— А что стройплощадки?! — сразу завелся Сырцов, даже задев чашку с чаем, которая звякнула о блюдце. — Ну да! Подписал я пару стройплощадок без его согласия. Подумаешь, грех какой! Их все равно — не счесть! И потом меня очень большие люди об этом просили. Я же для него стараюсь, — пытаясь меня убедить, он перегнулся через стол. — Он же на выборы идет. Ему поддержка бизнесменов нужна. Ты объясни ему, что я не для себя это делаю...
— Сам и объясняй. Вы с ним каждый день видитесь.
— Да говорю тебе, он от меня прячется! Дуется как мышь на крупу. Все спрашивают, в чем дело, а мне даже ответить нечего. Дурацкое положение! Все-таки я глава администрации, все документы через меня проходят. — Он совсем разгорячился. — Если так пойдет, я возьму да уволюсь!
Последнее заявление было совсем неожиданным и плохо вязалось с его недавними уверениями в возможностях сказочного обогащения на занимаемой им должности.
— Как то есть уволишься? — притворно удивился я. — Храповицкий вроде говорил, что до Нового года нужно обождать.
— А зачем терпеть? — кипятился Сырцов. — За что держаться? За служебную машину, что ли? Нужна мне эта «Волга» раздолбанная! В банке-то я хоть на «ауди» ездил. Зарплата здесь — смех один.
Эти его постоянные упоминания о мизерной чиновничьей зарплате начинали действовать мне на нервы.
— Ну, положим, зарплату тебе Храповицкий платит, — напомнил я.
— Платит, называется! В два раза меньше того, что я в банке получал. И еще я должен бегать к нему унижаться. Раньше-то мне сами приносили. А теперь звонишь в бухгалтерию, а меня в списках нет. «Владимир Леонидович не отдавал нам распоряжений», — кривляясь, он злобно передразнил кого-то. — Тащишься к нему. Владимир Леонидович, как же так? «Ой, Паша, прости, забыл!» Да как ты мог про меня забыть? Я тебе кто, водитель, что ли? И так постоянно! Чувствуешь себя на ниточке подвешенным. Или вот, например, продвину я вам какой-нибудь документ. Сам подмахну или у Кулакова подписи добьюсь. Я же понимаю, что каждый раз это огромные деньги. А что в результате? Вам прибыль. А мне — ни копейки. По-твоему, это правильно? Я пытался с Храповицким на эту тему поговорить, а он мне заявляет: «Ты работаешь в корпорации. Мы тебя поставили на это место. Ты обязан выполнять наши распоряжения. Это договоренность между нами и Кулаковым. Тут нет твоей заслуги». Как это нет моей заслуги? А чья же заслуга? Да если меня здесь не будет, кто вам будет это все проворачивать?
— Ты считаешь, что тебя должны брать в долю по этим сделкам?
— Конечно! — убежденно закивал он. — Мне же сначала обещали. Он даже мне вначале что-то подбрасывал. А потом у него политика изменилась. Ты только представь, сколько мне другие люди бы принесли, если бы я для них хотя бы вполовину так старался! Да еще и спасибо бы сказали. А туг разговаривают как с подчиненным. А в сентябре он мне вообще заявил: «Готовься переходить в Нижнеуральск. На азотный комбинат». А на черта он мне сдался? Там Ильич со своими бандитами всем заправляет. О чем я с этими уголовниками буду разговаривать? По фене ботать? Может, вы там считаете, что я вам раб? Куда пошлете, там я и должен пахать?
Сырцов давно уже вскочил, не в силах оставаться на месте. Раскрасневшийся и разгоряченный, он бегал по кабинету и оживленно жестикулировал. Он чувствовал себя несправедливо обиженным. И терпеть это дальше он явно не собирался.
— Я не считаю, что ты нам раб, — возразил я примирительно. — Я считаю, что ты нам свободный друг.
Но мое мнение его мало интересовало.
— Да я и не про тебя говорю, — парировал он. — Ты-то что можешь тут изменить? Я про Храповицкого и всех его партнеров.
— Ну и куда же ты собрался? — спросил я со всей деликатностью.
— Да не пропаду, — уклончиво буркнул он. — Мне полно людей предложения делают.
— Это сейчас, — попытался остудить его я. — Когда ты им стройплощадки подписываешь. А потом...
— Да я, может, вообще свой собственный бизнес открою! — запальчиво перебил он. — Мне жена давно говорит...
Сырцов спохватился и осекся, поняв, что зашел слишком далеко.
— То есть к нам ты возвращаться не хочешь? — уточнил я.
— Почему не хочу? — растерянно пробормотал он. — Хочу. Просто... Куда я вернусь? Мое прежнее место занято, — он явно обрадовался, что ему удалось подыскать убедительный предлог. — Николашу же оттуда не уберешь. А в Нижнеуральск перебираться на постоянное место жительства...
— Да и опасно сейчас к нам возвращаться, — подсказал я как будто мимоходом.
— Про что я и говорю! — подхватил Паша. Но, поймав мой взгляд, прикусил язык. — Нет, ты не думай, что я хочу в стороне остаться, — засуетился он. — Я всегда считал себя членом коллектива. Ты, правда, не думай...
— Я вообще редко думаю, — мрачно сообщил я. — Прочищает мозги.
У входа в наше административное здание на меня как кот из засады набросился Боня.
— Дружище! — заорал он, душа меня в объятиях. — Ты куда пропал?! Битый час тебя дожидаюсь. Звоню по мобильному — отключен! Внутрь не пускают. Говорят, усиленные меры безопасности. Я уж думал, все! Загребли парня! На нарах уже, бедолага! Шучу-шучу.
На Боне был длинный черный кожаный плащ и щегольской белый шарф, свисавший почему-то поверх воротника.
— Поехали, поехали, — твердил он, настойчиво подталкивая меня в сторону своего «мерседеса».
— Куда поехали? — спросил я, слегка опешив от такого натиска.
— Как куда? — поразился Боня. — К нам. Тебя Владик ждет! Ты забыл, что обещал ему встретиться? Он меня специально прислал.
— Ты извини, но мне сейчас как-то не до Владика. Тем более что я не помню, чтобы я ему обещал...
— Дружище, даже речи быть не может! — категорично замотал головой Боня. — У нас к тебе серьезный разговор. Взаимовыгодный. Огромные деньги. Десять минут! Пойдем, пойдем! Дольше препираться будем! — Он тащил меня за рукав пальто.
Я не очень представлял себе, как можно заработать огромные деньги за десять минут и о чем серьезно разговаривать с Боней. Но Боня принадлежал к тому типу людей, которым легче уступить, чем от них отвязаться.
По дороге Боня болтал без умолку.
— Мусорный завод покупаем, — хвастался он. — За два миллиона долларов. Мусор будем переребатывать. На этом деле знаешь, сколько можно поднять? Ужас! Самые богатые люди на Западе — мусорщики. В натуре! Этого знаешь? Билла Гейтса? С мусора начинал. Это уж он потом на компьютеры перешел. Прикинь, предприятий-то у нас в городе сколько! Мы их обяжем мусор у нас перерабатывать, вот, считай, денежки и потекли.
— Откажутся, — возразил я лениво. — Они и так все в долгах. К тому же у нас к этому привычки нет. В лучшем случае на свалки свои отходы вывозят.
— Свалки, кстати, тоже очень выгодная вещь, — живо подхватил Боня. — Их всего три в городе, на них в очередь пишутся. Я бы сам пошел директором помойки. Там же наличкой расплачиваются. По моим сведениям, каждая помойка по пятьдесят косарей баксов в месяц приносит. Минимум! А насчет предприятий — ты зря беспокоишься. Куда они на фиг денутся? Мы же все равно что по личному приказу президента работаем. Ты сам видел, какие люди с нами дело имеют. Или вот еще похоронка! Там денег вообще чума. Мрут люди. Ничего с этим не поделаешь. Места на кладбище, фобы, всякая прочая ерунда, да тут поле непаханое! Нет, всю похоронку в городе забрать — это классный бизнес. Я бы директором похоронки не отказался.
— Все это принадлежит муниципалитету, — опять заметил я.
— А про президента забыл? — вскинулся Боня.
Честно говоря, я не видел резонов, по которым президент страны должен был отнять сферу ритуальных услуг у мэрии и отдать ее на разграбление Боне. Даже если в силу своего престарелого возраста президент и подумывал о переходе в лучший мир, вряд ли бы он согласился быть погребенным на одном из запущенных уральских кладбищ под бдительным Бониным присмотром.
Наконец мы подъехали к Дому молодежи. Сейчас, пасмурным осенним днем, трещины на его фасаде выглядели особенно уныло. Перед входом стояла огромная лужа. Зато неподалеку от здания была отгороженная небольшая стоянка, где размещалось десятка три новеньких автомобиля без номеров. Возле стоянки толпился какой-то народ, сдерживаемый дюжим охранником.
— Видал? — гордо осведомился Боня. — Наши тачки! Вон лохи за ними приперлись! А ты говоришь, мы «кидаем»! Да у нас — как в аптеке!
Боня провел меня через охрану у входа и, прежде чем подниматься по лестнице, завернул в крыло на первом этаже. В длинном коридоре, разделенном белыми пластиковыми перегородками, стояли столы. За ними сидели несколько женщин. К столам была небольшая очередь, человек восемь-десять. Боня издали помахал женщинам рукой.
— Смотри, таранит народ нам свою капусту, — одобрительно заметил Боня. — Нажиться на нас хочет. Хорошо, конечно. Но мало. Для наших планов не хватает, — он вздохнул.
