– Вот это выстрел! – закричал майор Беркут, видя, как падают на землю пылающие обломки уничтоженной "вертушки". Сейчас он не думал о том, что в пламени погибли такие же русские, простые солдаты, лишь выполнявшие приказ.
– Поврежден двигатель! – В кабине раздался писк аварийной сигнализации, звук, вызывавший страх даже у самых опытных пилотов. – Мы долго не продержимся в воздухе, – сообщил Швецов. – Куда лететь?
– На юг, в Чечню, – решил Беркут. – Там безопасно, там есть те, кто вас поддержит.
– Так долго не протянем, – отказался президент. – Похоже, нас серьезно зацепило, майор.
– Тогда сколько сможем. Главное, надо уносить отсюда ноги, – не стал спорить командир спецназа. – Они могут поднять истребители, и тогда нам конец.
Швецов попытался набрать высоту, но машина не слушалась его, став вдруг неповоротливой и очень тяжелой. Президент внезапно почувствовал боль и, скосив глаза, увидел кровь. Пробившая борт пуля раздробила ему кость, едва не оторвав ногу, и Швецов удивился, что только сейчас, когда спала горячка схватки, заметил это.
– Не удается увеличить высоту, – стиснув зубы, произнес президент. – Похоже, повреждена трансмиссия. Я попытаюсь посадить вертолет, пока им еще можно управлять.
Оставив позади пылающий аэродром, где в неправедном, попросту невозможном бою истребили друг друга несколько десятков русских солдат, Швецов направил вертолет к поросшему лесом холму. С трудом ему удалось перевалить через вершины, затем бросив Ми-24В в пологое пике.
Вертолет, оставляя за собой шлейф черного дыма, валившего из простреленной турбины, устремился к земле, более не подчиняясь штурвалу. Удар, которым сопровождалось касание земли, был таким сильным, что пилотов подбросило в их креслах, и они едва не откусил собственные языки. Протаранив стену кустарника, "вертушка" на брюхе проползла по зарослям, развернувшись перпендикулярно. Лопасти, продолжая вращаться, срубили несколько деревьев, расщепив их стволы.
– Уходим, – Тарас Беркут выскочил из кабины, бросившись на помощь медлившему президенту. – Давайте скорее! Бежим!
Где-то рядом уже слышен был стрекот винтов, вертолеты вот-вот могли появиться здесь, и тогда все точно было бы кончено.
– Думаю, мне уже не бегать больше, – прохрипел президент, вскрикнув от боли, когда майор стал вытаскивать его из кабины. – Нога! Я даже ходить не смогу.
– Черт с ним, – Беркут вытащил из аптечки шприц-тюбик с морфином, соорудив из погонного ремня своего автомата жгут. – Нам только схорониться, а помощь успеем позвать. Дойдем до леса, там отсидимся.
– Поздно. – Беркут, склонившийся над Швецовым, не видел, как из-за холмов появился низко летящий Ми-8, сделавший круг над разгромленной авиабазой и направившийся к разбитому вертолету. – Отбегались. Ты иди, майор, пока можно, а я здесь останусь.
Вертолет приближался, и майор, наконец, увидевший его, застыл в нерешительности. Бросить Швецова он не мог, это означало не выполнить приказ, но тащить его на себе тоже было равносильно самоубийству.
Ми-8, опустившись метров до пятидесяти, описал круг над поврежденным вертолетом. Беркут видел торчащие из иллюминаторов стволы пулеметов и блоки неуправляемых ракет по бокам фюзеляжа.
– Уходи, – закричал президент. – Ты сможешь добраться до леса, а я и шага не пройду. Беги, мать твою, майор!
Пулеметная очередь взрыхлила землю возле беглецов, и Беркут, не раздумывая, вскинул автомат, открыв ответный огонь. Со стороны это выглядело смешно, но такова была инстинктивная реакция. Вертолет сделал еще один заход, на бреющем устремившись к майору, вставшему над Швецовым.
– Беги, твою мать, – выругался президент, отталкивая прочь пытавшегося перевязать его спецназовца. – Это приказ! По мне они стрелять не будут.
Майор кинулся к лесу, слыша над собой грохот турбин и треск пулеметных очередей. Он споткнулся, уронив оружие, оглянулся назад и увидел, как пулеметная очередь буквально разорвала пополам прислонившегося к борту Ми-24 президента. Скорее всего, тот, кто вел огонь из пулемета, даже не понял, в кого стрелял, решив, что это лишь еще один из таинственных диверсантов.
Бронебойные пули, для которых человеческая плоть не была серьезным препятствием, прошили топливные баки, и вертолет окутало пламя, поглотившее тело Швецова, оставив от него лишь обугленные до черноты кости. Затем Ми-8 набрал высоту, и майор понял, что его пилот намерен выпустить ракеты, не желая гоняться за отдельным человеком.
Тарас Беркут бросился бежать со всех ног, забыв про автомат, так и оставшийся в кустах. Первый взрыв подбросил его в воздух, подтолкнув вперед. Командир спецназа кубарем прокатился по земле, кое-как встал и вновь бросился бежать, низко пригибаясь к самой земле. Следующая ракета взорвалась чуть справа, так близко, что майор услышал свист осколков. Вертолет завис, вновь открыв огонь из установленных по бортам крупнокалиберных пулеметов. Расстояние было велико, но стрелков это не смущало, и они только расходовали боекомплект.
Майор бежал, петляя, пытаясь сбить прицел противнику. Свист пуль сменился взрывами ракет, Беркут вновь почувствовал, что земля ушла из-под ног, успев заметить перед собой ствол дерева, яркую вспышку, и погрузился во мрак.
Маневры русских вертолетов видели отступавшие бойцы "Дельты". Коммандос испытали немало неприятных минут, когда над ними кружили русские "Хайнды" и "Хипы", искавшие таинственных диверсантов.
Вертолет всегда был одним из самых опасных врагов любого спецназовца, и больше всего коммандос Карсона боялись, что их просто накроют с воздуха, не пытаясь высадить десант, чтобы, к примеру, взять кого-то в плен. Тем более странным почувствовавшим себя загнанными зверями солдатам из "Дельты" показалось то, что внезапно вертолеты куда-то исчезли, словно прекратив все поиски. Разумеется, они не знали, что в тот момент спецназ под командованием Беркута уже громил аэродром, с которого в последний миг успели сообщить о нападении.
Так или иначе, коммандос удалось выйти из сжимавшегося вокруг санатория кольца, добравшись до места, откуда их должен был забрать вертолет. Каждый из них верил, что еще полчаса ожидания, и они будут в безопасности, просто преодолев воздушную границу России.
– Давай сигнал, – приказал полковник Карсон радисту. – Пусть поторопятся. Мне здесь очень не нравится.
Уцелевшие после боя с русскими коммандос находились в неглубокой лощине, заняв круговую оборону на случай, если противник появится раньше, чем спасатели. Было вообще непонятно, как сюда сядет тяжелый вертолет типа "Чинука".
Короткий импульс, набор цифр, не имевший никакого смысла, ушел на спутник, через секунду передавший его на командный пункт операции, расположенный на борту кружившего над Черным морем "Сентри".
– Отлично, – кивнул генерал Стивенс, когда офицер связи доложил ему о сигнале радиомаяка. Офицер не знал, что именно означает этот сигнал, но знал, кто его подает. – Их координаты известны? Отлично, тогда сообщите координаты на борт "Найтхоков" и дайте им зеленый свет!
– Но, сэр, – замялся оператор, – разве там не наши парни? Мы должны выслать за ними вертолет, вытащить оттуда их задницы!
– Выполняйте приказ, и не смейте сомневаться в его верности, – прервал офицера Стивенс, цедя слова сквозь зубы. – Передайте пилотам F-117A координаты цели и подтвердите приказ на атаку немедленно!
Звено "Найтхоков" находилось в воздухе почти два часа, успев за это время дозаправиться от летающего танкера КС-135А "Стратотанкер". Бомбардировщики находились на высоте девять тысяч метров, оптимальной с точки зрения расхода горючего. Радиостанции ударных самолетов-"невидимок" работали только на прием, а после получения координат пилоты вовсе их вырубили, чтобы уменьшить число демаскирующих признаков. Их главным оружием были не бомбы, а именно скрытность, чему способствовало буквально все в их необычных машинах. Но даже это не давало полной уверенности в успехе операции, ведь придется около часа пробыть в русском воздушном пространстве.
Получив координаты цели, полковник Нэш, бросил свой "Найтхок" к самой воде, изменяя курс и увеличивая скорость с девятисот до тысячи километров в час. Несмотря на специальное покрытие, поглощающее радиоволны, и особую конструкцию двигателей, выхлопные газы которых смешивались с холодным воздухом, не обнаруживая тем самым самолет для инфракрасных детекторов, полет на предельно малой высоте оставался верным способом выйти к цели незаметно для противника.
Пилоты не связывались друг с другом, но это было и не нужно. Джеральд Нэш знал, что его ведомый в точности повторил действия командира, ведь они не раз отрабатывали все это на учениях. Каждое движение было доведено до полного автоматизма, и никакие команды не требовались. Ведомый отлично знал, что ему делать. Теперь оставалось преодолеть около четырехсот миль, сбросить бомбы и уйти, и полковник был уверен, что им это удастся.
