отправились смотреть выставку. Она была небольшой, да и зал не производил впечатление громадного, но картины Русакову неожиданно понравились.
Фуршет проходил в залике, примыкавшем к выставочному. Голодные деятели культуры журналисты сразу набросились на бутерброды, кто-то не пил, а кто-то без стеснения наливал себе вино или водку.
Оксана подвела Ростислава к небольшому тесному кружку:
– Это наши золотые перья. Ростислав, обрати внимание.
«Перья» заметно оживились. Среди них было несколько симпатичных и не очень девушек, одна томная дама уже даже не средних лет. И пара мужчин, которых руководитель пресс-службы представила Русакову первыми.
– Это Владимир Еронко, – она повела рукой в сторону серьезного мужчины лет тридцати пяти – сорока с густой черной бородой. – Он у нас больше по журналистским расследованиям специализируется. Заведующий отделом газеты «Губернские вести». Непонятно, что его занесло сюда, в храм искусств.
– Дружба с семьей Стариковых, – засмеялся Еронко. – А вы, простите?
– Ростислав Русаков, советник Антона Викторовича Тонковидова, – сказал Ростислав.
– Наслышаны, но встречаться не довелось? Шифруетесь?
– Есть немного, – заговорщически ответил Ростислав, и они рассмеялись.
– А это, – продолжила Оксана, – Сергей Сахаров. Он представляет агентство «Я точка Ру». Как вам название?
Высокий худой парень в очках и с фотоаппаратом на груди кивнул Русакову и отпил из фужера с белым вином.
– А нас вы, что не представляете? – спросила, подойдя сбоку к Ростиславу и заглядывая ему прямо в глаза, худощавая девушка в красном свитере с пышной гривой пшеничных волос и большой грудью.
– Это Оля, наша телезвезда, – сказала Оксана. – Вы тут общайтесь, а я отойду на минутку, меня наш культурный зачем-то активно зовет.
Ростислав остался с журналистами.
– Что советуете? В какой сфере? – поинтересовался Еронко.
– Больше в гуманитарной, немного в кадровых вопросах, – слегка расплывчато ответил Русаков.
– Ну и что насоветовали? Кто Цветкова, к примеру, сменит?
– Есть исполняющий обязанности первого заместителя.
– Не много ли исполняющих обязанностей? – едко спросил Сахаров.
– Но это же временно, – развел руками Ростислав. – А что касается губернатора, то до выборов.
– Что вы на девушек внимания не обращаете? – недовольно сжала губы Ольга, приближаясь к нему почти вплотную. – Вы думаете, что мы не очень в теме политических раскладов? Ошибаетесь. Можем вам немало интересного рассказать.
– С удовольствием послушаю.
– Здесь столько людей. Тайные разговоры вести не получится.
Ростислав улыбнулся:
– А они очень тайные?
– Конечно, – девушка поджала губки, – а какие же еще? Владельцы всех местных секретов – это мы. Давайте, я вам дам свою визитку, вы позвоните, и я вам все расскажу… что знаю.
Она протянула ему визитку, улыбнулась, посмотрела в глаза, потом потупила взор и, не прощаясь, отошла.
– Серьезная девушка, – сказал, неожиданно оказавшись сбоку, Еронко. – Вернее, с серьезными намерениями.
– Думаете? – повернулся к нему Русаков.
– Знаю…, – ответил тот, потом сделал небольшую паузу, – Если хотите, мы можем пообщаться с вами. Я не Оля, никаких планов на вас не имею. Но могу неожиданно быть полезен.
– Почему неожиданно?
– Мало ли…, – неопределенно сказал Еронко. – Я вам позвоню, если не возражаете.
– Звоните, – ответил Ростислав, протягивая визитку, – пообщаемся.
Он увидел приближающуюся Оксану и повернулся к ней.
– Если не против, покинем это приятное общество, – сказала она, обращаясь к Ростиславу.
– Конечно, – ответил он.
– До свидания, дамы и господа, – сказала Оксана, и они пошли по направлению к гардеробу.
Одевшись, вышли на улицу, и попали под неприятный обстрел колючего снега.
– Зима, – Русаков, поежился. – Куда едем?
Он открыл дверь автомобиля.
– Если можно, отвези меня домой, – ответила девушка.
– Можно, но я был бы не против, если бы мы поужинали вместе.
– Извини, не получится, я обещала сыну, что проведу этот вечер с ним.
– Конечно, это святое – кивнул Русаков и улыбнулся, хотя чувствовал некую досаду.
Они сели в машину, и он постарался перевести разговор:
– Что хотел от тебя ваш самый культурный?
– Ничего особенного. Жаловался, что мало пиарим. Культуру и его лично. Скажу даже, что не жаловался, а ныл. Но ты лучше скажи: дало тебе что-то общение с журналистами?
– Пока не знаю. Но двое не прочь увидеться.
– Одного угадаю. Оля? А вот второй…
– Еронко, кажется.
– Ну, Оля-то понятно, – сказала задумчиво Оксана. – А вот Владимир. Это интереснее.
– Смотрю, ты даже не отреагировала на Олю. Не ревнуешь? – поинтересовался Русаков.
– Ростислав Романович, вы уже большой. Сами разберетесь. А вот Еронко может что-то и рассказать. У него нюх хороший и тайное диссидентство.
– Тайное?
– Ну, да. Явное у нас не в чести, – она хмыкнула. – Ну, вот мы и приехали.
– Не хочется расставаться, – сказал Ростислав, открывая дверцу.
– Увидимся. На работе уж точно, – Оксана рассмеялась, ловко увернувшись от попытки Русакова ее поцеловать, и быстро побежала к подъезду.
В это время у него зазвонил телефон, и он отвлекся. Тонковидов.
– На завтра переносится.
– Что переносится? – не сразу понял Русаков.
– Поездка по области. Со мной поедешь.
– Хорошо. А как мешок?
– Какой мешок? – на этот раз не понял Тонковидов.
– Денежный.
– А…этот. Мешок как мешок. Они все одинаковые. С деньгами которые. Короче, завтра в девять выезжаем. Не опаздывай.
Глава двадцать вторая.
Шкадов вышел из машины и посмотрел вверх. Дом стоял на самом углу этого самого Садового переулка и оказался серой двенадцатиэтажной свечкой. Кое-как, очевидно, приткнули его на свободное место, а рядом ни стоянки толковой, ни детской площадки. Шкадову удалось припарковаться едва ли не впритык к углу дома. Неудобно, почти весь подход перегородил, да делать нечего. Он позвонил в домофон.
– Але, – ответил сонный дребезжащий голос. Искаженный домофоном, он звучал совсем уж тоскливо.
– Товарищ Салатов?
– Я, я…
– А я вам приз привез.
– А…ну да, заходите.
Щелкнул замок, и Шкадов оказался внутри подъезда. Тридцать пятая квартира оказалась на шестом этаже. В лифте пахло кошачьей мочой, гнилым деревом и кислой капустой.
Дверь в квартиру оказалась неожиданно крепкой, металлической. Дмитрий позвонил. Загремел звонок, затем металлическая цепочка и дверь открылась.
Лысеющий молодой еще мужчина с мокрыми темными редкими волосами и длинным носом вопрощающе смотрел на Шкадова. Потом на его лице мелькнуло что-то вроде понимания:
– А, ну да, приз, ну проходите-проходите.
На Дмитрия ощутимо дохнуло коньячным духом. Он даже испугался, что ему предстоит иметь дело с изрядно пьяным человеком, но все же на ногах Салатов стоял вполне крепко. В комнате, куда они прошли, царил изрядный беспорядок. Диван был разложен и не заправлен. На кресле валялись какие-то вещи. На журнальном столике стояла початая бутылка коньяка, бокал и криво порезанный лимон.
– Извините, – сказал Салатов, – Выпить не предлагаю, и даже сесть… Впрочем, если надо какие бумаги заполнить.
– Ну, сесть, не сесть, но присядем ненадолго, Артур Арнольдович. Поговорим.
– О
