– Пойдемте туда, – сказал Ряженков и показал именно на этот столик.
– Там занято. Не видите?
– Там пусто. Идемте, – настоял Ряженков.
106
Федор не стал возражать. Последовал, лавируя между столиками, за директором. На пол
пути в дымном накуренном муаре по мере их приближения Роберт и Евгения начали таять и
вскоре исчезли совсем.
Они заняли те места, на каких несколько секунд назад сидели Роберт и его супруга.
Директор спиной к бармену, Федор – лицом. Федор внимательно следил за Ряженковым, ему
было интересно увидеть реакцию директора на то, как он, кагебист, спокойно отреагировал на
преображение столика. Но к своему удивлению вынужден был сделать вывод, что: либо
директор не видит то, что видит Федор, либо Ряженков профессионал, на которого ему,
Федору не повезло.
– На вас мне не повезло, – неожиданно для себя произнес Федор.
Ряженков вопросительно приподнял брови.
– А можно узнать – почему?
– Потому, что вы видите не то, что я.
– Ну, это естественно: вы власть, я подозреваемый.
– Не подозреваемый, – раздраженно заметил Федор, – а обвиняемый. Но я имел не это в
виду. Издали этот столик был только что занят. Это видел я. А вам он показался свободным.
На лице Ряженкова проскользнула невольная улыбка:
– Вы правы. Не удивляйтесь. Это штучки Наоки Саяро. Я к ним привык и уже вижу все,
так как есть. Вы новый человек и видно уже находитесь под его воздействием. Это пройдет,
не беспокойтесь.
Ответ директора Федор приблизительно так и предполагал. Он вспомнил, от кого впервые
получил «дозу» психического наркоза и посмотрел на бармена. Теперь на месте молодого
парня в той же одежде стоял человек, который явился вместо Риты к Зинаиде Борисовне.
Ряженков заметив его взгляд, сказал с беспокойством:
– Не смотрите на бармена. Это он. Я думал избежать его здесь, но мне не удалось.
Спрашивайте, что вас интересует поскорей…
Федор с трудом оторвал глаза от бармена.
– Мне все понятно кроме самого главного: где Евгения Корнева, и с какой целью вы ее
похитили?
Вопрос сильно изменил выражение лица директора. Он наклонил голову в сторону Федора,
подавлено произнес:
– Мне жаль, но я не могу вам этого открыть. Это все равно, что подписать себе смертный
приговор. Прямо сейчас и приведут его в исполнение. Какая мне разница, где умирать. Лучше
наденьте мне наручники и везите, куда хотели.
Такой оборот для Федора оказался неожиданным. Он не нашел, как ответить, ведь
директор был прав. Неужели дальнейшее будет продиктовано человеком, стоящим за стойкой
под японским именем Наоки Саяро?
Федор скользнул взглядом в сторону бармена, и его глаза уже не смогли оторваться от лица
японца с узким прищуром глаз. Пришлось навязчиво рассматривать его голову. На ней были
длинные ниже плеч темные волосы с пробором посередине черепа. Жидкие усы охватывали
всю верхнюю часть губы и ниспадали по обе стороны рта.
Он не помнит, сколько просидел, изучая японца, но, очнувшись, обнаружил, что сидит за
столом один.
Директор исчез.
Глава 27
Телефонный марафон
107
Все что совершилось в этот день, казался Федору нереальным. Быть одураченным для
рядового, и для опытного сыщика, каким его считали на работе, не оперативный промах, но
так нагло на глазах обвести вокруг носа сыскаря, что даже сделать что-либо оказалось
бессмысленным – это уже предел унижения профессионала. Он припоминает, каким себя
чувствовал, проснувшись после иллюзорного допроса Ряженкова сидя за столом на стуле, как
и сидел напротив директора, которого и дух простыл, и сделал вывод: то был не он, то был
другой человек в его теле. А сейчас, окончательно обретя себя после выпитого черного кофе с
коньяком, разбросав части полулежащего своего тела на диване перед телевизором, все
больше разгорался досадной ненавистью к спокойному коварству экстрасенса с
заковыристым именем Наоки Саяро и прокручивал будущий сценарий своих действий.
Понятно, в отношении Евгении картина оказалась слишком абстрактной, чтобы делать
определенный вывод для оперативных действий. Версию можно было строить такую: ее
использует «Карма» для откачки информации, которая постепенно должна или уже поступает
и фиксируется Робертом где-то… Где? Ну, конечно же, дома. Где же ей быть, как ни там, где
основной документ – пакет Назарова? Тут Федор удостоил себя веселым воспоминанием о
«скалке» тещи инженера. Это развеселило и прибавило энергии. Значит, как в банальных
сюжетах, используют заложником бедную женщину, очень ранимую и нестойкую в подобных
обстоятельствах. В подтверждение вспомнились слова хозяйки кулинарного орудия: «А я
думала, это террористы. Пришли за выкупом. Ты уж извини, сынок товарищ майор. Я тут
стерегу их». Да, оборона конечно «железная», но для Наоки Саяро это детская забава, как и
для Федора. И в этом основная загадка, несколько ослабляющая версию. Если бы нужно было
– давно бы взяли без проблем. Тогда зачем «Карме» жена ученого, которую до сих пор не
выставили, как заложницу? Ответа пока нет. Получить не дали. Вовремя отключили его от
источника.
Ничего не составляет снова заполучить источник в лице директора кафе. Но это
небезопасно для самого директора. Хорошо, тогда если нельзя получить ответ с глазу на глаз,
то, как насчет телефона?
Федор набрал номер директора кафе. Продолжительные гудки казались бесконечными…
Набрал бухгалтерию, которую еще до встречи с директором вычислил через справочное.
Трубку сняли. Спросил женский голос:
– Слушаю, старший бухгалтер Сомовая.
– Это вас беспокоит Областная прокуратура. Нас интересует директор вашего кафе,
Ряженков.
В трубке воцарилась пауза.
– Алло! Вы меня слышите?
Голос бухгалтера показался взволнованным и удивленным:
– Так разве вы не знаете?.. Он умер.
Теперь настал черед Федора сделать паузу.
– Нет, нам еще не сообщили. Когда это произошло? Убийство?
– Нет, не убийство. Он… повесился в своем кабинете, – с натягом добавила женщина.
– Ясно. Извините, – поспешил сделать отбой Федор, ибо мысли уже теснили и заставляли
включиться в другую игру.
«Значит убийство» – риторически подумал Федор. – «Что и следовало ожидать», – и тут же
почувствовал непонятное беспокойство, причина которого лежала где-то неопознанная далеко
в сознании. То, что она была непонятна, с каждой минутой тревожило еще сильней. Нужно
было срочно выяснить причину.
108
Федор планомерно шаг за шагом принялся прокручивать события последних двух дней.
Для более успешной работы решил звонить по телефонам в места посещения. Первый звонок
уже был сделан, в кафе, и получен результат. Это была самая болевая точка соприкосновения.
Значит, в таком же духе следовало действовать и дальше. Дальше по силе… теща Роберта,
мать Риты, в больнице раненный в голову Волович с уродливым лицом, показания которого
оказались самыми ценными. К кому из них в первую очередь звонить? От тещи никакой
пользы, поскольку ее дочь уже у заинтересованной стороны и за это время к ней никаких
требований похитители не предъявили. Следующая – мама Риты. Она тоже не вызывает
беспокойства ибо дочь ее, под опекой Алексея Николаевича, с ним же и уехала. Остается
Волович. Во-первых, жив он или нет. Если жив, то, естественно, под угрозой. Не смотря на
охрану и не смотря на артистическую ложь Федора о смерти Воловича, нет полной
уверенности, в том случае, если операция прошла успешно, что потерпевшего не заходят
убрать как свидетеля… Выходит, это из трех, самое слабое место.
Федор позвонил в больницу Владимиру Максимовичу. Время было позднее, оперативные
дела, по всей вероятности, уже прошли, и поэтому не удивительно было, что не пришлось
доктора вызванивать.
– Это товарищ майор?.. Федор Пантелеевич?
– Так точно. Владимир Максимович, у меня к вам самый главный вопрос. Вы знаете какой.
– Знаю. Все в порядке, Федор Пантелеевич. Операция прошла…
– Не надо, доктор. Об этом ни звука. Я знаю, что он умер. И об этом никто не должен знать,
кроме вас и Нади, вашей помощницы.
– Да нет же! – возмутился Владимир Максимович, – операция про…
– Знаю, Федор Пантелеевич, – настойчиво перебил кагебист. – Но это должно остаться
только между нами. Когда скажете, я пришлю за ним машину. Вы меня, надеюсь, поняли?
После секундной паузы, доктор пониженным голосом подтвердил:
– По-моему, да. Я вас понял.
– А медицинскую карту немедленно в сейф. И никому не показывать до моего
распоряжения. Договорились?
– Конечно, товарищ майор. Я вас понял. Приезжайте. Побеседуем не по телефону.
– Спасибо. А сейчас мне бы хотелось переброситься парой слов со своим коллегой,
