мир принадлежал ему. Он обнимал взглядом весь этот необъятный простор и стремился покорить его.
Венцемир закричал, но услышал не свой голос, а хриплый возглас Бодурова:
— Трус!..
Венцемир остановился. Остановился внезапно и почувствовал, что умирает от жажды. У него горело горло, жгло глаза, грудь. Он пылал, а голос Бодурова преследовал его, отдаваясь в ушах.
Но вот он услышал чьи-то голоса. Цепь его солдат прошла мимо, и он оказался у них в тылу. Прошли мимо и командиры взводов. И Велев направился за ними. Ступал осторожно, внимательно выбирая дорожку. Потом прислонился к старому вязу и притих.
Представители штаба собрались на поляне. И группа Ярослава, и отец Венцемира... Стефка Делиева и майор Бодуров стояли в стороне. Кисти их рук стягивали стальные наручники.
Венцемира снова охватила безумная радость. Он задыхался от счастья: подумать только, и на сей раз его не затянуло в этот водоворот. Удачное начало предопределило дальнейшую его судьбу, поставило над всеми, над их страстями... И тут мысль прервалась. Радость предстоящей победы — одно, а голос Жасмины и сдавленный крик Бодурова: «Трус!», все еще звучавшие в его ушах и преследовавшие его, — совсем другое. Какой-то леденящий страх настиг его, сковал его мозг настолько, что он не осмелился даже обернуться назад. Венцемир испытывал панический ужас, ожидая удара в спину. Нет, он должен жить! Теперь ему необходимо жить больше, чем когда бы то ни было раньше. Ведь...
Не выдержав, он снова попытался выбраться на открытое место, чтобы избавиться от такого кошмара, и тут увидел Жасмину. Да, она была здесь, он видел ее. Голос, так долго преследовавший его, не забыт, нет, но все же несколько отдалился... Теперь Венцемир знал, что ему делать. Он будет умолять Жасмину так, как никогда еще не умолял, и она согласится... Все довольно просто... Венцемиру даже показалось, что он видит благодарную улыбку на ее лице. Ему захотелось помахать ей рукой, позвать ее, но вдруг он замер. Всего в нескольких шагах от него стояли Стефка и Бодуров. Он медленно опустил руку и нащупал в кармане маленький пистолет.
«Неужели и ее арестовали?.. — Эта мысль поразила его своей реальностью. — Неужели все уже решено? Как же я мог поверить ее словам, что у нее есть кто-то другой?.. А что же станется со мной, если она исчезнет?.. Нет, только не это! Для меня нет жизни без нее. К чертям! Хоть бы осталась доверенность в банке... Нет, я еще поживу... И она... Банк... Что бы ни случилось, она...» — Венцемир пытался привести в порядок свои мысли, но только в отчаянии схватился за голову.
Сильный взрыв потряс землю, и алое зарево разогнало сгустившиеся сумерки.
«Не повезло», — скривилось в гневной гримасе лицо Бодурова, и он больше не взглянул на языки пламени, охватившие дом Делиевых.
«Кончилось, все кончилось...» — прошептала Стефка и, покачнувшись, упала на землю. Бодуров и бровью не повел. Ему хотелось одного — курить.
Велико подошел к Жасмине. Она дрожала как в лихорадке. Он снял шинель и набросил ей на плечи. Их взгляды встретились, и этого им обоим было достаточно.
Только Венцемир никак не мог понять, что же происходит. Он вдруг развеселился, когда увидел отблески жаркого пламени. Люди на поляне стали ему казаться призраками. А среди них была и Жасмина, их пленница.
«Она моя, она будет моей...» — шептал он, охваченный все нарастающим озлоблением и неотступной уверенностью в успехе. Он уже не видел ничего и никого, кроме Жасмины. Венцемир решил вытащить ее из этого охваченного пожаром мира, чтобы сохранить ее для себя, сохранить деньги, счет в банке... Зрачки у него расширились, и перед глазами, утратившими свой блеск, все слилось в одно кровавое пятно, непомерно разбухшее от всполохов разбушевавшегося огня.
Он побрел наугад, охваченный тревогой. Никто его не заметил, никто не обратил на него внимания, а он все ускорял шаг.
Услышав какой-то непривычный звук, он вздрогнул, но так и не остановился. Ему даже почудилось, что это — знак, призывно зовущий его вперед, к ней, чтобы он увел ее из этого ада. Венцемир сжал в руке пистолет и вдруг, издав нечеловеческий крик, сделал несколько выстрелов в воздух. Это заставило всех обернуться в его сторону.
— Отпустите ее! Отпустите! — кричал Венцемир и бежал, озаренный заревом пожара. Крик его больше походил на стон, чем на боевой клич.
Драган бросился следом за Венцемиром и, догнав, скрутил ему руки. Подпоручик успел сделать еще один выстрел. Он несвязно бормотал:
— Какая чудесная погода! И пожар чудесный... Пусть весь мир сгорит... Она... Банк... — Глаза его то сужались и превращались в щелки, то, расширяясь от ужаса, становились неправдоподобно огромными. Потом он вдруг захохотал.
— Врача, санитарную повозку! — крикнул Ярослав, и кто-то, выполняя приказ, помчался в ближайший овраг.
Полковник Велев опустился на свой походный стул. По его левой руке стекала струйка крови. Велико находился рядом с полковником.
— Он никогда еще не стрелял так неудачно, — вымолвил полковник.
Полковой врач разорвал рукав кителя полковника и перетянул рану жгутом.
— А я жив!.. А я жив!.. — бесконечно повторял Венцемир, неистово смеясь и указывая пальцем на отца.
На поляну прибыла санитарная повозка, запряженная двумя лошадьми. Это была обычная санитарная повозка — фургон из фанеры с нарисованными на нем красными крестами.
— Господин полковник, нельзя терять времени, — настаивал врач, но Велев оттолкнул его руку и слабым голосом прошептал:
— Отвезите его. Я выдержу. Помогите ему, если можете.
Драган и Ярослав усадили Венцемира на сиденье, а врач устроился позади него. Стук колес заглушил голос Венцемира. Вскоре санитарная повозка затерялась на проезжей дороге к лесу.
По противоположному от них склону холма крестьяне вели трех солдат. Жасмина стояла рядом с полковником Велевым и поила его водой из алюминиевой кружки.
Мрак все больше прижимался к поляне, и даже отсвет пламени, охватившего дом, не мог разогнать его.
6 января 1949 года
Здорово, Павел!
Пишу тебе, так как это просто необходимо. Сам знаешь: сейчас не время сентиментальничать. Ты выбрал тернистый путь науки. Уже, наверное, видишь ее вершины,
