– Главное – обеспечить секретность, – потребовал премьер-министр. – Об этом вы не должны забывать ни на мгновение, генерал. Наверняка уже многие задумались, что значит такая активность войск, и вы должны сделать все, чтобы суть происходящего оставалась тайной как можно дольше. Швецов по официальной версии находится в одном из госпиталей, и никто, повторяю, – сделал ударение на этом слове Самойлов, – никто не должен усомниться в этом. Заткните глотки всем, кто попытается обсуждать происходящее, а как вы это сделаете, меня заботит меньше всего!
– Я распоряжусь, – коротко ответил генерал.
Василий Строгов все яснее ощущал, что совершил страшную ошибку, поддавшись на уговоры главы правительства. Сперва действительно казалось, что Самойловым движет исключительно забота о будущем страны, но теперь, в свете все более странных событий и непонятных приказов премьера это уже не выглядело столь однозначным. Но, как бы то ни было, отступать было поздно, значит, оставалось прилагать все усилия, дабы Самойлов удержался у власти, что Строгов и делал по мере своих сил.
– Можете не беспокоиться, – заверил генерал собеседника, – в десанте люди не из болтливых. Я уверен, мы сумеем сохранить все в тайне, хоть и не слишком долго.
– А кто вообще посмел атаковать ваших людей, генерал, это известно? – немного остыв, видимо под впечатлением задействованных в поисковой операции сил, спросил Самойлов.
– На месте боя найдены тела нескольких бойцов, которые, как стало известно, служили в расквартированной в Чечне бригаде специального назначения, – сообщил Строгов, радуясь, что хоть что-то может сказать с уверенностью. Правда, полностью уверен в своих словах он не был, но Самойлову знать это пока не стоило. Требовалось кое-что проверить, и тогда можно будет выложить все имеющиеся сведения, но лишь когда они полностью подтвердятся.
– То есть это мятеж? – удивился премьер-министр. – Если спецназовцы действовали не по собственной инициативе, то выходит, что командир их подразделения открыто не подчинился моим, да и вашим, генерал, тоже приказам?
Тень гражданской войны становилась все более реальной. Аркадий Самойлов сейчас больше всего хотел услышать от генерала веские аргументы, опровергающие версию о мятеже, но надеждам министра не суждено было сбыться.
– Скорее всего, дела обстоят именно так, – согласился Строгов. – Адмирал Макаров оказался не единственным, кто не согласился со сменой власти в стране, и дальше, я боюсь, будет еще хуже. Я не уверен, что и командир бригады специального назначения сам принял решение послать своих бойцов вызволят Швецова. Вполне вероятно, что он лишь исполнял приказ генерал-полковника Бурова, а это значит, что против нас могут действовать не только горстка спецназовцев, но мощная группировка, в том числе полнокровная танковая дивизия, расквартированная в Чечне, а также десантно-штурмовая дивизия. Впрочем, насчет последнего я сомневаюсь, – оговорился Строгов. – Ермолов не посмеет нарушать приказы, поступающие из Москвы. Но в любом случае мы можем вскоре столкнуться со случаями открытого неподчинения или выступлениями целях частей и соединений российских вооруженных сил, и я не уверен, что у нас получится подавить сопротивление. Я опасаюсь гражданской войны, Аркадий Ефимович.
Самойлов ничего не ответил, обдумывая слова министра обороны. Изначально все выглядело просто и легко, ведь премьер-министр действовал исключительно на основании Конституции, заменив Швецова на посту главы государства. Десантники справились со своей задачей на "отлично", быстро и без особого шума изолировав президента, и ему, Аркадию Самойлову, лишь оставалось взять бразды правления в свои руки. Но на деле это оказалось не так легко.
Маршал Лыков ушел без сопротивления, не рискнув, а скорее просто не пожелав выступить против заговорщиков, ведь он имел все шансы прихлопнуть Самойлова и его немногочисленных сторонников, вернув законно избранного президента. Но прежний министр обороны не пожелал видеть, как русские солдаты убивают друг друга, избавив мятежников, а премьер-министр именно таковым считал себя и своих сторонников, от множества проблем.
Следующим человеком, усомнившимся в непогрешимости Москвы, в лице главы правительства стал адмирал Макаров, но у того хватило решимости вместо того, чтобы простой уйти в сторону, заявить протест, да так, что не заметить этого не смог бы даже слепой. И теперь Самойлову приходилось делать вид, что ничего не произошло. Несколько десятков боевых кораблей и подводных лодок, в том числе и те, что несли баллистические ракеты, фактически не подчинялись верховной власти, и оставалось лишь уповать на благоразумие командующего флотом.
Аркадий изо всех сил хотел верить, что у Макарова хватит здравого смысла, чтобы не провоцировать только и ждущих этого американцев. Янки, получив просьбу Кремля, вежливо сообщили спустя почти сутки, что намерены избегать вмешательства во внутренние дела России, и будут действовать лишь тогда, когда мятежный адмирал станет угрожать непосредственно их кораблям, действующим в этом районе. Что ж, это было к лучшему, поскольку Самойлов очень быстро раскаялся в своем опрометчивом решении призвать на помощь чужаков.
События нарастали, точно снежный ком. И вот, наконец, готова была взбунтоваться целая бригад войск специального назначения, и, возможно, не только она. Север страны уже был неподконтролен Кремлю, пусть это и тщательно скрывалось, и вот в любой миг был готов взорваться юг. Слухи о том, что свои уничтожают своих, уже должны были просочиться, не мог же молчать каждый из тех тысяч солдат, что сейчас искали пропавшего Швецова.
– Генерал, – наконец, решительно произнес Самойлов, – генерал, вы должны понимать, что любые внутренние беспорядки, тем более, если в них примет участие армия, пусть это будет даже рота, даже единственный взвод, недопустимы в сложившейся ситуации.
– Да, это несомненно, – подтвердил Строгов. – Гражданская война будет катастрофой для страны.
– И вы должны сделать сейчас все, чтобы избежать ее, – продолжил премьер-министр, недовольный тем, что его прервали. – Вам подчиняются Воздушно-десантные войска, по-прежнему видящие в вас своего командующего. И потому я хочу услышать, готовы ли вы использовать их против восставших частей армии и флота? Если не подавить ростки мятежа в зародыше, генерал, залив их малой кровью, то, очень может быть, вскоре кровью зальет всю страну.
– Я не считаю возможным использовать десант для таких целей, – возразил Строгов. – Никогда русские не станут убивать русским по моему приказу, Аркадий Ефимович. Война возможна лишь тогда, когда сила есть у обеих сторон. Только в этом случае можно говорить о противоборстве. Но этого я не допущу. Мои солдаты не будут сражаться за вас против своих же, а равно не примут они и противную сторону.
– Это не вопрос морали, а необходимость, – жестко произнес премьер-министр. – Я приказываю привести в боевую готовность десантную дивизию, находящуюся сейчас в Чечне, а также те подразделения десантных войск, которые сейчас базируются на территории ставропольского и Краснодарского краев. Они должны быть готовы войти в Чечню при первых признаках беспорядков, иначе пожар восстания может разгореться с такой силой, что мы будем не в силах его погасить. Но дабы избежать этого, избежать ненужных потерь, прикажите генералу Ермолову арестовать командира бригады спецназа, и сообщите ему, что с этой минуты он становится командующим объединенной группировкой воск в Чечне вместо Бурова.
– Это вызовет недовольство многих офицеров, служащих в Чечне, – заметил генерал Строгов. – Буров пользуется заслуженным уважением, и его снятие с должности не пройдет незамеченным.
– К черту недовольство, – не сдержался Самойлов. – Пусть обсуждают сколько им угодно, лишь бы дело не заходило дальше слов.
Аркадий чувствовал себя загнанным зверем, не знающим, откуда и кем будет нанесен решающий удар, и это не прибавляло душевного спокойствия.
– Мы вступили в период кризиса, и для успешного выхода из него должны быть готовы пойти на крайние меры, – стараясь казаться более решительным, сообщил Самойлов. – Если потребуется, нужно ввести в стране чрезвычайное положение, лишь бы избежать беспорядков, тем более, если в них примет участие армия. Действуйте быстро и решительно, генерал, и тогда все будет хорошо. Через считанные недели, может даже, дни, все успокоятся, и нынешние события будут казаться нам просто дурным сном.
При всем желании верить словам Самойлова, у Строгова это получалось пока не очень хорошо. Генерал все сильнее ощущал себя предателем, но теперь некуда было отступать, раз сделав шаг на путь измены. Оставалось лишь надеяться, что подробности смены власти в стране удастся удержать в тайне, но для этого необходимо было найти президента живым, а лучше мертвым. Как цинично это не звучало, мертвый Швецов был намного менее опасен для Самойлова и его команды, в которой отныне не последнее место занимал Строгов.
