— Я думаю, — сказал Роджерс, — что именно такой обеспечит единодушное принятие законопроекта обеими палатами.
— Скажите это братьям Кеннеди, Мартину Лютеру Кингу, Джорджу Уоллесу и Рональду Рейгану и посмотрите, что они ответят, — парировал директор. — Продолжайте, Марк.
Марк коротко изложил то, что рассказали ему Ликхэм и Стампузис о каждом сенаторе, и объяснил, как ему удалось исключить двух человек, а именно Пирсона и Нанна, из списка с семью сенаторами.
— Вот к таким выводам я пришел, сэр, если только, разумеется, я не ошибся и не иду по ложному следу. А это, насколько я могу судить, вполне возможно: мне кажется, я веду бой с тенью.
Директор кивнул и выжидательно посмотрел на Марка.
— Сегодня, — продолжал Марк, — я постараюсь послушать выступление каждого из них в сенате. Нужно придумать какой-нибудь верный способ, чтобы, не задавая вопрос в лоб, узнать, где они находились во время обеда 24 февраля.
— Держитесь от них подальше. Иначе вся наша операция может пойти прахом. Теперь, Марк, должен предупредить вас, что новости у меня плохие, так что сядьте и приготовьтесь к худшему. Мы подозреваем, что человек, которого мы разыскиваем, это — Декстер, — сказал директор.
Марк похолодел.
— Почему, сэр? — наконец выдавил он.
Заместитель директора подался вперед.
— Несколько наших людей осторожно проверили «Джорджтаунскую гостиницу». Мы не ожидали, что это даст какие-то результаты. Мы опросили персонал дневной смены, но они помочь ничем не смогли. Чтобы полностью завершить работу, сегодня рано утром мы опросили ночную смену. Выяснилось, что один из ночных швейцаров, который, разумеется, не дежурил днем, абсолютно уверен, что видел, как около 14.30 24 февраля сенатор Декстер поспешно выходил из отеля.
Марк был ошеломлен:
— Откуда он знал, что это сенатор Декстер?
— Этот человек родился и вырос в Уилтоне, штат Коннектикут; он хорошо знает сенатора в лицо. К сожалению, это не единственная улика: вместе с ним была молодая женщина, которая по описанию походит на его дочь.
— Это не доказательство, — возразил Марк. — Косвенные улики. В суде они будут опровергнуты.
— Скорее всего вы правы, — согласился директор, — но для сенатора Декстера это несчастливое совпадение. Помните, он участвует в торговле оружием. Если законопроект будет принят, это нанесет удар по его капиталу. Говоря точнее, как показало наше расследование, он будет разорен, так что у нас есть все основания подозревать его.
— Но сэр, — упорствовал Марк, который никак не мог поверить в неискренность Элизабет, — неужели вы считаете, что сенатор стал бы замышлять убийство президента только затем, чтобы сохранить одну из своих компаний? Есть много более приемлемых способов задержать законопроект. Можно не дать ему хода в комиссии. Или устроить обструкцию…
— Он уже пытался, но безуспешно, Марк, — вставил Мэттью Роджерс.
— У оставшихся четырех сенаторов могут быть более веские причины, о которых мы просто не знаем. Это не обязательно Декстер, — продолжал настаивать Марк, которого приведенные доводы ничуть не убедили.
— Я понимаю вас, Марк. И в том, что вы говорите, есть здравый смысл. При других обстоятельствах я бы признал, что это выглядит неправдоподобно, но мы должны действовать на основе имеющихся у нас фактов, даже если они незначительны и в настоящий момент не более, чем случайны. И вот еще что. В ночь на 3 марта, когда были убиты Казефикис и почтальон, фамилия доктора Декстер не значилась в списке дежурных. Она должна была закончить работу в пять, но по какой-то необъяснимой причине задержалась в больнице еще на два часа: ухаживала за греком — который не был ее пациентом — и лишь потом ушла домой. Вполне возможно, что она добросовестно относится к делу и работает сверхурочно или подменяла коллегу, но совпадений чертовски много, Марк. Замечу, что, если смотреть на вещи беспристрастно, слишком многое говорит не в пользу сенатора Декстера и его дочери.
Марк молчал.
— А теперь слушайте внимательно, — продолжал директор. — Я знаю, вам хочется думать, что все это — совпадение и что виноват кто-то другой из четверки. Но до того, как президент покинет Белый дом, остаются всего сутки, и я должен оперировать имеющимися у меня на данный момент фактами. Я хочу поймать человека, который замешан в этом, кто бы он ни был, но так, чтобы не рисковать жизнью президента. Когда вы снова встречаетесь с этой девушкой?
Марк взглянул на директора.
— В восемь в «Мейфлауэр».
— Зачем?
— Не знаю, сэр. Она только сказала, что это очень важно.
— М-м, вам, конечно, нужно пойти, но после этого немедленно доложите мне.
— Хорошо, сэр.
— Непонятно, почему эта встреча так важна. Будьте осторожны, Эндрюс.
— Хорошо, сэр.
— Теперь идите — уже без двадцати восемь. Между прочим, экспертиза пятидесятидолларовых банкнот пока ничего не дала. Обследованы восемь купюр, но отпечатки пальцев миссис Казефикис найти пока не удалось. Больше повезло с этим немцем, Гербахом. Уже точно установлено, что никаких связей с ЦРУ во время пребывания в Родезии или в момент его смерти у него не было. Стало быть, одной проблемой меньше.
Марку было наплевать на пятидесятидолларовые банкноты, водителя-немца, мафию или ЦРУ. Проведенное им скрупулёзное расследование обнаружило, что ниточки тянутся к Декстеру. Из кабинета он вышел в еще более угнетенном состоянии, чем когда входил туда.
Оказавшись на улице, он решил пройтись до «Мейфлауэр» пешком, чтобы проветриться. Он пошел к отелю по Пенсильвания-авеню, мимо Белого дома. Следом за ним шли двое, но он этого не заметил.
Директор нажал кнопку — в кабинет вошел Эллиотт.
— Насчет «Мейфлауэр» вы были правы, Эллиотт. Какой там у вас расклад?
— Двое уже внутри, сэр, и один идет за Эндрюсом.
— В первый раз за тридцать шесть лет я ненавижу свою работу, — проговорил директор. — Отлично, Эллиотт. Очень скоро я смогу вам сказать, что это за чертовщина на самом деле.
— Да, сэр.
— Возьмите под наблюдение оставшихся пятерых. Ничто вас не должно останавливать.
— Есть, сэр.
— Благодарю вас.
Эллиотт выскользнул из комнаты.
Чертов сын, чурка бессердечная. Нельзя, чтобы твоей правой рукой был человек с эмоциями листопрокатного стана. Хотя в таких необычных ситуациях, как эта… именно такой и полезен. Когда закончится операция, переведу его назад в Айдахо и…
— Вы что-то сказали, сэр?
— Нет, миссис Макгрегор, я просто тихо схожу с ума. Но обо мне не беспокойтесь. Когда за мной приедут люди в белых халатах, просто подпишите бланки в трех экземплярах и можете отдыхать.
Миссис Макгрегор улыбнулась.
— Мне нравится ваш новый костюм, — заметил директор. Она залилась краской.
— Благодарю вас, сэр.
Через вращающиеся двери Марк протиснулся в вестибюль гостиницы «Мейфлауэр», взглядом ища Элизабет. Как он хотел видеть ее, как хотел перестать лукавить и открыть ей правду. Все это просто совпадения, уверял он себя. Не найдя ее, он занял комфортабельное кресло, откуда хорошо просматривался вестибюль.
У газетной стойки в конце вестибюля какой-то человек покупал «Вашингтон пост». Он и не пытался ее читать, но Марк этого не заметил. Вдруг он увидел, что к нему приближается Элизабет вместе с сенатором Декстером. Черт, этого только недоставало!
— Привет, Марк. — Она ласково чмокнула его в щеку.
Иуда, указывающий фарисеям жертву? Если так, то это удар под дых.
— Марк, пожалуйста, познакомься с моим отцом.
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро, Марк. Рад познакомиться с вами. Элизабет много о вас рассказывала.
А что ты сможешь мне рассказать, думал Марк. Где ты был 24 февраля? Где будешь завтра?
— Марк, да что с тобой? — допытывалась Элизабет.
— Нет, ничего. Извините, сенатор, я тоже очень рад познакомиться с вами.
Сенатор как-то странно смотрел на него.
— Что ж, дорогая, я, пожалуй, пойду — сегодня у меня масса дел. Как обычно, жду тебя завтра на обед.
— Хорошо, тогда увидимся, папа. Спасибо за завтрак — и за беседу.
— До свидания, Марк. Надеюсь, мы скоро увидимся. — Сенатор Декстер по-прежнему вопросительно смотрел на него.
— Возможно, — тихо сказал Марк.
Они смотрели ему вслед. И не только они — еще трое в вестибюле провожали удаляющегося сенатора взглядом. Потом один из них пошел звонить.
— Марк, что на тебя нашло? Почему ты был так резок с моим отцом? Я очень хотела, чтобы вы познакомились.
— Извини, я просто устал.
— А может, ты что-то от меня скрываешь? — спросила Элизабет.
— Могу задать тебе тот же самый вопрос.
— О чем ты говоришь?
— Ох, не знаю, давай оставим это, — досадливо бросил Марк. — Зачем тебе понадобилось со мной встретиться?
