Она услышала, как Дэвид барабанит пальцами по столу.
— Может быть, ты думаешь о смерти отца, Джулия. Помнишь, он отвез Дэниэла в Саутгемптон и один возвращался в Арбор-Нолл около четырех... или пяти часов утра, когда все это произошло. Ужас.
Дэниэл Остриан был отцом Джонатана Остриана и дедом Джулии.
Брайс быстро подтвердил:
— Да, так оно и было. Не зацикливайся на этом. У тебя и так было достаточно горя. Отбрось эти мысли.
— И тебе пока совершенно не нужно возвращаться в город, — продолжал Крейтон рассудительным тоном. — Я распорядился доставить твой «Стейнвей» сюда, чтобы ты могла заниматься на нем. Большой коттедж заняла секретная служба. Ты можешь поселиться в маленьком. Там мы и поставим тебе рояль. Или расположись в нескольких комнатах здесь, в большом доме. Можешь поселиться, где хочешь, — добавил он великодушно. — Отказов мы не принимаем.
По голосу она поняла, что он улыбается своей обаятельной улыбкой.
— Тебе ведь нужна забота. Не так ли Дэвид?
— Совершенно согласен, — подтвердил Дэвид.
— Тебе тут будет спокойно, Джулия. У тебя будет компания. И рядом люди, которые помогут тебе освоиться, — добавил Брайс.
Но никто не помог ей вспомнить, что же произошло в вечер ее дебюта, что могло вызвать ее слепоту и что могло бы восстановить ей зрение каким-то иным способом, если он существовал. Перед внутренним взором стояло лицо матери и ее искрящаяся радость. Потом она видела женщину с пистолетом, выстрел. Удар пули швырнул мать на сиденье. Жуткие фонтаны крови. Разрывающие сердце звуки удушья, когда она пыталась вдохнуть воздух, но вместо этого захлебывалась собственной кровью.
Ее мать умерла мучительной смертью, зная, что надежды нет. А Джулия не могла ей помочь, потому что ослепла. Теперь ей нужно было вернуть зрение, чтобы найти убийцу.
Она подумала о большой квартире на Парк-авеню и представила себе, как пустота будет эхом отзываться в ее комнатах. Сначала отец, потом мать. Оба погибли. Ни братьев, ни сестер, ни мужа, ни детей — она была совершенно одна, если не считать Редмондов. И Ориона Граполиса. Орион был психологом и жил в том же доме, что и она. Когда бы она или мать ни оказывались в городе, Граполис с женой заходили, чтобы выпить и неспешно побеседовать. Он ей очень нравился. Свой терапевтический метод он называл естественным гипнозом. Она решила проконсультироваться с ним по поводу конверсивного нарушения. Вначале у нее был хороший психиатр, а потом она потеряла веру во всяких докторов. Но теперь?..
Может быть, ей все же следует теперь с ним поговорить. Чем больше она думала об этом, тем привлекательнее казалась эта мысль. Орион всегда намекал, что мог бы помочь ей. Это было серьезной причиной для возвращения в квартиру.
Она в любом случае не собиралась оставаться в Арбор-Нолле. С тех пор как умер отец и пришла слепота, она никогда не чувствовала себя здесь в своей тарелке. Она и не хотела, и не могла сказать дядьям, что видела убийцу матери и что теперь главной ее целью будет восстановление зрения и справедливости.
Вместо этого она вежливо объясняла:
— Мне нужно побывать в квартире. Мне нужно научиться заботиться о себе самой. Кроме того, я изменила ваше распоряжение, Крейтон. «Стейнвей» доставят к нам... ко мне.
У богатства есть свои преимущества. Для исполнения желаний достаточно распорядиться. На секунду она ощутила глубокое удовлетворение.
Комната как бы откликнулась удивленной тишиной.
— Ты отменила мое распоряжение? — спокойно спросил Крейтон, но он с трудом сдерживал удивление и злость. — Как интересно. Это неблагоразумно, Джулия. Ты действительно должна позволить нам решать. Я уже связался с юристом по имущественным делам и попросил его поднять завещание. Он передаст его в суд по наследственным делам, так что ты сможешь получить все свое наследство. Ты могла этого не знать, но ты должна получить все. Все деньги Острианов. Каждый цент. Плюс долю Маргерит, конечно...
— И это будет немалая сумма, хотя она была бы намного большей, если бы Дэн не ушел так рано, — перебил Дэвид, едва сдерживая досаду по поводу финансовой безответственности Дэниэла Остриана. — Более пятисот миллионов долларов, если я правильно помню. И это, конечно, после того, как налоговая служба отрежет свой кусок...
Джулия ответила:
— Спасибо. Я признательна за все, что вы хотите сделать для меня. Но я беру жизнь в свои руки. Я пробуду здесь еще несколько часов. Но сегодня же уеду. Конечно же, я вернусь, чтобы принять участие в поминках и похоронах. Я просила Скотланд-Ярд позвонить мне, а не вам, когда они передадут маму службе доставки. — Она сделала паузу. — Я смогу разобраться с улицами вокруг дома, а в сложных случаях буду брать такси. Есть всякие способы. Я все их изучу, и все будет в порядке. Мне понадобится менеджер. И в конце концов я вернусь к гастролям.
У нее никогда не было другого менеджера, кроме матери.
— Хорошо, Джулия, — пробормотал Брайс. Он прекрасно понимал ее потребность в работе.
Крейтон был ошеломлен неожиданным проявлением независимости.
— Конечно, плохо, что мы потеряли Маргерит. Подумай о нас.
Он придвинул свое кресло поближе, чтобы разглядеть ее. Он не обращал внимания на черты лица, тонкий нос и привлекательные губы. Он пытался уловить, что происходит у нее в голове.
— Подумай, каково нам. Мы хотим знать, что у тебя все нормально. Если ты останешься здесь, мы будем уверены, что с тобой ничего не случится. — Он смягчил тон. — Ты не должна быть эгоистичной по отношению к нам, Джулия. Теперь, когда Маргерит нет, мы должны взять все на себя.
— Советую вновь передать мне контроль над доверительным фондом Маргерит, — добавил Дэвид. — Одной головной болью для тебя будет меньше. Маргерит все равно ничего с ним не предпринимала. Конечно, я распоряжусь и твоим наследством.
— Я подумаю, — тихо сказала Джулия. Что-то сдавило ей грудь. Приступ застарелой клаустрофобии овладел ею, как будто она была какой-то нематериальной функцией в уравнении Редмонда. Она твердо намерена сама управлять своим наследством и доверительными фондами, но эту бомбу она взорвет позже.
Крейтон все еще смотрел на Джулию. До сегодняшнего дня в те считанные разы, что он обращал на нее внимание, она казалась воплощением милой, волнующей невинности. Теперь это в прошлом. Перед ним была твердая решимость. Как всегда, она сидела очень прямо. Но на лице не было обычных темных очков, и ее голубые глаза ярко сверкали. Тонкие руки на коленях были готовы сжаться в кулаки бойца. Он неожиданно понял, что она может принести столько же неприятностей, сколько принесла ее мать. Может быть, даже больше.
— Дедушка Редмонд достаточно здоров, чтобы прийти на похороны? — спросила Джулия.
— Боюсь что нет, — ответил Крейтон. — Наоборот, ему стало хуже. Он, вероятно, узнал о смерти твоей матери, и это сильно потрясло его.
Она нахмурилась:
— Мама думала, что это он мог прислать ей пакет. Но он был в ее сумке и достался убийце вместе со всем остальным.
От удивления у Крейтона перехватило дыхание. Он спокойно задал ей вопрос так, как обычно юрист спрашивает клиента:
— Похоже, ты не вполне уверена, что пакет был от деда?
— Мама думала, что это возможно. Она говорила, что он пришел из Армонка и был надписан корявым почерком. Но на нем не было обратного адреса и имени. Ее порадовало, что он достаточно хорошо себя чувствовал, чтобы писать.
Крейтон успокоился. Он уже знал, каким должен быть ответ, но все-таки спросил:
— Она так и не распечатала его?
— Нет. — Джулия прикусила губу. — У нее не было такой возможности.
А это означало, что Джулия ничего не знала. Но Крейтон продолжал пристально изучать ее. Она изменилась. Сейчас более чем когда-либо, он хотел, чтобы она осталась здесь. Он сказал почти сердечным тоном:
— Джулия, останься с нами хотя бы до похорон. Это всего лишь несколько дней. Я позвоню твоему старому психиатру. Он помогал тебе раньше и, я уверен, поможет сейчас. После того как ты встретишься с ним, мы вновь подумаем, что тебе следует делать дальше.
Но ее голос был тверд:
— Я еду домой, Крейтон.
Это был не ответ, а утверждение.
— Джулия... — начал он.
— Нет. Я ценю ваше гостеприимство, но нет. Я уезжаю во второй половине дня.
Ее лицо выражало твердость, решение было словно отлито из бетона.
Он буквально онемел от шока. Сейчас не было времени накачивать ее наркотиками и заставлять делать то, что ему нужно, как это было с отцом. Она разительно изменилась, а это означало, что ему нужно немедленно менять решение. Она видела лицо убийцы, и если когда-нибудь зрение вернется к ней...
Он был в ярости, но не показывал этого. Он шел к победе на выборах, и ему было совершенно некогда возиться с избалованной молодой женщиной, в которой упрямства было больше, чем здравого смысла. Он стал искать решение в своем энциклопедически образованном мозгу. Должен был быть какой-то способ гарантировать то, что она не выйдет из-под контроля и не вмешается в его планы. Внезапно он заметил, что Дэвид и Брайс повернулись к нему, словно почувствовали, что есть еще какая-то проблема, кроме упрямства племянницы, которая подвергнет себя опасности, если вернется домой.
