Ознакомительная версия.
– Здравствуйте, мама, – вежливо поздоровалась Элла.
– Где ты вчера была? – спросила свекровь. – Я к вам приходила днем, долго звонила, стучала, кричала, но мне никто не ответил.
– Меня не было дома, – краснея, сказала Элла, – я выходила в магазин. Вы же знаете, что я по субботам хожу за покупками.
– Странно, – удивилась свекровь, – а мне сказали, что ты уже вернулась. Я встретила твоих соседей, они мне сказали, что ты дома.
– Я вернулась, а потом снова вышла, – пояснила Элла. Ей было неприятно, что приходилось обманывать Сашину мать.
– Жаль, – сказала свекровь, – я думала, что тебе скучно одной, решила зайти. Ну, ничего, я приеду сегодня.
– Нет, – слишком быстро и громко ответила Элла. И тут же сообразила, что подобный отказ не только удивит, но и обидит свекровь.
– Я моей подруги Лены заболела мать, – начала, сбиваясь, объяснять Элла, – она меня просила приехать и помочь. Я обещала.
– Я Лены? – удивилась свекровь.
– Да, у нее. Она звонила и просила меня приехать. – Элла врала, оглядываясь на гостиную и с ужасом думая, что ее может слышать Саид. Ей было стыдно не только перед ним или перед свекровью за свое вранье. Ей было вообще стыдно, что она лжет. Ведь чувство стыда, – это прежде всего внутреннее состояние человека. Не испытывающий стыда бессовестный человек абсолютно свободен в своих подлых поступках. И, может быть, это одно из самых больших наказаний, какое только бог может послать человеку – отнять у него чувство стыда и равновесие совести.
– Ну, если так, тогда обязательно поезжай, – согласилась свекровь, – ничего страшного, я к тебе завтра загляну. Доброе у тебя сердце! – не удержалась она.
– Спасибо. Я вам обязательно позвоню. – Элла быстро положила трубку на рычаг и прижалась к стене, закрыв глаза. Щеки горели от непривычного состояния. Она открыла глаза, дотронулась ладонью до лба. Он был влажным.
– Господи, что я делаю, – упрекнула себя Элла. Ведь завтра придется пустить свекровь и объяснить ей свою ложь. Какой ужас! Но сейчас она ничего другого не могла придумать.
Элла хотела пройти на кухню, но услышала легкое покашливание Саида. Она открыла дверь в гостиную.
– Добрый день, – вежливо поздоровался Саид. За два дня у него выросла густая темная щетина на лице. Кое-где проступала седина, особенно на подбородке.
– Добрый день, – кивнула Элла, – я, наверное, слишком громко говорила. Или вас разбудил телефонный звонок?
– Ничего страшного, – успокоил ее Саид, – это звонила ваша свекровь?
– Да, – печально ответила Элла, – она хотела сегодня прийти ко мне. Я ее обманула первый раз в жизни. Сказала, что иду к подруге.
– Извините, – пробормотал он, – я же говорил, что мне лучше отсюда убраться.
– Ничего, – улыбнулась она, – как-нибудь выкрутимся. Что-нибудь придумаем.
– Можно мне побриться? – вдруг попросил Саид. – Мне как-то неудобно лежать в таком виде.
– Я нас есть одноразовые станки. Я дам вам, только если вы пообещаете лежать в постели.
– Не обещаю, – упрямо сказал он, – я буду бриться в ванной. Я не могу бриться, лежа в постели.
– Я бы вас побрила, – рискнула предложить Элла.
– Я не инвалид, – возразил он, – я могу встать. Жаль, что мне не во что одеться.
– Если хотите, я сегодня съезжу и куплю вам что-нибудь, – предложила она. – Вы говорили, что по воскресеньям работают некоторые магазины. Вы, наверное, себя неуютно чувствуете?
– Конечно, – кивнул Саид, – я постеснялся вам напомнить. Я меня есть деньги. По кредитной карточке вам их не дадут, но я могу назвать вам код, и вы сможете получить наличными.
– Я вас есть наличные, – показала на портмоне Элла, – кажется, несколько тысяч.
– Это не мои деньги, – вздохнул Саид, – и вообще это не мои карточки. Там только одна простая карточка моя. И на счету у меня полторы тысячи долларов. Я не богач.
– А откуда у вас деньги? – шепотом спросила Элла.
– Мне как раз передали их перед тем, как преследователи напали на мой след, – пояснил Саид. – Наша оппозиция очень заботится обо мне. Поэтому мне сделали документы на имя Мирзы Ягубова, кредитные карточки, московскую прописку и даже водительское удостоверение. Но я вам не солгал. В тот момент мне было не до этого. Меня действительно зовут Саид. И я даже не знаю точно, сколько у меня всего денег. Но думаю, что вам нельзя получать деньги по карточкам. Их номера могут быть известны моим преследователям, и они поймут, что кто-то другой получает за меня деньги.
– Я думаю, что на костюм хватит и тех наличных денег, которые у вас есть, – напомнила Элла, – там, кажется, несколько тысяч долларов.
– Тогда, конечно, хватит, – рассмеялся Саид, – только вы упакуйте костюмы в старые пакеты. Самые старые и грязные, какие у вас есть дома. Чтобы никто не догадался. Они наверняка еще следят за домом.
– Что-нибудь придумаю, – согласилась Элла. – Куда мне ехать за одеждой?
– В Петровский пассаж или в ГУМ, – пожал плечами Саид, – все равно куда. Главное, чтобы костюм был пятьдесят четвертого размера. А рубашка у меня сорок четвертого размера.
– Там же очень дорого, – невольно вырвалось у нее.
– Обычные магазины закрыты. К тому же мне еще нужна обувь, а я не хочу, чтобы вы тратили на меня лишнее время, – пояснил Саид, – эти магазины удобнее всего. Да, чуть не забыл, обувь у меня тоже сорок четвертого размера.
– Хорошо, – кивнула она, с удовлетворением вспомнив, что у Саши тоже большая нога. Даже больше, муж носил обувь сорок пятого размера. Это ее приятно удивило. Она думала, что у ее гостя размер больше, чем у Саши. Хотя нет. Я Саши были красивые длинные ноги. Я этого тоже длинные ноги. Но у Саши они были розовые, ровные и гладкие. А у ее гостя – заросшие волосами. И это ее почему-то взволновало. Она никогда не видела так близко чужие мужские ноги. Элла вспомнила, какой шок она испытала, когда увидела Саида, лежавшего без сознания, голым. С каким испугом и интересом одновременно она разглядывала его тело, совершенно не походившее на тело ее мужа – единственного мужчины, которого она знала в свои двадцать семь лет.
Переодевшись в спальне, она снова вернулась в гостиную. Достала деньги, отсчитала пятьсот долларов.
– Возьмите все деньги, – попросил Саид, – вам может не хватить. И не нужно экономить. Покупайте все, что вам понравится.
Через несколько минут она вышла, предупредив его, что завтрак стоит на столе. Заперев дверь, она спустилась вниз, прошла через двор и, к своей радости, обнаружила, что дежурившей у дома машины уже нет. Она дошла до метро и поехала в центр.
Саид был прав. Петровский пассаж работал и в воскресенье. Но цены! Она ошеломленно вертела головой. Нет, конечно, она уже давно была москвичкой, и ей случалось и раньше бывать в этих магазинах. Но в последние годы она сюда не заходила, прекрасно зная и свои возможности, и размеры своего кошелька.
Если до августовского кризиса цены в таких магазинах вызывали шок не только у обычных москвичей, но даже у заезжих иностранцев, то после обвала рубля они стали просто вызывающе неприличными. Она не могла знать, что подобных цен не было нигде в мире и даже в самых фешенебельных магазинах крупных европейских городов они не достигали такого уровня, как в столице государства, где треть граждан жила за пределами прожиточного минимума.
Элла была настолько ошарашена, что ходила по магазину, даже не пытаясь что-либо купить. Она испуганно высчитывала, сколько им с Сашей нужно работать, чтобы купить костюм за тысячу долларов или рубашку за сто пятьдесят.
Из Пассажа она отправилась в ГУМ, рассчитывая, что там цены будут пониже. Она не обманулась. Среди шикарных бутиков можно было отыскать магазинчики и попроще. В одном из таких магазинчиков ей удалось купить для Саида костюм американской фирмы «Ботани» за триста пятьдесят долларов, а в соседнем – сорочку за сорок долларов. Ее так обрадовала цена, что она даже купила сразу две сорочки. И, конечно, обе Саиду. Она приглядела еще одну сорочку, которая очень подошла бы Саше. Нужно будет прийти сюда вместе с ним, решила она. Конечно, сорок долларов тоже очень большие деньги, но ее Саша должен одеваться не хуже других. Подумав немного, она вернулась и все-таки купила третью сорочку – для мужа, потратив на нее собственные деньги. В пересчете это было около тысячи рублей, почти половина ее месячной зарплаты. Конечно, в другое время она бы не стала тратить таких денег. Но сейчас ей стало обидно за Сашу, и она, радуясь собственной решительности, вышла из магазина, прижимая к себе новую сорочку, которая ей так понравилась.
С обувью дело обстояло еще хуже, чем с одеждой. Самые дешевые ботинки стоили около ста долларов. Она быстро отказалась от намерения купить что-либо Саше или Павлику. А для своего гостя нашла пару за сто двадцать долларов. Это было тоже достаточно дорого, но по сравнению с Петровским пассажем, где пара обуви могла стоить и триста, и четыреста долларов, это было все-таки не так страшно.
Ознакомительная версия.
