— Ты можешь организовать мне рекламную кампанию? Я имею в виду, не только в тех средствах массовой информации, которыми ты командуешь у Храповицкого, а по всей области. Грандиозную. Примерно на миллион долларов. А лучше на полтора. Можешь?
— Столько наши СМИ не переварят, — пожал я плечами. — Разве что установить у тебя в кабинете камеры и круглосуточно показывать в живом эфире. Впрочем, если ты готов выложить такие деньги, то тебе не нужна моя помощь.
— У меня нет таких денег на рекламу, — признался Владик, без особого, впрочем, смущения. — То есть у меня, конечно, есть деньги. Но они в обороте. Я не могу их трогать. Ты должен убедить Храповицкого поработать со мной в долг. Если он согласится, то другие СМИ тоже пойдут на эти условия.
— Задача ясна, — произнес я, поднимаясь. — Пойду убеждать.
С моей точки зрения, дальше говорить было не о чем.
— Да послушай ты меня! — воскликнул Владик, теряя терпение. — Что ты все шутками отделываешься? Я же предлагаю тебе партнерство! Честное партнерство! Пятьдесят на пятьдесят?! Усвоил теперь?
— Это заманчиво, — одобрил я. — А в чем мы будем партнерствовать?
— Как в чем?! — поразился Владик. — В моей фирме! В «Золотой ниве»! Разве я не сказал? Но это же и та понятно.
— Непонятно, — я покачал головой.
— Что же тут непонятного?!
— Непонятно, почему я произвожу впечатление такого идиота, — ответил я, вздыхая. — Стараюсь изо всех сил, корчу из себя умника. А все напрасно.
— Но почему ты так реагируешь? Я никому еще не делал таких предложений!
Я не знаю, чего было больше в его голосе: обиды или отчаяния.
— А мне делали, — поведал я грустно. — И из своего скромного опыта я могу утверждать, что если мне предлагают заработать пятьдесят миллионов долларов, то речь идет о том, как с помощью незамысловатой схемы обобрать мой родной холдинг на пару сотен. А если меня зовут партнером в фирму, то это значит, что долгов в фирме накопилось много, а сидеть за них пока некому. Поправь меня, если я ошибаюсь.
— Ты ошибаешься! — оскорбленно покачал головой Владик. — Ты очень ошибаешься. Ты имеешь хотя бы смутное представление, сколько денег находится сейчас под моим управлением? Девятнадцать миллионов долларов, если рублевые вклады перевести по курсу! Скажешь, мало?
— Совсем немало, — подтвердил я.
Это было даже много, если говорить о цифре. А не о том, соответствовала ли она действительности.
— А мне мало! — выпалил Владик непоследовательно. — Я хочу, чтобы было в десять раз больше! И чтобы это были мои деньги. Мои, а не заемные! Поэтому мне и нужна твоя помощь. Мне необходимо продержаться год. Ну, максимум полтора!
— А что случится через полтора года? — полюбопытствовал я.
— Через полтора года в стране все рухнет! — объявил Владик.
— То есть как рухнет? — оторопело спросил я.
— А так! Провалится к чертовой матери! — Владик торжествовал. — Банки, предприятия, все полетит в пропасть! Тут такое начнется! Не веришь? Не веришь? — выкрикивал он в азарте, хотя я не произнес ни слова. Он даже привскочил. Его сутулая фигура выпрямилась. Синие глаза засверкали. — Я все рассчитал! Сотни раз проверил. Тут не может быть никакой погрешности. Запиши! Запиши в своем еженедельнике. В девяносто восьмом году в стране произойдет катастрофа. Точка. Владислав Гозданкер. Точка.
— А слово «точка» надо обязательно два раза писать? — уточнил я.
— Что? — переспросил он, не понимая. В эту минуту он парил слишком высоко, чтобы слышать мои тривиальности.
— А можно мне кофе? — попросил я, возвращая его на землю. — А то вдруг потом и кофе не будет. Я лучше уж наперед напьюсь.
— Значит, не веришь? — уныло спросил Владик, когда нам принесли кофе. Он снова поник. Насколько я заметил, он вообще легко переходил из одного настроения в другое. — Думаешь, развожу? Или что я сумасшедший?
— Нет-нет, что ты, — запротестовал я с преувеличенной поспешностью. — Просто несколько необычный. Эмоциональный.
Я снова обернулся к картине.
— Между прочим, как там Диана?
Этот вопрос, крутившийся у меня на языке с первой же минуты, я постарался задать как можно небрежнее. Наверное, у меня не получилось, потому что глаза его настроженно блеснули.
— Хорошо, спасибо, — сдержанно отозвался он. — Сегодня в ресторан идем. Новый мексиканский ресторан открыли. «Дон Карлос». Мне владелец звонил, пригласил. Он у меня деньги держит.
— Как всегда, вчетвером?
— Почему вчетвером? — удивился Владик. — Втроем. Диана, я и Настя. А, ты Боню имеешь в виду? Нет, он сегодня не сможет. Сказал, какие-то переговоры у него. Кстати, если хочешь, можешь присоединиться.
Разумеется, я хотел. Хотя отлично понимал, что лучше этого не делать.
— Не могу обещать, — пробормотал я, сохраняя себе пространство для маневра. — У меня вечером одна встреча намечалась...
В лице Владика мелькнуло явное облегчение. Он не рвался укреплять нашу дружбу домами. Как будущий партнер я был задет.
— Я, действительно, не совсем обычный, — кивнул он, чуть приободрившись. — Не подумай, что я хвалюсь. Можешь навести справки обо мне у людей, с которыми я раньше работал. Я никого ни разу не подвел. Или даже в мой индивидуальный гороскоп загляни. Да ты ведь в них не веришь, — вспомнил он. — А зря. Я все это изучал.
И с физиогномикой сверял. Я хотел найти подтверждение тому, что сам понимал и чувствовал.
— А что ты чувствовал? — тактично поинтересовался я.
— Я чувствовал, что во мне есть какие-то особенные способности, — ответил Владик застенчиво. Сейчас, когда его порыв улетучился, он опять стал напоминать мне неуклюжего подростка, каким я увидел его в первый раз в казино. — Только я никак не могу их раскрыть в полной мере. Мне чего-то не хватает. Веры в себя, что ли. Мне даже Диана говорила, что я не умею себя поставить. А я просто людей обижать не люблю. Ну, другие этим и пользуются. Все, с кем я прежде сталкивался, хотели, чтобы я вкалывал на них. Придумывал разные идеи. У меня это получается. А я хочу работать на себя. Давно уже. Но для этого нужно, чтобы кто-то мне помог. Чтобы рядом был человек, на которого я могу положиться.
— Но почему я?
— Я долго размышлял после тогдашнего нашего разговора. Ты именно тот, кто мне нужен. Я понял. Проверил по своей системе. Все сходится. В нас очень много общего. Мы оба рискованные. Ты, кстати, тоже необычный. Ты сильный. Между прочим, я тоже очень сильный, ты не подумай, — прибавил он торопливо. — Не слабее тебя. Только меня нужно поддержать. Ты сумеешь. Ты сможешь оценить мой замысел. И главное, тебе, как и мне, надоело стараться для других. Правильно я рассуждаю? Почему ты улыбаешься?
— Забавное совпадение, — пробормотал я. — Не так давно твой отец убеждал меня в чем-то подобном. У него тоже был один проект. И тоже довольно фантастический.
— Я не хочу говорить о своем отце! — воскликнул Владик. — Я же сказал тебе однажды, что не имею с ним ничего общего!
Он имел со своим отцом гораздо больше общего, чем полагал. Но спорить с ним я не стал, чтобы лишний раз не расстраивать его. В нем было детское обаяние беззащитности. Он даже хитрил со мной простодушно. И я испытывал к нему симпатию.
— А в чем, собственно, заключается твой замысел? — вернулся я к прерванной теме.
Владик замялся.
— Откровенно говоря, я не хотел его раскрывать, пока ты не дашь согласия, — пробормотал он. — Ну, ладно! Была не была! Понимаешь, эта затея с «Золотой нивой» принадлежит не мне. Ее вообще-то придумал Пономарь. Я в свое время с ним работал. И он мне предложил создать такую фирму. Даже помогал на первых порах. С нужными людьми познакомил. Крупных клиентов подогнал. Не бескорыстно, конечно. Он за просто так ничего не делает. Но он-то задумывал все это как пирамиду. По образцу московских финансовых пирамид. А я, когда уже начал руководить, вдруг увидел другую возможность. Совершенно потрясающую. — Он незаметно опять возбудился. — Ты посмотри сам, что происходит вокруг. Страна загибается. Производство не развивается. Правительству не хватает денег, поскольку цены на нефть уже который месяц стоят рекордно низкими. Они выпрашивают кредиты на Западе. Три четверти из них тут же переводят на свои заграничные счета, а то, что остается, кидают народу. Народ радостно проедает деньги, совершенно не думая о том, что их придется отдавать. Он не понимает, что это кредиты. Он считает, что это материальная помощь Запада, который теперь будет нас содержать, потому что мы встали на путь свободы и демократии. То есть перестали работать совсем. Сколько так еще может продолжаться? При таком положении вещей скоро нечем будет платить даже по процентам.
— Но почему ты решил, что это произойдет через полтора или два года?
— Потому что в пропасть нас столкнут президентские выборы. Под них наберут новых кредитов, чтобы засыпать народ деньгами. И спереть напоследок. Вдруг Ельцина не выберут? Тогда всем им останется только бежать за границу. И эти кредиты будут колоссальными. А цены на нефть в ближайшее время не поднимутся. Они еще упадут, помяни мое слово. Я же слежу за тенденциями экономики. Кредиты закончатся. И тогда все взорвется. Лопнет. Да еще с таким треском, что и подумать страшно.
