Ознакомительная версия.
— Э-э-э…
— О чем я не знаю? Да?
— Нет! — наигранно-бодрым тоном заявил он и решительно потащил меня к столику у окна. — Ничего не случилось.
— Сере-ежа!
— Ничего не случилось, Наташечка, — он выдвинул стул, подставил его под меня, запнулся о ножку стола, зацепился пуговицей пиджака за мой «хвост», извинился, чертыхнулся и чуть ли не бегом направился к столу с закусками. — Тебе как всегда? — поинтересовался Алсуфьев уже на ходу. — Яичницу с беконом?
— Нет, — я припустила за ним следом, — не яичницу. Я не хочу яичницу. Я вообще ничего не хочу, — я положила на тарелку пару кусков ветчины, — и вообще ничего не буду, — добавила я и подложила к ветчинке пару кусочков какого-то жареного мяса аппетитного вида и немного салата из огурцов. — Ты слышишь, Сережа, я вообще не буду сегодня завтракать, если ты сейчас же мне все не объяснишь. — Я задержалась у блюда с сырами. — И никуда не поеду, — пригрозила я, пристраивая на тарелку кусочки сыра трех видов. — Вообще никуда, — я застыла у столика с выпечкой.
Взять, что ли, одну булочку к чаю? Вот эту, самую маленькую? Пожалуй, не стоит! И так полная тарелка еды.
Я догнала Сергея:
— Ты слышишь? Никуда не поеду! Ни на стену, ни в монастырь.
— Правда?! — почему-то обрадовался он. — Может, мы тогда вместе поедем в университет?
— В какой университет? — От неожиданности я так накренила тарелку, что едва не растеряла свой завтрак, только что сформированный с такой любовью.
— В Пекинский, — как ни в чем не бывало, объяснил этот путаник. — Я как раз собирался тебе предложить. Это займет всего пару часов. Э-э-э, наверное. А потом мы сможем сходить куда-нибудь еще. Если успеем. В Храм Неба, например. Или на Тяньаньмэнь? Что скажешь? Так даже лучше. Ты ведь сама вчера предложила, изменить наши планы.
— Я?!
— Ну да. В целях безопасности.
— А-а-а… да, помню. Я предложила. Но, Алсуфьев, я тебя умоляю, я, конечно, идиотка, но не до такой же степени! Я не могла предложить тебе вместо Ламаистского монастыря пойти на площадь Тяньаньмэнь. Не могла по определению. Я уже была там позавчера!
— Не хочешь на Тяньаньмэнь, не надо. Пойдем куда-нибудь еще. После университета у нас останется достаточно времени.
— Но я и в университет не хочу.
— Не хочешь? — несказанно удивился он. — А я думал, тебе интересно. Я… э-э-э… видишь ли, какая ситуевина, Наташечка, в университете мне нужно быть обязательно. Я сам назначил эту встречу именно на сегодня. Давно назначил, еще в Питере. Я не могу ее отменить. Неудобно получится, люди готовились, а я, видите ли, забыл. Просто из головы вон, что сегодня в одиннадцать меня ждут на кафедре клинической психологии. Как я мог запамятовать, не понимаю. Совсем, видно, плох стал. Да еще эта вчерашняя история в опере совершенно выбила меня из колеи. Э-э-э… Да. Хорошо еще, что вовремя вспомнил. Среди ночи проснулся и вспомнил.
— Хорошо, хорошо, это я поняла, в университете ты должен быть по-любому. Но ведь, — я сделала последнюю попытку прояснить ситуацию, — если мы сейчас с тобой поедем в университет, то ни в Ламаистский монастырь, ни на Великую Китайскую стену уже не попадем? Мы не успеем по времени?
— Скорее всего так, Наташечка. Я утром посмотрел по карте, это большие расстояния. Прибавь сюда пробки… Думаю, рисковать не стоит. Ведь мы сегодня уезжаем. Поезд на Шанхай отходит в семь вечера, если я ничего не путаю.
— Вот именно, — мрачно согласилась я. — Сегодня в девятнадцать ноль ноль мы уезжаем из Пекина. Навсегда уезжаем, Сережечка. А это значит, что ни Великую стену, ни Ламаистский монастырь мы уже не увидим. Никогда в жизни не увидим, потому что упустили свой шанс.
— Да, но, Наташечка, ты ведь можешь поехать в монастырь и на стену одна, без меня. Я в университет, а ты по своему маршруту. Если ты не против, конечно.
— Как?! — восторженно каркнула я, не сумев скрыть радости.
Еще бы я была против! Конечно же, я «за». Обеими руками «за»!
Неужели Алсуфьев действительно отправится на свою деловую встречу, а я смогу спокойно, ничего не опасаясь, погулять по Пекину? Не надо оглядываться по сторонам, всматриваться в лица встречных прохожих, подозревать их в дурных намерениях в отношении Алсуфьева, вздрагивать от каждого чиха.
А чихают китайцы, должна заметить, очень часто, очень громко и с явным удовольствием. Абсолютно невзирая на соблюдение элементарных гигиенических норм!
То и дело, на каждом углу, то тут, то там раздается оглушительное «апчхи!!!» и сонм брызг человеческой слюны орошает всех, оказавшихся в зоне досягаемости, будь то случайный прохожий или же собственное дитятко чихающего. Обчиханный при этом никак на чихающего не реагирует, а чихающий и не подумает сдержать свой чих или прикрыться рукой.
То же самое и с плевками! Знакомый звук откашливания, когда кто-то пытается прочистить свои легкие, служит предупреждением: будьте готовы отскочить в сторону. Чуть зазевался и ты на «линии огня».
Это не преувеличение. Любовь китайцев к чиханью и плевкам является одним из главных общественных недугов. Правительство время от времени (как было, например, после эпидемии атипичной пневмонии) проводит кампании по «запрету плевков», но, надо признать, с очень незначительным результатом.
Плюют почти все: мужчины и женщины, молодые и старые, культурные и не очень культурные, на улице и в помещении. Это в порядке вещей, так принято, и я никого не осуждаю. У каждой нации свои традиции.
Вполне возможно, привычки некоторых европейцев тоже вызывают тошноту у китайцев.
Я напряженно всматривалась в лицо своего приятеля. Неужели он готов отпустить меня?
Признаться, на такое великодушное предложение со стороны Алсуфьева я не смела рассчитывать. Я была уверена, что после вчерашнего инцидента с копьем, он не захочет ходить по городу один. Побоится!
А что? Я бы на его месте побоялась.
Ведь это я лягнула его на опере в нужный момент. Что было бы с ним вчера, не окажись меня рядышком?
Если не я, то кто присмотрит за ним сегодня?
Я лихорадочно возила вилкой по опустевшей тарелке. Тянула время. Я не могла решиться, что же делать?
Я не хотела отпускать Сергея одного. Согласитесь, вдвоем ему в сложившейся ситуации должно быть спокойнее.
Ехать с ним в университет я тоже не хотела. Чего я там забыла в этом университете?
Хватит с меня участия в конференции, я чуть со скуки там не умерла.
Если я еще отправлюсь вместе с Алсуфьевым на заседание кафедры клинической психологии, то вся эта поездка в Пекин потеряет для меня смысл.
Сплошные заседания-совещания. Разве за этим я летела сюда аж десять часов.
Нет, свой сегодняшний день я представляла себе совсем иначе. Я во что бы то ни стало, хотела выполнить ту экскурсионную программу, которую наметила еще в Питере.
Но Алсуфьев… Как быть с Алсуфьевым? Он ведь такой невнимательный! Невнимательный, рассеянный и беспечный…
Этот его вечно отрешенный взгляд и отсутствующий вид кого угодно могут спровоцировать.
Не подумайте, что я хочу сказать, будто в Пекине сложная криминальная обстановка. Нет. За все время, что я здесь, я не видела ни одного пьяного, ни одного бомжа, нищие, правда, попадались, но только на площади Тяньаньмэнь.
— Сережа…
— Да, Наташечка, я весь внимание.
— Сереж, ты только пойми меня правильно. Не подумай, что я нагнетаю обстановку и как-то тебя запугиваю, но я сегодня видела очень неприятный сон. Не хочу его рассказывать, потому что есть такая примета. Говорят, если плохой сон никому не пересказать, то он и не сбудется. Так что поверь, мне на слово. Будь, пожалуйста, сегодня предельно внимателен и осторожен. И ни с кем незнакомым, пожалуйста, не заговаривай. А если заговорят с тобой, то ни в коем случае разговор не поддерживай.
— Наташечка, — он улыбнулся краешком рта.
— Не вижу ничего смешного, — возмутилась я. — Я знаю, что ты не веришь в сны, но я-то верю, поэтому не могу отпустить тебя одного, не предупредив об опасности.
— Какая опасность, Наташечка? Ну что ты, ей богу, заладила про какую-то мифическую опасность. Я всегда тебе говорил, что у тебя прекрасная интуиция, но сейчас, Наташечка, право слово, ты хватила через край.
— Хватила через край?! Я?! Алсуфьев, я тебя умоляю, может быть вчерашнее, неудачно брошенное, как ты утверждаешь, копье мне просто привиделось? Приснилось? Так ты так и скажи. Ты ведь у нас специалист, поставь мне диагноз, заяви во всеуслышание, что никакого копья не было, а я, дескать, того-с, нездорова-с. Скажи так, скажи, и я от тебя отстану.
— Не надо передергивать, Наташечка. Я всегда говорил и говорю, что у тебя острый природный ум и хорошо развитая интуиция. Я прекрасно понимаю, какое впечатление произвело на тебя вчера это неудачно брошенное копье. Поэтому и говорю тебе — не волнуйся. Не волнуйся, Наташечка. Не нагнетай обстановку, а поезжай спокойно на экскурсию. Вчерашний инцидент — это нелепая случайность, а не шпионские страсти по Верочке. Уверяю тебя, у нас нет повода для беспокойства. Никто за нами не охотится.
Ознакомительная версия.
