— За бесплатно?
— Харви!
— Что?
— Мне не нужно напоминать тебе, не правда ли, что настало время, когда все честные люди должны прийти на помощь партии?
— Напоминать не нужно, но сказанное тобой не означает, что я должен голосовать за него, не так ли?
— Ты все еще голосуешь? Вот уж не ожидал.
— Я голосую против. Я дважды голосовал против Никсона. Кажется, я голосовал «за» только один раз, лет двадцать назад в Новом Орлеане. Я голосовал за себя, и, естественно, меня выбрали в законодательное собрание.
— Ты мне говорил. Так ты встретишься с ним?
— У меня плохие новости.
— Значит, ты не расскажешь ему ничего необычного.
— Хорошо, — согласился я. — Когда?
— Прямо сейчас.
— Идет. Где?
— Почему бы тебе не заехать за мной? Он снял дом рядом с Кливленд-парк, думая, что об этом никто не знает. Никто бы и не знал, если б не орда агентов Секретной службы и журналистов, которые должны его сопровождать.
Я взглянул на часы.
— Я в аэропорту. Жди меня минут через тридцать.
— Отлично. Я скажу ему, что мы приедем через полтора часа.
После Корсинга я позвонил Роджеру Валло и поговорил с его секретаршей. Она сказала, что Роджера нет, но он настоятельно просил меня приехать в два часа дня.
— Именно настоятельно? — переспросил я.
— Да, сэр. Он выразился вполне определенно, — ответила секретарша.
— Передайте ему, что я приеду в половине третьего.
Корсинг ждал меня на ступеньках Дирксен Сенат Офис Билдинг, но я четырежды посигналил и даже махнул рукой, прежде чем до него дошло, что придется ехать в пикапе.
— А что ты ожидал, «бентли»? — спросил я, когда Корсинг уселся рядом со мной.
— Нет, но я думал, что у тебя нормальная машина с задним сиденьем. — Он оглянулся и спросил: — А где подставка для ружей? Мне казалось, что в Западной Виргинии не принято ездить в пикапе, где нет подставки для ружей.
— Я живу в Виргинии, а не в Западной Виргинии. Люди там поспокойнее. И более цивилизованные.
— А с чего я взял, что твоя ферма в Западной Виргинии?
— Вероятно, из-за моих деревенских манер.
— Вероятно, — кивнул сенатор. — Ты виделся с Фредди Кунцем?
— Конечно.
— И как он?
— Сердит. Озлоблен. Обескуражен. И обижен судьбой. Его вышвырнули за несколько месяцев до получения права на пенсию.
— Ну, мы попытаемся найти что-нибудь для него.
— Вряд ли он согласится на что-нибудь. Ему нужна прежняя работа.
— Ты думаешь, у него есть шанс?
Я покачал головой.
— Скорее всего, что нет.
Дом, в котором нас ждал человек, желающий стать следующим президентом Соединенных Штатов, находился на Крик-Драйв, неподалеку от отеля «Шехэм», напротив Рок-Крик-парк. Корсинг показал удостоверение сенатора одному из агентов Секретной службы, слоняющихся по тротуару, и тот, изумленно оглядев мой пикап, показал место для стоянки.
Нас встретила толпа журналистов, в основном мужчин, хотя среди них были и две женщины с ледяными глазами. Все они хорошо знали сенатора, а некоторые помнили и меня, и мы поняли, что легче поговорить с ними, чем продираться сквозь их ряды.
Три репортера телекомпаний выставили микрофоны под нос в надежде услышать что-нибудь достойное газетной полосы.
Первым заговорил представитель Эй-би-си.
— Сенатор, ходят слухи, что предвыборная кампания идет ко дну. У вас репутация одного из самых хитрых политиков нашей страны. Вы пришли сюда, чтобы помочь направить ее по верному пути?
Корсинг улыбнулся и отбросил назад прядь седеющих волос. Этот жест стал уже его фирменным знаком. Затем улыбка исчезла, как и пристало политическому деятелю, брови насупились, лоб прорезали морщины, хотя в глазах по-прежнему играли смешинки.
— Во-первых, я считаю нужным отметить, что не признаю путаных метафор. Если бы предвыборная кампания шла ко дну, а это абсолютно не соответствует действительности, следовало бы включить помпы или выбросить буксирный трос, но только не пытаться направлять ее по верному пути. Мы с мистером Лонгмайром приехали сюда не для того, чтобы давать нашему кандидату какие-либо советы, но по другой, не менее важной причине.
— Что это за причина, сенатор? — поинтересовалась Си-би-эс.
— Нас пригласили на ленч.
— Вам бы только шутить, — обиделись журналисты.
Но предприняли еще одну попытку.
— Послушай, Харви, — спросил корреспондент «Балтимор Сан», — тебя попросили заняться этим делом?
— Я об этом не слышал.
— Если б к тебе обратились, ты бы согласился?
— Думаю, что нет.
— А почему?
— Я пытаюсь уйти на заслуженный отдых.
— Кто это? — услышал я вопрос, заданный молодой женщиной-репортером седоволосому ветерану.
— Лонгмайр. Харви. Он раньше занимался организацией предвыборных кампаний.
— По-моему, симпатичный малый.
— Он женат.
— Какое это имеет значение!
В доме нас встретил бледный молодой человек с озабоченным выражением лица и несколько остекленелым взглядом, какой бывает у тех, кто пытается одновременно обдумывать три дюжины разных проблем.
— Пожалуйста, сюда, сенатор и мистер… Лонгмайр, не так ли?
— Лонгмайр, — кивнул я.
— Я сразу проведу вас к нему, — он повел нас в глубь дома, мимо старинной полированной мебели и развешанных по стенам дорогих картин.
— Чей это дом? — спросил я у Корсинга, пока мы шли за молодым человеком.
— Дом принадлежит нашему бывшему послу в Италии, который хочет стать нашим будущим послом в Англии.
— А его жена очень богата, так?
— Так.
Мужчина, который намеревался следующие четыре года провести в Белом доме, сидел за небольшим столом в комнате, уставленной полками с книгами, судя по всему, в библиотеке.
— Привет, Билл, — сказал он, вставая, и протянул руку.
Сенатор пожал ее и повернулся ко мне.
— Вы, конечно, знакомы с Харви.
— Харви, — улыбнулся кандидат в президенты. — Рад тебя видеть.
— Я тоже, — ответил я.
— Сколько прошло лет? Шесть?
— По-моему, восемь. С Чикаго.
— Да, — кивнул он. — С Чикаго. Мы там едва не сели в лужу.
— Им не хватило самой малости, — согласился я.
Кандидат в президенты посмотрел на молодого человека, что-то лихорадочно записывающего в блокнот. Вероятно, он боялся забыть, что ему надо записать.
— Джек, нам привезли заказанный ленч?
— Да, сэр. Только что.
— Попроси кого-нибудь принести еду сюда.
— Хорошо, — молодой человек повернулся и направился к двери.
— Одну минуту, — кандидат взглянул на меня и Корсинга. — Вообще-то, у нас тут сухой закон, но мне кажется, мы можем позволить пару бутылок пива, учитывая, что сейчас август и вы, джентльмены, изнываете от жажды.
— Пиво не помешает… учитывая, что сейчас август, — ответил Корсинг.
— Харви? — спросил кандидат.
— Не откажусь, — ответил я.
— Ты понял, Джек? — кандидат посмотрел на молодого человека.
— Разумеется, сэр, — ответил тот. — Два пива и бутылку минеральной, — и вышел из библиотеки.
Кандидат шлепнул себя по животу.
— Приходится держаться в форме, — он подошел к овальному столику. — Давайте сядем здесь. Закусим, а заодно и поговорим.
Я сел слева от кандидата, Корсинг — справа. Затем я достал из кармана жестяную коробочку и начал сворачивать сигарету. Кандидат поднялся, прошел к письменному столу и вернулся с пепельницей, которую поставил передо мной. Я поблагодарил его.
— Итак, — начал кандидат, — давайте я расскажу, что известно мне, и посмотрим, насколько эти сведения соответствуют тому, что знаете вы.
Мы с Корсингом согласно кивнули.
— Среди моих сотрудников есть один очень умный мальчик, который помогает налаживать контакты с профсоюзами. Две или три недели назад он начал получать с мест странные известия. Впрочем, они перестали казаться странными, как только он произвел общий анализ. Тогда он написал докладную записку и попытался ознакомить меня с ней, но вы хорошо знаете, что такое предвыборная кампания.
— Кто-то притормозил ее, — сказал я.
— Да. Не специально, но докладная записка оказалась в чьем-то дальнем ящике. Но крики и вопли из разных городов донеслись и до меня, поэтому я спросил у человека, отвечающего за связи с рабочим движением, что, в конце концов, происходит. Он выудил эту докладную записку, выбил из нее пыль и попытался выдать за только что составленную. Она выглядела довольно мрачно, как, впрочем, и вся избирательная кампания. Но докладная записка обеспокоила меня, и я пригласил к себе этого умного мальчика.
Кандидат провел рукой по волосам, которые за прошедшие восемь лет заметно поседели.
— Он пришел, и тут выяснилось, что он проанализировал ситуацию за период с момента написания докладной записки по сегодняшний день, хотя никто и не просил его об этом. И этот дополнительный анализ выглядел не просто мрачным. Он предвещал катастрофу. Если он соответствует действительности, то в первую неделю сентября начнется забастовка государственных работников десяти крупнейших городов страны. И мне нет нужды напоминать вам, что через два месяца после этого наступит второе ноября, день, на который намечено довольно важное мероприятие, это подтверждает то, что известно тебе, Харви?
