидел спиной к двери. «Это Дейвис?» — прошептал он, разломил сухой бисквит и отхлебнул немного горячего молока.
— Да, сэр, — лакей изумленно наблюдал за вошедшими.
— Можете идти, — сказал сэр Маркус лакею.
— Слушаюсь, сэр, — ответил тот, но человек в противогазе повернул ключ в двери. Легкое выражение радости, почти безнадежного ожидания появилось на лице лакея: наконец случится что-нибудь особенное, что разрушит однообразие одевания и раздевания старика, подавания ему горячего молока, или воды, или сухих бисквитов.
— Чего вы ждете? — прошипел сэр Маркус.
— Отойди к стене, — внезапно скомандовал лакею Рэвен.
— У него пистолет! — отчаянно завопил мистер Дейвис.
— Делайте, как вам говорят.
Но лакею и не надо было этого говорить. Пистолет был вынут, и все трое были под прицелом — лакей у стены, мистер Дейвис, дрожащий посредине комнаты, и сэр Маркус, который повернулся с креслом, чтобы видеть их.
— Чего вам нужно? — спросил сэр Маркус. — Вы здесь босс?
— Внизу полиция. Вам не уйти, если я не…
— У вас шрам под бородой, не правда ли? Я не хочу ошибиться. У него была ваша фотография. Вы с ним были вместе, — сказал Рэвен.
Он со злобой оглядел громадный богатый кабинет, сравнивая его с маленькой квартиркой. Да, этот человек пошел дальше, чем старый министр.
— Вы с ума сошли, — прошептал сэр Маркус.
Он был слишком стар, чтобы испугаться. Пистолет представлял для него не больше опасности, чем неосторожный шаг. Он чувствовал только легкое раздражение, легкое сожаление, что прерван его завтрак. Он вытянул губы и отхлебнул молоко.
— У него есть шрам, — неожиданно сказал лакей. Но сэр Маркус продолжал тянуть молоко. Рэвен повернул дуло пистолета к Дейвису.
— Это он был? Если не хочешь получить пулю в живот, скажи.
— Да-да, — сказал мистер Дейвис торопливо. — Это все он придумал. Это была его идея. Нам нужны были деньги. Он на этом заработал больше полумиллиона.
— Полмиллиона! — сказал Рэвен. — А мне заплатил две сотни никуда не годными бумажками.
— Я просил его быть справедливым, а он ответил мне: «Заткнись».
— Я никогда бы этого не сделал, — сказал Рэвен. — Если бы я знал, каким тот старик был на самом деле! А я пробил ему череп. И старуху — по пуле в каждый глаз. — Он закричал на сэра Маркуса: — Это все ваши штучки!
Но старик сидел, не обращая никакого внимания на Рэвена. Старость убила в нем воображение. Смерти, которые он заказывал, были для него не более реальными, чем те, о которых он читал в газетах. Капелька жадности (к молоку), капелька порока (сунуть иногда руку под блузку девушки и почувствовать теплоту жизни), капелька скупости и расчета (полмиллиона за одну смерть) и очень маленький, почти механический инстинкт самосохранения — вот и все его страсти. Инстинкт заставил его незаметно двинуться с креслом к звонку на краю стола.
— Я все отрицаю. Вы с ума сошли, — прошептал он.
— Я все отрицаю. Вы с ума сошли, — прошептал он.
— Теперь-то уж я сделаю с вами, что захочу, — сказал Рэвен. — Даже если полиция меня пришьет. — Он постучал пальцем по пистолету. — Вот мое доказательство. Я стрелял из этого пистолета. Они смогут его опознать. Вы мне велели его оставить, а я его взял с собой.
Сэр Маркус прошептал мягко-мягко, незаметно поворачивая бесшумные, на резиновых шинах, колеса:
— Кольт номер семь. Фабрики выпускают их тысячами.
— Полицейские разберутся, — со злостью сказал Рэвен. — У них эксперты…
Он захотел запугать сэра Маркуса, прежде чем его убьет, ему казалось несправедливым, что сэр Маркус будет страдать меньше старухи, которую он не хотел убивать.
— Вы не желаете помолиться? Люди получше вас верили в бога.
Колесо кресла достигло стола, дотронулось до звонка, и приглушенный звон поднялся вверх по лифтовой шахте. Это ничего не говорило Рэвену, пока лакей не произнес:
— Старая скотина, — в голосе его звучала годами копившаяся ненависть. — Он звонит.
Прежде чем Рэвен успел решить, что делать, кто-то уже был у двери и поворачивал ручку.
— Прикажите им отойти, — сказал Рэвен.
— Дурак, — прошептал сэр Маркус. — Они ищут тебя за воровство. Если убьешь меня, тебя повесят.
Но мистер Дейвис был готов уцепиться за любую соломинку.
— Уйдите, ради бога, уйдите, — завизжал он человеку снаружи.
— Вы дурак, Дейвис. Если он собирается нас убить в любом случае… — сказал ядовито сэр Маркус.
И пока Рэвен стоял с пистолетом в руке, между ними разгорелась нелепая ссора.
— Ему не за что меня убивать! — кричал мистер Дейвис. — Это вы виноваты. Я вам подчинялся.
— Счет два — один, — засмеялся лакей.
— Молчать, — шипел ядовито сэр Маркус, обращаясь к мистеру Дейвису, — я вас могу в любой момент убрать с дороги.
— Попробуйте только! — кричал мистер Дейвис высоким петушиным голосом.
Кто-то тяжело ударил в дверь.
— Я уже приобрел Вест-Рэнд Голфилдс, — сказал сэр Маркус, — и Восточно-Африканскую нефтяную.
Волна нетерпения охватила Рэвена. Он поднял пистолет и выстрелил в грудь сэру Маркусу. Это был единственный путь заставить его замолчать. Сэр Маркус упал вперед, на столик, опрокинув стакан молока.
Мистер Дейвис заговорил очень быстро:
— Это все он, старый дьявол. Что я мог поделать? Он держал меня в руках. Вы же ничего против меня не имеете, — сказал он и завизжал: — Он меня убьет, если вы не отойдете!
И немедленно заговорил снова. Молоко капало со столика на письменный стол.
— Если бы не он, я бы ничего не сделал. Знаете, что он придумал? Он пошел к главному констеблю, чтобы приказать полиции стрелять в вас без предупреждения.
Он старался не смотреть на пистолет. Лакей, побелевший, молча стоял у стены: он зачарованно смотрел, как вытекала жизнь из сэра Маркуса. «Так вот как это выглядело бы, если бы, — казалось, думал он, — как-нибудь разок за эти годы я набрался бы смелости».
— Откройте дверь немедленно, или мы будем стрелять сквозь нее, — произнес голос снаружи.
— Ради бога, — молил мистер Дейвис, — оставьте меня в покое. Он меня застрелит. — Сквозь стекла противогаза на него глядели с удовлетворением глаза Рэвена.
Через голову Рэвена он увидел часы. Не прошло еще и трех часов после завтрака, он еще ощущал во рту привкус почек и бекона, он не мог поверить, что это в самом деле конец.
— Это ты, — сказал Рэвен, — пытался убить…
— Нет, не я, я ничего… — стонал мистер Дейвис.
Рэвен заколебался: слово было непривычно для его языка — «моего друга».
— Я ничего не знаю. Я ничего не понимаю.
— …Девушку, — сказал он.
Мистер Дейвис затрясся, словно человек, одержимый пляской святого Витта.
— Она вам не друг. Если бы она не донесла…
— Я тебя за одно это пришью. Она не продаст.
— Нет, — завизжал мистер Дейвис. — Она девушка полисмена. Она девушка того парня из Ярда. Она девушка Матера!..
Рэвен застрелил его. С намеренным отчаянием он выпустил в него свой последний шанс к спасению, всадив две пули, когда было достаточно одной, будто расстреливал весь мир в лице толстого, обливающегося кровью Дейвиса.
Пуля разбила замок двери.
«Надо спешить, — думал Рэвен, — когда откроется дверь, я выстрелю первым». Он плохо видел в противогазе, сорвал его и бросил на пол. Лакей смотрел на его заячью губу, темные жалкие глаза.
— Через окно выберешься на крышу, — сказал он.
Но он обращался к человеку, который не понимал, хочет ли спастись, который так медленно поворачивал лицо к окну, что лакей первым увидел малярную люльку за широким стеклом.
В люльке был Матер! В отчаянной попытке взять Рэвена с тыла детектив не учел собственной неопытности: маленькая люлька вовсю раскачивалась. Одной рукой он держался за веревку, другую протянул к окну и не мог достать пистолет, когда Рэвен обернулся. Он раскачивался за окном на высоте шестого этажа и был беззащитной целью для пистолета Рэвена.
