– Ну, погоди, придешь, я тебе дам!
– А я в этом не сомневаюсь. Не дашь, сам возьму, – сообщил он, улыбаясь в трубку.
Услышав последнее, она немного подумала, и, сообразив, что он имел в виду, спокойно
отметила:
– Пошляк ты, Феденька. Я тут разрываюсь, все ли с тобой нормально, а он про это.
– Ну да, дорогая не только про это, но и про то.
Екатерина насторожено спросила:
– Федя… Ты про что?
– А то, дорогая. Забираю я тебя.
– Ой, как я рада! Куда поедем, Федь, надолго?
– Навсегда, Екатерина. Навсегда.
– Не поняла. Так что я должна делать? – спросила растерянно.
– Вначале зайди в ателье пошива. Закажи из шифона длинное предлинное платье с такой,
как ее… накидкой на голову. Ну, ты поняла меня, Екатерина? – уже начинал злиться на себя
Федор.
– Федя, а ты это серьезно? – таинственно прошептала она. – Ты это… подумал, милый? Не
я ли в этом виновата?
– Ты, а кто же еще!
– Нет, ты не понял. Я тогда со злости сказала, чтобы ты сперва женился на мне, а потом
уже…
– Потом что? – улыбаясь, невинно спросил он. – Ты про что?
– Федор! – категорически взорвалась она. – Про то и про это, что ты сказал вначале, –
пошляк! – добавила. – Так ты, значит согласен?
– Нет, это ты согласна или нет, дорогая? – он прислушался к наступившей паузе. – Я жду,
Екатерина Шеврова. Стало быть, Дмитриевна.
Затянувшаяся пауза, наконец, прорвалась, и в трубке раздался неимоверный писк, на какой
только была способна его любимая женщина, когда была в шоке.
– Все понятно. Я тебя люблю и мне пора. Сделай, что попросил. Целую, – он положил
трубку, заметив промелькнувшую мимо в комнату хозяйку дома с блюдом чего-то
кулинарного и кофейником.
Потом они пили не напиток, который остался в холодильнике, а чудесный краснодарский
чай с наполеоном, изготовленный собственноручно Зинаидой Борисовной к приезду дочери.
Говорили о всякой чепухе, о том как …
Глава 26
Кафе
104
Зал со столиками и шикарным баром у стены слева возле входа в административную
половину оказался копией того, что по описанию Роберта, представил себе Федор. За стойкой
профессионально прохаживался бармен, одетый в элегантный рабочий костюм с галстуком и
бросал короткий оценивающий взгляд на входящих. Сразу с порога Федор посмотрел в
сторону дальнего угла возле окна, отыскал столик, за которым, по словам Роберта, они с
Женечкой сидели, он был свободный, в то время как зал не пустовал и все столики, где одним,
где несколькими посетителями были заняты. «Их столик» и сейчас был свободен, но
отталкивал своей забронированной неприкосновенностью: на нем стояли три очень крутых
фужера и расписной кувшин с цветами. Впечатление, словно кому-то это все было
приготовлено.
Федор подошел к бармену и, не сводя глаз со свободного столика, спросил:
– Начальник, я займу этот столик?
Бармен внимательно посмотрел на Федора и, не глядя, куда показывал посетитель,
произнес:
– Нет. Там сидят, разве не видно?
Федор удивленно взглянул на человека в пиджаке:
– Ты чего, парень, гонишь?! Брызги* промой – там пусто, – и, сделав мрачную мину,
посмотрел на бармена. Его глаза показались ему знакомыми. Где-то, совсем недавно он их
видел, хотя не запомнил ни цвета, ни разрез, ни форму их. Парень усмехнулся и показал
раскрытой ладонью на указанный столик в углу. Федор обернулся. Сквозь муар сигаретного
дыма, какой теперь стоял в пивном зале, угадывались сидящие за столиком двое – мужчина и
женщина. Хорошенько присмотревшись, он отметил себе, что откуда-то появившаяся пара –
точь-в-точь Роберт и его жена, Женечка! Они подняли бокалы, и Роберт что-то сказал, может
быть, тост, за что пили, и, не коснувшись рюмками, выпили. Федор огорченно махнул рукой и
направился по коридору в полутьму, читая надписи на дверях. Превращение за столиком
оставило угнетающее чувство и, обрадовавшись надписи на двери «Туалет», он зашел,
нетерпеливо открыл кран, подставил лицо прохладной воде и минуту остывал под струей,
успокаиваясь. Нехорошие картины и мысли лезли в голову. Нагло заполняли освободившиеся
извилины. Волевым усилием выбросил из памяти видения. Последние события и встречи с
«непонятным» сбивали уверенность и намекали на неудачу. Как подумал утром, что везет ему
не зря, так и выходило теперь. Вопрос – продолжать или остановиться вовремя? Решить его
по логике невозможно. Для этого, по крайней мере, нужна самая малость – причина, по
которой следует сегодня отойти в сторону. И тут же, Федор поймал себя на мысли: а что если
этого хочет тот или то, что или кто его к этому склоняет? Значит, он или оно и есть то, ради
чего он здесь, что его интересует. Значит, Федор на правильном пути. Значит, ему предлагают
битву.
– Ну, что ж, – сказал он кому-то в пустом туалете, – раз ты этого хочешь, значит, получишь,
– он заткнул за пояс пистолет, запахнул его полами пиджака и вышел в коридор.
На противоположной стороне коридора, ближе к выходу в хозяйский двор, фонарик
высветил банальную надпись «Директор». Федор, не раздумывая, грубо пнул дверь ногой.
Ему повезло. Развалившись на диване по-американски положив ногу ступней кверху на
колено другой, и смоля дорогой сигарой, сидел мужчина лет пятидесяти в футболке и
джинсах. При вероломном вторжении незнакомца-Федора он нервно вскочил и открыл рот,
чтобы мгновенно выплеснуть в лицо наглецу уничтожающую административную фразу. Но
что-то у него застряло в горле, и он только прохрипел и уставился на кагебиста безумными
широко раскрытыми глазами. Федор тоже не спешил представиться и тоже смотрел на него
нагло и требовательно. Наконец, директор смягчился, осел, с примирительным возмущением
105
всплеснул руками и, бросив свое тело на прежнее место, где сидел, уже не глядя на
вошедшего, заметил:
– Да оставь ты свои штучки, Наоки Саяро. Я устал от тебя… Нашел перед кем
выпендриваться! Экстрасенс хренов. Тренируйся у себя на своих братьях…
– А я хочу потренироваться на тебе, подонок, – обрубил, не вытерпев, Федор.
Директор снова вскочил и теперь с растерянным испуганным лицом уставился на
кагебиста.
– Комитет Государственной Безопасности. Майор Лоухов. Гражданин Ряженков Геннадий
Борисович, вы арестованы в подозрении на убийство Воловича Юрия Владимировича, – с
наслаждением объявил он, тыча директору в одну из его широких ноздрей еще не пахнущий
порохом ствол пистолета.
Минуту Ряженков не мог произнести ни слова. Но, убедившись, что пистолет разрядил
первую злобную вспышку, и смертельное отверстие смотрело теперь несколько в сторону от
головы, у него появилась надежда на временную паузу и возможность для улаживания
щепетильной ситуации.
– Я его не убивал, – выдавил он, глядя на Федора убедительными глазами.
– Я тебя замочу, как при попытке к сопротивлению, если прямо сейчас ты не начнешь
планомерно и правдиво раскалываться. Усвоил?
– Усвоил, – автоматически повторил директор. – Я все расскажу. Я не виноват. Я не убивал.
Это он, этот проклятый экстрасенс. Я ему говорил, что это ничего не даст.
– Какой экстрасенс? – Федор пододвинул стул и сел вплотную к дрожащим коленкам
Ряженкова, положив себе на ноги руку с пистолетом, направленный в печень директора.
– Наоки Саяро. Он у них главное оружие. Я только выполнял основную задачу, и в
поставленные планы не входило убирать физически мешающий фактор. Но он был другого
мнения. Не согласен был и с Главным.
– Главный – это ваш руководитель «Кармы»?
– Да. Но я его и в глаза не видел. Он находится…
– Знаю, где находится.
– Товарищ майор, это легальная организация…
– Знаю. И теперь у властей будет прекрасный повод закрыть вашу скотобазу. Это я обещаю.
А если ты мне сейчас не поможешь, я тебя в наручниках отвезу в резиденцию КГБ. Ты
представляешь, какой подарочек будет моим шефам? И то, что тебе лучше умереть от моего
пистолета, а не попасть на Лубянку, откуда ты уже не увидишь синее небо, так это
медицинский факт. Выбирай…
– Я согласен. Я все расскажу. Спрашивайте. Только… – Ряженков окинул окружающую
обстановку и тихо, сделав остерегающие глаза, промолвил, – нам нужно выйти…
Федор понял без подробных объяснений и показал ладонью на выход.
Они зашли в зал.
«Пивной день» был в разгаре, и помещение заполняла угарная атмосфера посетителей до
отказа. За столиком, который ему отказал бармен, по-прежнему сидели мужчина и женщина,
ужасно напоминающие Роберта и его жену. Руки каждого держали рюмки, Роберт
произносил, наверное, тост. Создавалось впечатление, словно с момента появления Федора в
зале кадр был остановлен, и теперь действующие лица ожидали нажатия кнопки «play».
