Папа сам дал этому обоснование в речи, произнесенной 12 января 1981 г. перед представителями дипломатического корпуса, аккредитованными при престоле Святого Петра: «С одной стороны, Святой Престол стремится уделять максимум внимания субъективным мотивам, которыми руководствуется и которые выдвигает каждая партия, и уважать их, а с другой — существует множество чрезвычайно сложных технических аспектов, например недостаток фактов, которые можно подвергнуть проверке. Это ведет к тому, что Святой Престол нередко должен воздерживаться от конкретных суждений по поводу выдвигаемых тезисов. Именно так обстоит дело, между прочим, с проблемой разоружения». По этой причине, продолжал папа, церковь выступает прежде всего в пользу «духа мира», который должен находить свое выражение в таких «достойных человека условиях существования отдельных людей и. народов, которые удовлетворяли бы их стремление к свободе и гарантировали бы им соблюдение фундаментальных прав». Исходя из этого, Святой Престол принял участие в общеевропейском Совещании, по проблемам безопасности и сотрудничества прежде всего с тем, чтобы поднять «свой голос в защиту свободы религии, что является одним из основополагающих элементов духовного мира».
Таким образом, папа сам подчеркивает, что не желает выносить никаких конкретных суждений по проблеме разоружения как по дипломатическим соображениям, так и в силу недостаточной информированности по существу предмета, что он понимает свою приверженность делу мира прежде всего как выступление «в защиту свободы религии». Независимо от того, как понимает папа свободу религии (в кругах Всемирного совета церквей по данному вопросу высказываются гораздо более дифференцированные и «плюралистические» мнения), аргументы, выдвигаемые им для обоснования своего нейтралитета по вопросам разоружения, звучат не вполне убедительно. В частности, аргумент, согласно которому святой престол стремится «уделять. максимум внимания субъективным моментам», должен был бы в таком случае применяться при всех обстоятельствах. Однако сегодня, например, не найдется, пожалуй, ни одного правительства в мире, которое призналось бы в том, что допускает нарушение свободы религии. Если бы в таком случае папа аргументировал свое нежелание выносить конкретные суждения по данному вопросу с учетом «субъективных моментов», то он не смог бы постоянно выступать с обвинениями в нарушении свободы религии. Или другой случай: многие правительства, руководствуясь «субъективными моментами», разрешили аборты. Тем не менее папа настолько рьяно вмешался в это дело, что дошел едва ли не до прямого вмешательства во внутреннюю политику Италии. Далее, многие освободительные движения имели или имеют «субъективные причины» прибегать к насилию как к крайнему средству борьбы за освобождение и т. д.
Можно было бы продолжить перечисление таких примеров до бесконечности. Тем не менее в этих случаях, как и в ряде других, папа высказывался совершенно определенно и четко: да, он объективно встает на сторону одних и выступает против других. Ссылки на необходимость проявлять дипломатическую сдержанность, по крайней мере применительно к данным ситуациям, не принимались во внимание. Поэтому они не могут служить достаточно логичным объяснением той сдержанности, которую папа проявил в подходе к проблемам мира и разоружения.
Что касается второго аргумента, то ссылки на «сложные технические аспекты» и «недостаток фактов, которые можно подвергнуть проверке», на деле оказываются несостоятельными. Например, в чрезвычайно сложных ситуациях, в частности в Бразилии или на Филиппинах, папа совершенно четко внушал угнетенным, что им следует делать, но еще более четко, что им не следует делать и с чем надо смириться. А выступая в ЮНЕСКО, он предостерегал против злоупотребления наукой, особенно в области разработки качественно новых видов вооружений, что само по себе заслуживает самой высокой похвалы. Там он даже полемизировал против попыток ссылаться на «технические сложности», когда требовал установления «примата этики над техникой». Конечно, в сфере вооружений есть немало фактов, которые не поддаются проверке. Однако здесь было бы вполне достаточно занять определенную позицию по отношению к тем фактам, которые проверке поддаются, таким, например, как наличие и продолжение так называемой гонки вооружений или же последствия применения нейтронной бомбы.
Если проанализировать до конца систему аргументации папы, то пришлось бы признать, что ему, вероятно, следовало бы воздерживаться от занятия определенных позиций во всех областях политической и социальной жизни, но это было бы условием, противоречащим здравому смыслу. Причиной того, что Ватикан не в состоянии высказать никакого конкретного суждения именно по вопросам разоружения, является далеко не одна только личность самого папы. К пониманию подлинных причин можно прийти скорее, если иметь в виду, что богатые и самые влиятельные церкви находятся в странах НАТО, что там они состоят в союзе с влиятельными силами политического и делового мира империализма, а не искать объяснения только в явно антикоммунистических позициях папы. Такое обоснование приобретает еще большую убедительность, если взять для сравнения куда более четкие высказывания Всемирного совета церквей, в котором преобладает влияние церквей «третьего мира» и довольно сильными позициями располагают некоторые восточноевропейские церкви; объективности ради следует отметить также, что многие западные церкви, являющиеся членами Всемирного совета церквей, занимают в вопросах разоружения гораздо более четкую и активную позицию, чем католическая церковь.
Конечно, носящие довольно общий характер призывы папы к миру и разоружению не лишены смысла. По крайней мере они способствуют тому, что эти проблемы хотя бы уже ставятся в сердце верующих, а через них получают и более широкое распространение. Тем не менее абстрактных и ни к чему не обязывающих речей о мире не может хватить на долгое время, и оправданием для них не могут служить ссылки на необходимость проявлять дипломатическую сдержанность или на недостаток информации по существу. Западногерманский профессор теологии Ганс Вернер Барч придал этой мысли еще более четкую форму: «Общие речи о мире подобного рода имеют целью лишь подготовку алиби и своим общим характером скорее поощряют дальнейшую гонку вооружений, поскольку последняя, согласно утверждениям ее инициаторов, также должна служить делу мира» («Дойче фольксцайтунг», 1.11.1979).
Папа Кароль Войтыла в проявлении своего антимилитаризма не переступал рамок, давно уже официально принятых Ватиканом и католической церковью. В чем тогда заключались его прегрешения с точки зрения Вашингтона? Они были и очень серьезные. Так, во всяком случае, полагал президент США Р. Рейган. С самого начала правления его администрации американскую внешнюю политику качнуло резко вправо, в сторону от курса разрядки. Ватикан, как и большинство западноевропейских государств, от политики мирного сосуществования не отрекался и оказался таким образом в главах Белого дома чуть ли не заодно со всякого рода пацифистами и либералами. «Сильный папа» Иоанн Павел II не смог или не захотел призвать к порядку выступающую за прекращение Соединенными Штатами гонки вооружений. американскую католическую церковь.
В середине 60-х гг. кардинал Спеллман благословлял американские войска, воюющие во Вьетнаме. 15 лет спустя архиепископ города Сиэтла Раймонд Хандхаузен призвал верующих не выплачивать налоги в знак протеста против их использования государством на строительство атомных подводных лодок с ракетами «Трайдент», осуществляемое на сиэтлских заводах. Ту часть федерального налога, которую он должен был бы отдавать в карман Пентагону, Хандхаузен вот уже в течение ряда лет пересылает антивоенным движениям и фондам, за что подвергался судебным преследованиям. Разрушительная сила ядерных боеголовок «Трайдент», установленных на одной только подводной лодке, превышает мощь атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму в 2040 раз, подчеркивал этот священник и добавлял: «Трайдент» является Освенцимом нашего времени. Уже только поэтому я призываю к одностороннему разоружению». Епископ города Амарильо (штат Техас) Лерой Мэттисен призвал всех прихожан своей епархии, кто занят на заводах, выпускающих ядерное оружие, «бросить эту греховную работу и подыскать себе дело на мирной ниве». В феврале Г982 г. он создал фонд помощи тем, кто последовал его призыву, направляя в этот фонд и немалые церковные средства. К врачам и персоналу калифорнийских больниц обращен клич епископа из Сан-Франциско Джона Куина: «Не создавайте резерва больничных коек, как того требует Пентагон, не внушайте людям иллюзию, будто медицина может собрать и склеить черепки, оставшиеся от планеты после ядерного конфликта». Волна антивоенного протеста увлекла за собой многие крупные церкви Соединенных Штатов — католические, православные, протестантские. Уж на что традиционно лояльна правительству мормонская церковь, и та указала не несовместимость христианского учения с ядерной бомбой и с готовностью рейгановской администрации допустить ядерную войну.
