Распахнулась дверь, в комнату влетел оперативник Петр.
– Вот ты где, – запыхавшись, сказал он Ларисе. – Послушай, может, вот он глянет, а?
Он кивнул в сторону лежащего на диване Антона. Лариса с сомнением покачала головой.
– Лучше бы он не шлялся, а дождался «скорую».
– Да на минутку, а? Слышь, следователь, ты десять метров сможешь пройти? До соседней квартиры?
– Конечно, – пробормотал Антон. Собравшись с духом, он сел на диване, спустил ноги на пол. Голова закружилась, запрыгали перед глазами звездочки, но он стиснул зубы и встал. Пол сразу поехал под ногами, оперативник подхватил его под руку:
– Ух ты! Тихо, тихо, давай я тебя подержу. Как же ты подставился? Чтоб тебя так долбанули?
Поддерживаемый оперативником, Антон неуверенно двинулся к выходу. Путь через тесный коридор и неширокую лестничную площадку показался ему переходом через Альпы. У двери квартиры Полякова курил оперативник в камуфляже; навстречу им из квартиры вышел криминалист – не тот, что был на осмотре трупа Годлевича несколько дней назад, а другой. На шее у него висела фотокамера.
– Ну что, закончил? – спросил его Петр. – Можно там потоптаться?
– Идите, – махнул рукой криминалист. – Пусть уже медик свои градусники вставляет.
– Да медик с места не тронется, пока прокурорского нету.
– Как нету? А это кто? – криминалист показал подбородком на Антона.
– Это потерпевший, – отрезал Петр. И бережно провел Антона в глубь квартиры.
Как странно видеть все это без страха, подумал Антон, обводя взглядом скудно обставленную комнату с разбросанной мебелью. Вот простенок между окнами, где еще недавно стояло зеркало; кресло, а в нем – безжизненное тело.
Оперативник подвел Антона прямо к креслу, они остановились как раз напротив, и Антон завороженно уставился на человека с ножом в груди.
– Ну что? – спросил опер. – Похож?
– Похож, – медленно выговорил Антон. – Очень похож. Это он.
– Кто – он?
– Годлевич. Семен Юрьевич. На его труп я выезжал два дня назад.
– Ты не торопись. Посмотри хорошенько, – настаивал опер.
– Это он, – повторил Антон. – На нем и куртка та же.
– Послушай, парень, – терпеливо выговорил опер, – я понимаю, голове твоей досталось. Но посуди сам: такого быть не может. Того покойника, – он сказал это раздельно, чуть ли не по складам, – уже похоронили. Согласен?
– Согласен, – ответил Антон. Любое движение – шаг, поворот головы, даже движение глаз – причиняло ему неимоверную боль. Плюс еще что-то кололо в бок. Это же фототаблица, вспомнил он. Вытащив из-за пазухи конверт, он протянул его оперу.
Оперативник достал из конверта фототаблицу, вчитался в подписи под фотографиями, коротко глянул на Антона и снова уставился на снимки, потом перевел взгляд на тело с ножом в груди.
– Тьфу ты черт! – медленно сказал он.
Это было последнее, что услышал Антон. В голове со звоном разорвался цветной шарик, перед глазами опять заплясали блестящие мушки, в ушах заныл ровный гул. Кто-то усадил его, поддержал затылок; через некоторое время ему полегчало, он стал разбирать звуки окружающей среды.
Опер стоял перед ним с фототаблицей в руках.
– Ну ты как? – участливо спросил он.
– Нор... Нормально, – сглотнув, хрипло ответил Антон.
– Зря я тебя сюда привел. Ты бы сразу сказал, что у тебя таблица эта, – он помолчал. – Чертовщина какая-то...Утром съезжу в морг, посмотрю там. Надо же, какое сходство.
С лестничной площадки донеслись громкие голоса, шум.
– О, следопыт приехал, – оживился опер.
В квартиру, сопровождаемый вторым оперативником и экспертом-криминалистом, вошел мрачный Спартак Иванович.
– О как! Все в сборе, – недовольно сказал он. – Только не говорите, что сегодня опять Лариска дежурит.
– Она там кофе пьет у соседей, – пояснил криминалист.
– Супер! Ну что, молодой, – обратился он к Антону, – влип? Я же говорил, слушайся меня! Сидел бы, описи писал, и был бы цел. А?
Спартак Иванович говорил, по обыкновению, скороговоркой, но это сейчас не раздражало Антона, он был даже рад появлению еще одного знакомого лица.
Спартак Иванович между тем подошел к оперу, и они обменялись рукопожатием.
– А это что? – следователь бесцеремонно выхватил у оперативника из рук фототаблицу. Бегло проглядел ее, потом с фототаблицей в руке подошел к креслу, в котором располагался труп, заглянул ему в лицо и присвистнул.
– Это он, что ли? Мы ж на него уже выезжали, а?
Опер неопределенно пожал плечами. Спартак Иванович повернулся к Антону, который, если честно, еле сидел.
– Молодой, ну ты хоть скажи. Мы ж его видели, а?
Антон из последних сил напрягся, соображая, что больнее: сказать «да» или кивнуть головой. Спартак Иванович, видимо, принял его молчание за знак согласия.
– Ну, он ли, не он, давайте начинать. Цигель-цигель ай лю-лю, до утра бы управиться. Гоните сюда Ларису, а я пока обстановку начну описывать. – Он обратился к Антону, – Жаль, молодой, что тебя по башке долбанули, а то бы сел и писал протокольчик. А то, может, самодопросишься, пока я тут ковыряюсь?
Вошла Лариса, волоча за собой экспертный чемодан.
– Нечего-нечего, – сварливо начала она, отгоняя Спартака от Антона. – Отстань от пацана, ему вообще лежать надо.
Антон вспомнил про «скорую», вызванную сто лет назад. Так и сдохнуть можно, подумал он, врача не дождавшись. Спартак Иванович наклонился к телу в кресле, чуть ли не носом водя по рукоятке ножа, торчащего из груди.
– Ни одна сволочь пальцами не хваталась, а? – пробормотал он.
Вокруг раздались возмущенные возгласы.
– Ну ладно, ладно, понял, понял. Лариса, давай, не стой. Ножик когда обрабатывать? Когда ты труп посмотришь? Или прямо сейчас?
Он посторонился. Лариса, не отвечая, подошла к креслу, грохнула экспертный чемодан на пол, с треском натянула резиновые перчатки и, наклонившись к трупу, оттянула ему веко. Потом выпрямилась и с тем же треском сорвала резиновые перчатки.
– Совсем вы охренели, ребята. Похоже, он жив еще. Давайте «скорую» дождемся.
Антон забыл даже про свою собственную травму. Он ожидал, что при этом известии эксперта все закричат и забегают; но не тут-то было. Все спокойно отошли от кресла, Спартак Иванович потянулся и с хрустом зевнул.
– А ты раньше не могла сказать? – спросил он обычной своей скороговоркой. – Столько времени потеряли, может, мне бы и ехать не пришлось.
– А я его не смотрела, – огрызнулась Лариса, – ты же знаешь. Я без следователя к трупу не подхожу. Надо было быстрее поворачиваться.
На лестничной площадке опять началось оживление.
– Никак доктора прибыли? – встрепенулся оперативник и поскакал из комнаты.
Вскоре он вернулся с двумя хмурыми тетками в ватниках, и подвел их к креслу. Те лениво осмотрели тело, потом повернулись к операм.
– Вы ножик обработали на пальцы? А то мы его сейчас увезем, хирург будет в операционной извлекать травмирующий предмет.
Подскочил криминалист, помахал кисточкой над рукояткой ножа, нанося порошок, потом осмотрел рукоятку, удовлетворенно хмыкнул и осторожно налепил на нее дактилопленку. Антон хотел сказать ему, что рекомендовал бы воспользоваться не темной, а светлой пленкой, раз уж объект темный, и порошок, судя по всему – сажа, но смолчал. И вовремя. Спартак Иванович подошел к нему, потрепал по плечу, что отозвалось потрясением в многострадальной Антоновой голове, и ласково сказал:
– Сейчас тебе наука пальчики откатает, ладно? Наука, откатаешь? – обратился он уже к эксперту, и нашел полное взаимопонимание.
Антона затрясло. Значит, хоть с ним и обращались, как со своим, но все время имели в виду как подозреваемого. А эксперт уже разложил перед ним набор для получения отпечатков рук и стал с помощью валика намазывать его пальцы и ладони гуталином. Между тем сотрудники «скорой» притащили смешные но силки – без жесткого каркаса, похожие на огромную хозяйственную сумку, за руки, за ноги положили в эту сумку тело неизвестного и потащили его к дверям. Опера взялись за ручки сумки, понимая, что двум женщинам проблематично будет спустить эту ношу с лестницы, хоть бы и с невысокого второго этажа. Дорогу им преградил Спартак Иванович:
– Минуточку, господа хорошие! А вы хоть документы у него посмотрели? Кого мне в протокол записывать? Мне ж дело возбуждать надо.
– Посмотрели, посмотрели, – успокоил его оперативник. – Никаких документов нету. Неизвестный.
Спартак Иванович хмыкнул. Он подошел к Антону, которым занимался криминалист, засунул руки в карманы и стал наблюдать за тем, как эксперт поочередно прикладывает пальцы Антона к бланку дактилокарты. Закончив, эксперт стал укладывать свои причиндалы в коробочку, Спартак Иванович схватил дактилокарту и аккуратно вложил ее, между двух листов бумаги, в свою папку. Антону разрешили помыть руки. И эксперт любезно сопроводил его в ванную комнату.
